Масоны проникают во все главные учебные заведения: Московский университет, Шляхетский корпус, Академию наук, в правление Екатерины II превращаются в центры пропаганды идей просветительной философии и специфических идей масонства.
«При Екатерине русское общество к приятию масонского учения было подготовлено в предшествующие царствования, начиная с Петра I, и с тех пор все делается по трафарету. Профессора открывают борьбу за свободу научного исследования с духовным и светским деспотизмом, т. е. с церковью и государством, несут проповедь новой религии и морали по образцам западно-европейского мистицизма и, наконец, увлекают своих питомцев в царство грез и мечтаний о переустройстве всей жизни на земле и превращения ее в цветущий сад, в царство всеобщей любви, в царство Астреи.» Вернадский в исследовании «Русское масонство в век Екатерины II» указывает, что в 1777 году в Московском университете было три профессора-масона, а в 1787 году в Московском университете из числа профессоров и кураторов было уже 7 масонов. Из 60 членов Академии Наук в 1787 году десять были масоны и есть подозрения о том, что они масоны, в отношении четырех членов Академии. Директором Академии Художеств в 1787 году был масон барон П. Мальтиц.
Особенно большую энергию и деятельность проявили масоны, принадлежащие к ордену Розенкрейцеров. Верховным представителем русского Розенкрейцерства после умершего в 1784 году Шварца, стал барон Шредер. Еще при жизни Шварца, на состоявшемся в 1782 году в Вильгельмсбаде общемасонском съезде, успехи русских масонов были признаны, наконец, руководителями европейского масонства. Русское масонство было признано самостоятельной восьмой провинцией «Строгого наблюдения».
По свидетельству самого Новикова, московские масоны управляли в 1782-86 году тринадцатью, ложами в Москве и шестью ложами, находившимися в Могилеве, Харькове, Кременчуге, Казани, Вологде и Орле.
XII. МАСОН НОВИКОВ В РОЛИ «ПРОСВЕТИТЕЛЯ» РУССКОГО НАРОДА
Екатерина II не понимала истинных политических замыслов масонства. Рядовые русские масоны увлекались показной, мистической стороной масонства, его таинственными обрядами. Екатерине II все это казалось смешной и нелепой игрой.
Сообщая Гримму о пребывании известного «мага» Калиостро в России, Екатерина II пишет:
«…Калиостро приехал однако в благоприятную для него минуту, когда многие масонские ложи, напитанные учением Сведенборга, во что бы то ни стало желали видеть духов. Они бросились к Калиостро, который похвалялся, что обладает всеми тайнами доктора Фалька, задушевного друга герцога Ришелье, заставившего его некогда заколоть среди всех, в жертву Черного Козленка».
«Франк-масонство, — пишет она Гримму, — одно из величайших сумасбродств, когда-либо бывших в ходу среди человеческого рода. Я имела терпение прочесть все их печатные и рукописные нелепости, которыми они занимаются, и с отвращением увидела, что сколько не смейся над людьми, они не становятся от этого ни умнее, ни просвещеннее, ни осторожнее. Все масонство — сущий вздор, и возможно ли, что после всестороннего осмеяния, разумное существо не разуверилось бы. Так и хочется послать к черту все эти глупости! Ну, возможны ли подобные нелепости, и неужели масоны не смеются встречаясь друг с другом?..» Как и сами многие рядовые масоны, Екатерина II не понимала какую страшную заразу несут с собой, выросшие от одного корня, масонство и французская просветительная философия, ведя наступление на Бога и на основы нормальной нравственности.
Выдающимся масонским деятелем эпохи Екатерины II был И. Новиков. Будучи членом ордена Розенкрейцеров, Новиков одновременно был членом французского ордена Мартинистов.
Реформатор Мартинизма Клод де Сент-Мартен «по-видимому никогда не приезжал в Россию: его прозелиты рекрутировались заграницей среди русских путешественников, которых ему удавалось встретить. В Монбельяре он имел случай встретить тещу Великого Князя Павла и она затем сделала из него оракула. В Лондоне он подчинил своему влиянию князя Алексея Голицына и на некоторое время даже Семена Воронцова. Польский дворянин Грабянка, русский адмирал Плещеев и баварец Шварц были главными распространителями его учения в России.» Активным распространителем мартинизма в России был русский дипломат Куракин, ставший одно время послом во Франции. Куракин подружился с Сент-Мартеном, был посвящен в тайны ордена и стал его представителем в России. Вернувшись в Россию князь Куракин завербовал в члены ордена Новикова.
В 1773 году Новиков вместе с другими масонами создает в Петербурге «общество, старающееся о напечатании книг», а в следующем году «типографскую компанию». Когда центр масонства из Петербурга переносится в Москву, там создается «Дружеское общество», цель которого издание в широких масштабах масонской литературы и сочинений французских энциклопедистов. Куратор московского университета, масон Херасков, сдал Новикову в аренду университетскую типографию. Позже на денежные пожертвования богатых масонов Новиков создает «типографское товарищество», которое покупает несколько типографий и организует книжные лавки во многих городах.
Пользуясь масонскими связями и формой масонской организации.
Новиков организует издание масонской и мистической литературы.
Масонский характер носят и издававшиеся им журналы «Утренний свет», «Покающийся трудолюбце» и другие. «Типографское общество» наряду с произведениями Якова Бема, Арндта и Шпенера печатало оригинальные и передовые сочинения, излагавшие моральную религию секты. Скоро вся литература была пропитана этим учением, а русское общество оказалось очень восприимчивым к нему. Книга Сан-Мартена «Ошибки добродетели», переведенная Страховым и «Небесные тайны» Свендберга нашли в Петербурге и Москве ревностных читателей.
Новиков был душой этого движения…
Вместе с масонской литературой издавались также антирелигиозные и антимонархические произведения французских «просветителей» Вольтера, Монтескье и других, а для отвода глаз и различные обычные книги, учебники, романы и т. д.
Широко развить издание книг Новиков смог благодаря щедрым пожертвованиям масонов кн. Трубецких, кн. Черкасского и других масонов. Вся работа по изданию и распространению книг проводилась, конечно, под видом того, что масоны являются сеятелями «разумного, вечного, доброго». И многих масонам удалось обмануть. Представители русских верхов, долгое время, как и Екатерина II, смотрели на увлечение масонскими учениями, как на безобидное увлечение мистическими учениями, не преследующими политических целей.
Екатерина II к деятельности Новикова долгие годы относилась благосклонно, видя в нем доморощенного «философа-просветителя», и потому, что он был участником переворота, доставившего ей русскую корону. Да и какое особое преступление могло быть вменено Новикову, раз он издавал «вольтерьянских» книги. Разве не сама Екатерина дала толчок развитию Вольтерьянства? Разве не сочиненный ею «Наказ» был расценен монархами Европы, как явно революционное произведение и на распространение его был наложен запрет.
И разве только один Новиков развивал в своих статьях мысль, что «быть около царя — быть около смерти». Разве он один в своих произведениях и издаваемых книгах явно или иносказательно выступал против религии и монархии, против духовенства. Этим в «златой век Екатерины» занимались все русские «мыслители» и писатели, и масоны, и не масоны.
В таком же духе писал масон Херасков, куратор Московского университета, пригревший Новикова и Шварца. Херасков сочинил известный масонский гимн, «Коль славен наш Господь в Сионе», который пели масоны на своих собраниях, и который позже, одно время считался… русским национальным гимном.
Мой бог — вселенной бог; закон — моя свобода.
Иных законов я не буду знать во век, восклицает Н. Л. Николаев, автор трагедии «Сорена и Замир».
А в журнале «Вечерняя заря» (1782 г. IX) было помещено следующее поэтическое произведение:
Все знания и все науки отметай.
…Все делай тленным!
То телом иногда ты душу называй…
Скажи, что Бога нет…
Что вера есть обман.
При всяком удобном случае «мыслители», писатели и поэты Екатерининской эпохи, выступают против самодержавия.
В трагедии «Троян и Лида» некий В. Л. пишет: «Надеется на власть, что он над ними царь? Но не такая ли, как мы, и сам он тварь».
Вот что пишет Николаев в трагедии «Сорена и Замир»:
Исчезни навсегда сей пагубный устав,
Который заключен в одной монаршей воле.
Льзя ль ждать блаженства там где гордость на престоле,
Где властью одного все скованы сердца.
Он прямо призывает к цареубийству:
