Целую ночь специалисты решали шараду и пришли к выводу, что проблема в соединении рулетки со столом.
Назавтра англичанин, как на работу, пришел с мешком золота, уселся играть, но удача от него отвернулась. Он долго упорствовал, веря в свои девять цифр и, лишь спустив кучу денег, вдруг заметил, что на колесе больше нет знакомой царапинки. Тогда Джаггер прошелся по зале и обнаружил, что колесо с царапинкой пересажено на другой стол. Пересел и Джаггер. Что вы думаете? Фортуна снова ему заулыбалась.
Поразительней всего, что директор казино не выставил подозрительного иностранца за дверь или не приказал проломить ему башку в тихой аллее. Все-таки времена были еще пасторальные.
Поединок Джаггера с казино продолжался еще несколько дней.
Рулеточные колеса разбирали и снова собирали, передвигали столы, но неправильную балансировку обнаружили нескоро — на пике удачи настырный инженер был в плюсе на три миллиона.
Потом механики казино все-таки уяснили, в чем дело. Джаггер начал стабильно проигрывать, в конце концов сказал себе: “I can get no satisfaction” — и ретировался. Его куш составил два миллиона франков, что при пересчете на современные деньги примерно равнялось бы десяти миллионам долларов.
Такова, стало быть, подлинная история.
Возможно, расчетливый англичанин выглядел как-то так
Рис. И. Сакурова из «Смерти Ахиллеса»
Как вы понимаете, в остросюжетном романе невозможно вдаваться в технические детали балансировки, это сбило бы темп повествования. Поэтому я и придумал для Ахимаса «математическую теорию». Она легко может подвести человека, страдающего злокачественной невезучестью, но сам я в свое время этой методой успешно воспользовался — дважды взял «зеро»: один раз в Японии и один раз в Баден-Бадене (то есть том же Рулетенбурге). Только очень уж это скучно: стоишь, считаешь и ждешь, ждешь. Потом зевая выигрываешь и уходишь. Какой-то поцелуй без любви.
Кстати, а как у вас с интуицией и везением? Хотите проверить?
Вот рулеточное колесо. Шарик уже остановился, просто вы его не видите.
Выигравший номер написан вот здесь: 36
Открою его в понедельник, в полдень.
Делайте ваши ставки, господа члены "Благородного Собрания". Точнее, один человек может поставить только один раз.
Мильонов тем, кто угадает, не обещаю, но книжку «Смерть Ахиллеса» с надписью «Фавориту Фортуны от обыгранного автора» гарантирую. Во всяком случае, первым десяти угадавшим (таков мой запас авторских экземпляров).
НЕ ПЫТАЙТЕСЬ РАЗГЛЯДЕТЬ ШАРИК НА КАРТИНКЕ! ОНА ПРОСТО ДЕКОРАТИВНАЯ. МОЙ "ВЫИГРЫШНЫЙ НОМЕР" МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ДРУГИМ!
21 сентября, 2011
Когда-то давно, отдыхая на черноморском побережье, я каждое утро подходил к окну и видел на соседней горе надпись «КОЛЯ». Кто-то выложил ее из белых камней бог знает сколько лет назад, вероятно, потратив на этот титанический труд не одну неделю.
Неведомым Колей двигал некий могучий инстинкт, по молодости лет казавшийся мне загадочным. Это явно был мессидж, причем важный, но я его не понимал. Хотелось ответить горе: «Ну и дурак ты, Коля», а это, согласитесь, неконструктивно.
Очевидно, технологически это делалось как-то так
Впоследствии мне часто встречались подобные мессиджи. Я встречал следы творчества Колиных собратьев повсюду — на родине и за ее пределами. Чаще всего эти бесхитростные граффити куда менее монументальны, но обязательно маркируют нечто выдающееся: если не гору, так историческую достопримечательность или памятник. Коля непременно высекает на этих скрижалях свое имя — и всё. Иногда прибавляет год или место, откуда он приехал.
Со временем я понял, что это не хулиганство и не намеренный вандализм. Это низшая форма, в которой проявляется одна из самых высоких человеческих амбиций — желание увековечить собственное имя, то есть продлить свое существование за пределы физической жизни, остаться в памяти грядущих поколений. Есть и специальный термин для обозначения этой потребности: этернизация.
Просто увековечить себя можно по-разному. Один строит храм — другой его сжигает. Один оставляет после себя прекрасную статую, другой — надпись гвоздем на статуе.
Но что бы там, на статуе, ни было накарябано, мессидж кричит об одном и том же: «Скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский».
Всего однажды, да и то по удивительному стечению обстоятельств, мне повезло вытащить из небытия краешек давно канувшей жизни этакого Петра Ивановича (а впрочем, отчество осталось мне неизвестно).
Был я в Иерусалиме подле Храма Гроба Господня и, по своему обыкновению, вместо того чтоб благоговеть или любоваться архитектурой, с интересом всматривался в граффити на деревянных дверях собора.
Там есть что почитать
Увидел надпись кириллицей: «Петър. Копривштица. 1860». К своему стыду, что означает второе слово, я не знал и, вероятно, оно выскочило бы у меня из головы, если б не странное совпадение. Сразу после Израиля мне предстояло ехать в Болгарию — изучать локации перед написанием сценария «Турецкого гамбита». Вечером в гостинице сел я изучать пришедший по мейлу маршрут грядущей поездки. Гляжу — знакомое название. Оказывается, это такой болгарский городок, и скоро я через него проеду. Я, подивившись, покачал головой и, естественно, забыл про Петра из Копривштицы, исцарапавшего дверь святилища.
А через неделю вспомнил. Потому что, будучи в Копривштице и заглянув (опять-таки по обыкновению) на местное кладбище, я обнаружил там могилу некоего Хаджи Петра (хаджи — это человек, совершивший паломничество ко Гробу Господню), и годы жизни были подходящие. «Ну, здравствуйте, Петр Иванович, — сказал ему. — Когда-нибудь обязательно расскажу про вас всем вельможам с адмиралами». Что я, собственно, сейчас и делаю.
Предлагаю вашему вниманию несколько фотографий из своей Коллекции (в данном случае от слова «Коля»).
Это статуя 16 века из зала средневековой скульптуры в Лувре:
А это вид вблизи. Приятно знать, что во времена Д’Артаньяна грамотность уже была так распространена
Вот пушка с 4 бастиона, доблестно защищавшая Севастополь:
А это какой-то придурок Митя увековечил себя на героической пушке зубилом.
Близ французской деревни Сен-Реми-де-Прованс чудом сохранилась прекрасная римская арка:
А на ней в год смерти Людовика XIII отметился некий Адриан Лонгве, помянем его недобрым словом
P.S. Что примечательно — ни разу не видел, чтобы подобным образом свое имя пытались обессмертить женщины. Не знаю, чем это объяснить. То ли у женщин руки менее неуемные, то ли похоть этернизации — сугубо мужской синдром.
Из комментариев к посту:
irdis
В соборе хорватского города Ровинь, за алтарем видел аналогичные надписи, датированные, в том числе, и концом 18 века…
nailyacadaveria
а я в Баальбеке ливанском удивлялась, там какой то князь Дмитрий в 19 веке о себе в вечность дорогу процарапал-)…
gmelin
это, мне кажется, куда более древний инстинкт, мечение территории.
лапу на забор задирать тоже ведь сугубо кобелиное дело..
arudkev
Власти аэропогрта Монтего Бей на Ямайке предприняли интересный ход. Дабы уберечь аэропортовское имущество от порчи любителями граффити, они отвели этим самым "славоохотливым" целую стенку. Более того, эта стенка — часть интерьера. Граффити из акта порчи превратились в акт художественного творчества.
Фотографии "стены надписей" я положил вот сюда:
The benefit of doubt (голосовалка)
23 сентября, 2011
Однажды подходит ко мне на улице молодая женщина запущенного вида и вместо обычных в такой ситуации текстов говорит: «Я беременная. Я есть хочу». Смотрю — действительно, выпирает живот. Надо же, думаю, какой незатейливый креатив.
Должен пояснить, что я «терпеть ненавижу», когда нищенки трясут младенцами, никогда таким не подаю и вообще считаю использование детей для попрошайничества преступлением. С беременными взыскательницами подаяния я прежде не сталкивался, но этот ход мне тоже очень не понравился, не говоря уж о том, что привязать подушку совсем нетрудно.
Настроение у меня было злобное, и вместо того, чтоб просто пройти мимо, я сказал: «Ах, вы голодная? Я вас накормлю. Выбирайте». Там рядом как раз была закусочная. «Что вам купить? Ешьте, сколько хотите, я потом заплачу», — говорю я, уверенный, что попрошайка, которой, конечно же, нужно не еды, а денег, немедленно исчезнет. «Ой, правда? — Она так и кинулась к прилавку. — Мне, пожалуйста, пирожок, нет два, и еще сосиску, и еще соку — можно я соку возьму? А булочку можно?»
