Сударка, я тебя люблю, как душу.
98. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 18 августа 1774]
Весьма мне прискорбно, миленький, что недомогаешь, а наипаче, что моими рассуждениями, кои тебе неприятны были вчерась, можно быть, что я умножила в тебе болезни, ибо оне тебя, мне казалось, обезпокоили. Милая душа, верь, что я тебя люблю до безконечности.
99. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 18 августа 1774]
Сударушка, ангел мой, ты можешь быть здоровейший человек в свете, буде здоровье твое зависит от моей к тебе любви. Милой м[уж], душа бесценная.
100. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 23 августа 1774]
Умные люди так, как и мы дураки, подвержены ошибкам. Ошибае[шь]ся радость, думав, что малейше о Черныш[еве] задумаюсь1. Все прочие заключенья Ваши в сем случае таковой же силы. Adieu, Amour ou conge.[64]
101. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[23 августа 1774]
Суд не бывает, не выслушивая наперед оправдание обвиняемого. Встала я в осьмом часу, потом пошла в бани1. Вышедши оттуда, слушала Генер[ал]-Прокурора. И твои доклады имев на уме, чтоб больного не будить, послала тогда, когда думала, что, например, проснулся2. Моn Ami, je suis bien fachee que Vousj etes malade,[65] а что не с сердцов, не с досадою, о том не сумневаюсь, ибо знаю, что ни об чем ни досадовать, ни ни сердиться. Ужо посетить буду больных.
102. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 23 августа 1774]
Заготовила я теперь к Гр[афу] П[етру] Пани[ну] письмо в ответ на его от 19 ч. и посылаю к нему реестр тех, кои отличились при Казанском деле и коих награждаю деревнями, как Вы то здесь усмотрите из приложенного письма. А впредь, как офицер наградить, кои противу бунтовщиков? Крестьян не достанет, хотя достойны.
Пришла мне на ум следующая идея: в банк Дворянский орденская немалая сумма в проценты идет1. Я из процентов велю противу орденских класс[ов] производить им пенсии. Как Вам кажется?
Adieu, mon tonton.[66]
103. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 23 августа 1774]
Я думаю, что прямой злодейский тракт на Царицын, где забрав Артиллерию, как слух уже о его намерении был, пойдет на Кубань. А по сим известиям или сказкам десяти Саратовских казаков он намерен на Дон итти1, который от Царицына в 60 верстах и, следовательно, уже сие бы было обратный ему путь. И естьли сие сбудется, то он [с]толкнется с Пушкиным2, и тут его свяжут, нежели ингде. Защищенье Керенска показывает, как сие лехко противу толпищи черни3. Делать теперь нечего. Все поздо будет. А вопль Щетнева скорее чего зделает, ибо он правил на ногах и Долгорукова, и Щербинина4.
Все, что теперь делать Вам для меня нужнейшее, есть то, чтоб быть здоровым и держать счет порядочен.
Изволь и то приметить, что он и от Яика и казацких жилищ не далее, как верст с двести5.
104. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 30 августа 1774]
Mon tres cher Epoux,[67] я к тебе не прийду, потому что я вспотела немного ночию, что кости болят по-вчерашнему и что весьма холодно. Душечка, спала я хорошо и тебя люблю всем сердцем.
105. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[30 августа 1774. С-Петербург]
Mon cher Ami, donnes-moi un conseil, je n'ai aucune envie d'aller au Couvent;[68] устанешь, как собака, никто спасиба не скажет. J'ecoutairai la Messe ici et je dinerai a la table avec les Chevaliers.[69] Права рука болит и колика маленько есть, да сверх того сыро на дворе, как сам видишь.
106. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Август-сентябрь 1774]
Голубчик милой, благодарствую за хлеб, за соль. Гришенок мой, накормил и напоил вчерась, однако ж не вином же. Пожалуй, пришли ко мне записки Галахова1.
107. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Август-сентябрь 1774]
Здравствуй, миленький. За ласку тебе спасибо. Я сама тебя чрезвычайно люблю. Пожалуй, пошли по капитана Волкова. Его отправление подписано, однако мне надобно с ним говорить самой, дабы ему объяснить мое мнение.
108. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Август-сентябрь 1774]
Здравствуй, миленький голубчик, который для меня формировался1. Я не знаю, поняла ли я Ваши мысли, однако наугад написала при сем приложенное увещеванье, в котором прошу не смотреть на слог, ни на ортографию, а на мысли, а прочее поправить. Adieu, mon coeur.
109. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Август-сентябрь 1774]
Батинька, я спала до десятого часа, а вставши, я здорова, но слаба из меры вон. Скажи мне, сударушка, каков ты и в милости ли я? Ты знаешь, душа моя, что ничего мне столь не мило, как когда сказываешь мне, что меня любишь. Скажи же, а я тебя чрезвычайно люблю. Пришли, пожалуй, ко мне письмы от Панина и из Казани.
110. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[Начало сентября 1774]
Я хочу, да и очень хочу, чтоб ты был весел. И для того сказываю, что тебя, голубчика, люблю, как душу.
Цыплетев1 репортует, что у него между пленными — Пугачева секретарь, мценский купец Трофимов2. Я сей репорт к Князю Волконскому отослала.
111. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[13 сентября 1774]
Милуша милая. Поздравляю тебя со днем рождения, моего милого друга к моему щастию.
112. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[До 14 сентября 1774]
Как мне подписать что по прошению Собакина, тогда когда мой есть указ о неувольнении их1. Есть c'est une contradiction,[70] а надо прописать какую ни на есть причину, как-то услугу или что вздумаете. Имя Собакина поныне в публике не заслуженное. Он же мне самой грубил прежде сего.
113. Г.А. Потемкин — Екатерине II
Всемилостивейшая Государыня!
При усерднейшем исполнении моем Высочайшей Вашего Императорского Величества воли о формировании одного драгунского полка, с приятнейшим удовольствием имел я случай усмотреть ревностное в том соучаствование между прочими коллежского ассесора Саввы Яковлева, который, по случаю скорого всех к полку сему принадлежащих вещей исправления, споспешествует капиталом своим на всякие вещи — двенадцать тысяч рублей — и пятьсот лошадей. Сей постойный хвалы и признаия поступок его обязывает меня, Всемилостивейшая Государыня, отдав ему пред освященным лицом Вашим должную, как ревнительному сыну отечества, справедливость, всеподданнейше просить о всемилостивейшем избавлении его от ратманской должности, в которую он здешним магистратом избран. Сие Высочайшее к нему благоволение не токмо к лучшему отправлению коммерции его возспособствует, но и послужит примером для других в подобных сему опытах ревности. Купечеству же никакого отягощения тем не нанесется.
Всемилостивейшая Государыня!
Вашего Императорского Величества
верно всеподданнейший раб
Григорий Потемкин
Сентября 14 дня 1774 года
114. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[14 сентября 1774]
Il n'y a rien de plus impertinent que се «раб».[71] Естьли б я браниться намерена была, то бы я привязку имела. Но я не намерена, слышишь ли, сударушка? Я здорова, но не весела, не печальна, а радовалась видеть тебя в окошке.
115. Г.А. Потемкин — Екатерине II
[14 сентября 1774]
Отчего, матушка, ни весела, ни печальна?
Р_у_к_о_й_ _Е_к_а_т_е_р_и_н_ы II: Куды ответ хорош. Нельзя суше быть. Разве надлежит быть необходимо или весела или печальна.
116. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 14 сентября 1774]
Савву Яковлева можно бы скоро от ратманства освободить (все же сие только годовое дело) пожалованием его дворянином. Только он деревень накупит пропасть и станет мужиков переводить к рудокопным заводам1 и умножит число роптунов по справедливости.
Преимущество дано и освобождены они от служб казенных, а общественных — едва написано ли. Когда лучие выбудут, кто же останутся — дурные?
117. Екатерина II — Г.А. Потемкину
[После 14 сентября 1774]
Вы, сколько я Вас знаю, желаете, чтоб не одна часть только была в хорошем состоянье, но все. Когда пришло до того, чтоб выбрать в магистратские члены порядочных людей, а не банкрутных купцов, тогда роптанье ото всех тех, кои, пользуясь купеческими выгодами, не хотят обществу служить. Когда же банкрутных и бездельников выбирали в члены, тогда не менее роптанья было, что ни суда, ни расправы нету в магистрате. Освободя всех лучих людей из сей должности, само собою останутся плохие.
Прошу сыскать средства, как быть? Не думала я, чтоб моя давнишняя цыдулка принесла бы мне толиких выговор[ов] за дело, однако, для общества небезполезное1.
