Как и положено, министр обороны заблаговременно проинформировал президента — Верховного главнокомандующего о предстоящем запуске норвежской ракеты и о том, что наши системы к ней готовы и соответствующие «заинтересованные» ведомства в курсе дела. Каково же было удивление генштабистов, когда во время поездки по стране Ельцин на одном из вокзалов вдохновенно рассказывал встречающим «байку» о том, как «неожиданно» поступила информация о норвежской ракете и как он и министр обороны мгновенно и безошибочно «сработали»…
А потом западная пресса подняла шум — мол, российский президент лихорадочно схватился за ядерный чемоданчик! Какой же в этой байке был резон? На мой взгляд, был скрытый сюжет. Тогда пресса особенно яростно чехвостила руководство страны и Вооруженных Сил за бездарные действия в Чечне. А тут и Ельцин, и Грачев показали стране, что армия в боевой готовности и управляема, что благодаря квалифицированным решениям, принятым самим Верховным и талантливо реализованным военным министром, самая сложная задача может быть выполнена блестяще.
В середине февраля 1996 года в связи с 25-летием СП PH министр обороны направил приветствие ее личному составу, в котором, в частности, говорилось: «…благодаря самоотверженному труду, высокому профессионализму воинов СП PH Верховный главнокомандующий, руководство Вооруженных Сил постоянно имеют своевременную и достоверную информацию о ракетно-космической обстановке, необходимую для принятия ответственного решения…»
Грачев не лукавил: информация действительно была своевременной и достоверной…
КОРЕЙСКИЕ «ПЕТУХИ»…Сведения о том, что в ходе визита в Южную Корею (ноябрь 1992 года) президент России передаст Сеулу магнитные записи, зафиксированные «черным ящиком» сбитого «Боинга-747», стали сенсацией.
Записи были приняты южнокорейской стороной с огромной благодарностью. Передачу их видели по телевидению сотни миллионов людей планеты. Российский президент с особой торжественностью извлекал из чемоданчика кассеты и сооружал из них пирамидку на глазах сияющего Ро Де У. И вот не прошло и трех недель, а мир облетела новая сенсация: пленки были… фальшивыми. Что сделал бы президент любой страны, окажись он в такой ситуации? Он, не исключено, немедленно снял бы с постов руководителей внешнеполитического и военного ведомств. И принес бы публичные извинения корейцам. Наш президент этого не сделал.
В 1993 году я попытался самостоятельно докопаться до истины и вышел на контакты с офицерами одного из управлений МО, которые участвовали в подготовке визита Ельцина в Сеул. После бесед с ними сомнение в подлинности пленки еще больше укрепилось…
Во время визита в Южную Корею Ельцин пустил еще одного «петуха». Чтобы как-то задобрить южных корейцев, страшно обидевшихся на нас из-за сбитого «боинга», президент РФ пообещал, что на Тихом океане российский подводный флот более строиться не будет. Я не знаю, в каком состоянии Ельцин делал это заявление, но зато хорошо помню, что в Министерстве обороны и Генштабе оно вызвало взрыв негодования.
Главком ВМФ РФ адмирал флота Владимир Чернавин на вопрос, кто решил оставить самый большой российский океанический регион без собственной базы строительства подводного флота, заявил, что сам впервые узнал об этом из газет и намерен лично обратиться к Ельцину. Тогда наши морские «сыщики» из военно-морского отдела Главного оперативного управления ГШ обратились за помощью к «своим» в МИДе. Там и узнали, что «идея родилась спонтанно и очень понравилась президенту». Приписывали ее дипломаты своему «хозяину»…
Вскоре из Комсомольска-на-Амуре в Главный штаб ВМФ поступила информация, что руководству завода, строящего атомные и дизельные подводные лодки, прямиком из правительственного аппарата уже поступило распоряжение резать стапеля и недостроенные корпуса кораблей. До сих пор убежден, что от этой катастрофы Россию спас лишь случай: в то время на Дальнем Востоке по приглашению администрации Хабаровского края гостил Александр Руцкой. Его «случайно» завезли в Комсомольск и бросили в разъяренную толпу судостроителей.
Один из военных советников вице-президента позже рассказал мне, что после возвращения из Комсомольска Руцкой «так наехал на Ельцина», что тот в очередной раз стал кричать: «Меня опять подставили». Решение об остановке строительства подлодок на ТОФе все же было отменено. Вернее, спущено на тормозах…
…В тот день в Минобороны было совещание высшего рук-состава, а перед ним Грачев решил показать Ельцину новую форму одежды. Часа за два до приезда президента человек 100, играющих роль «манекенов», выстроили в громадном холле зала коллегии МО и держали под присмотром большой свиты генералов-тыловиков. Минут за 15 до Ельцина появился в черном штатском генерал Барсуков, начальник Главного управления охраны, прошелся по коридору, окинул офицеров и генералов каким-то милицейским, тяжелым взглядом, словно прикидывая, а может ли кто-нибудь на хозяина покушение совершить. Наконец в сопровождении сияющего и чуть ли не подпрыгивающего от радости министра обороны показался Ельцин. За ним — целая армада генералов, с не меньшей, чем у Грачева, печатью восторга на лицах.
Ельцин шел тяжелой ревматической походкой, как-то по-гусиному ставя ноги. Бросалось в глаза, что левая рука его двигалась гораздо меньше правой, иногда она вообще останавливалась и свисала вдоль туловища. Во всем облике Верховного главнокомандующего читалась болезненная усталость: бледный цвет лица, «подушки» под притухшими глазами, характерный наклон спины, цепляющие ковер каблуки туфель…
Еще не так давно на торжественном приеме в Кремле я видел его совсем другим: молодцеватая походка, живое, улыбчивое лицо, яркий блеск глаз — весь он излучал энергию, силу, бодрость, уверенность, — свита еле поспевала за ним.
Глядя, как тяжеловато ступает Ельцин по красной минобороновской дорожке, я думал: «А как же большой теннис, о котором с таким восхищением рассказывал байки Тарпищев?»…
Вот он приближается к очередному «манекену» — генералы вполголоса нахваливают новую форму. «Манекены», вконец уставшие от жары и дикого напряжения, сияют от счастья (так приказано!). Смотрины были недолгими. Президент поинтересовался, не слишком ли сильно новая форма смахивает на западную, и генералы дружно стали утверждать, что нет, обращая внимание Верховного на то, что некоторые элементы заимствованы из военной одежды русской армии. Задав еще несколько вопросов, касающихся, в частности, выразительности эмблем видов Вооруженных Сил и родов войск («Как отличить артиллериста от ракетчика?»), Ельцин то ли сказал, то ли спросил:
— Добро. Утверждаем, Пал Сергеич…
Грачев выпалил:
— Ваше слово решающее, товарищ президент — Верховный главнокомандующий!
— Ну, тогда утверждаем, — сказал Ельцин.
И новую форму уже вскоре запустили в производство.
А когда прошло уже больше года, дотошные журналисты выяснили, что это решение не оформлено на законодательном уровне. Назревал крупный скандал.
Ельцину пришлось задним числом издать указ…
АВАНТЮРА…Мне кажется, наш военный поход на Чечню с юридической точки зрения можно квалифицировать как бандитизм в особо крупных масштабах. Когда стало окончательно ясно, что оппозиция с помощью русских танков и солдат не способна завалить режим Дудаева, Ельцин поздней осенью 1994 года созвал Совет безопасности (всего лишь совещательный орган при президенте, да и к тому же не было закона о СБ) и поставил вопрос «о восстановлении конституционного порядка». Открытым текстом пошел разговор и о применении военной силы. И вряд ли кто-нибудь из членов СБ не понимал, что дело пахнет войной. Эта война уже шла несколько месяцев. Даже очень наивный человек, и тот никогда не поверит, что «накачивание» стрелковым и тяжелым оружием отрядов чеченской оппозиции, тайная переброска в район их дислокации подразделений спецназа и военнослужащих других частей могли осуществляться без ведома президента — Верховного главнокомандующего. Эмиссары ФСК вели активную вербовку добровольцев в подмосковных дивизиях, Минобороны и Генштаб организовывали их отправку самолетами «на юг»…
Генералы и политики, стоявшие за спинами вооруженного сборища, разгромленного дудаевцами 26 ноября, жаждали реванша. Они и подталкивали Ельцина к тому, чтобы он дал «добро» на проведение силовой операции. Но личную ответственность президента за данную «ошибку» это нисколько не умаляет. Его слово было последним и решающим…
Сейчас некоторые генералы, являвшиеся в то время членами СБ, пытаются доказать, что они были против силовой авантюры. Бывший министр обороны, например, упрекнул Коржакова, что тот «договорился даже до того, что, дескать, Грачев был главным инициатором развязывания боевых действий в Чечне… Сохранились документы в Совете безопасности, свидетельствующие, что Грачев и Ерин, наверное, были самыми ярыми противниками этого»…
