Август стал началом кадровой чистки в армии, в ходе которой самый большой удар был нанесен по генералам, на которых часто без разбору навешивали лейбл «сторонников» ГКЧП и «нелояльных». Комиссию по главе с генералом Д. Волкогоновым (военным советником российского президента) хлестко назвали «президентской». Многие на Арбате недоумевали: почему в Министерстве обороны СССР орудует комиссия, уполномоченная Ельциным, а не Горбачевым?..
Началась активная ловля черных кошек в темной комнате. «Демократически настроенные» члены волкогоновской комиссии вызывали на собеседования генералов и полковников, чтобы определить их дальнейшую судьбу (некоторым сразу объявляли, что они «свободны»), В Минобороны и Генштабе начался бум компромата на «неблагонадежных». Были смещены с должностей многие заместители министра обороны и начальника Генштаба, начальники главных и центральных управлений, начальники академий и военных училищ, командующие войсками военных округов и флотов…
Все это чем-то напоминало 37-й год. Разница была лишь в том, что не было «черных воронков», люди не исчезали бесследно и их не расстреливали… Убирались высочайшие профессионалы, беззаветно преданные Отечеству люди, орденоносцы, ветераны афганской и других войн. В рядах командного корпуса армии образовались «бреши». А на вакантные должности часто назначались генералы, еще не дозревшие до головокружительно высоких постов.
Если внимательно просмотреть некоторые президентские указы 1992–1996 годов, то можно обнаружить любопытную закономерность: самые большие генеральские «звездопады» случались именно тогда, когда это было выгодно Ельцину с точки зрения политической конъюнктуры, удержания власти, усиления лояльности военной верхушки, стимулирования ее рвения или «поощрения» за преданность: накануне октябрьских событий 1993 года и сразу после них, перед вводом войск в Чечню, сразу после парламентских выборов 1995 года (победа коммунистов), незадолго до президентских выборов 1996 года… Таким образом, игра на «генеральской приманке» была для Ельцина способом обеспечения лояльности руководства армии и усиления опоры на него в целях сохранения позиций режима и собственного политического выживания…
ИСТИНАЗнал ли президент о том, что на самом деле происходило в Минобороны и Генштабе, в войсках и на флотах? Уверен, что далеко не всегда и не в полном объеме (не случайно даже пресс-секретарь Ельцина В. Костиков однажды вынужден был признать, что «генералы не доводят до президента всю полноту информации»).
Информация из МО нередко подавалась в Кремль в усеченном либо деформированном виде. Начиная с весны 1992 года долгое время между Ельциным и Грачевым соблюдалось правило: ежедневно (в 10.00) министр обороны докладывал президенту о положении дел в армии. Какими были эти доклады?
По некоторым свидетельствам, Грачев первым делом старался убедить Ельцина, что Вооруженные Силы под его руководством находятся в высокой степени боеготовности и надежно управляемы. Затем сообщалось о текущих проблемах, решение которых чаще всего от Министерства обороны не зависело: финансы, комплектование, жилье и т. д. (министр уже хорошо изучил характер президента и знал, что его раздражали «плакальщики»).
Так продолжалось, пожалуй, до первой половины 1994 года, когда в первом своем послании Федеральному собранию президент давал еще весьма лестную оценку боеготовности армии. Однако явным диссонансом звучали в прессе высказывания некоторых высоких военачальников, которые старались говорить правду о положении дел в войсках.
Пожалуй, острее всех высказывался главком Сухопутных войск генерал-полковник Владимир Семенов. В ряде интервью для прессы он заявил, что боеспособность частей и соединений стремительно падает. Эти откровения Владимира Магомедовича не оставались незамеченными на Арбате. Они, на мой взгляд, стали причиной недовольства руководства МО главкомом. Его начали вроде в шутку называть «оппозиционером», но мало кто не понимал, что подтекст у этого юмора серьезный…
Все громче начинали бить тревогу и другие главкомы и командующие. Они, разумеется, не могли открытым текстом предъявить претензии Верховному главнокомандующему или главе правительства. Но многие в Кремле и на Арбате ясно видели, в чей огород генералы кидают камешки. Думаю, что далеко не случайно президентские аналитические службы во второй половине 1994 года резко усилили внимание к армии…
В то время сослуживец познакомил меня с сотрудником одной из таких служб, который и попросил подготовить предельно честный материал о состоянии боеготовности Вооруженных Сил. Он не скрывал, что официальным документам из МО «уже мало доверия», что в них «много сказок». Даже по одному этому эпизоду можно было сделать вывод, что в Кремле начинают меняться подходы к оценкам боеготовности армии… Вскоре это подтвердилось.
Наверное, впервые за годы своего правления российский президент на совещании высшего руководящего состава армии 14 ноября 1994 года дал весьма жесткую оценку положению дел в Вооруженных Силах, подчеркнув, что располагает информацией по военным вопросам — «не только той, которую предоставляет Минобороны».
До начала чеченской войны оставалось меньше месяца…
ЯДЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК…В огромном подземном зале Центрального командного пункта Генерального штаба есть одно рабочее место (как войдешь — направо в углу), которое всегда пустует. Хозяин его появлялся тут очень редко. Это место Верховного главнокомандующего.
Если сесть в уютное кресло и открыть дверку левой тумбы стола, автоматически выдвигается полка, на которой стоит телефон цвета слоновой кости. Его называют иногда «ядерным».
Однажды я увидел, что трубка этого телефона примотана к корпусу аппарата красной изоляционной лентой. Сослуживец объяснил:
— Чтобы кто-то ненароком не снял трубку…
Другой полушутя-полусерьезно добавил:
— Особенно если этот «кто-то» будет под кайфом.
И тут же успокоил:
— Без паники: система управления устроена так, что даже если кому-то взбредет в голову потешиться «ядерной трубкой», — сигнал мгновенно пройдет многоступенчатую проверку на пультах управления премьер-министра, министра обороны, начальника Генштаба и т. д.
Время от времени в нашей прессе появляются «страшилки» о «ядерной трубке» или о «ядерном чемоданчике» Ельцина. Эта тема хорошо щекочет нервы. Журналисты, не имея всей информации, часто устраивают между собой «конкурс ядерных сказочников»… Наши генштабисты лишь посмеиваются: пускай дети тешатся, лишь бы народ не пугали. Хуже, если такие сказки начинает рассказывать военный.
В «Комсомольской правде» отставной полковник Роберт Быков поведал читателям, что пуск ядерной ракеты может осуществить какой-нибудь разобидевшийся на всех дежурный офицер… Как-то было, что в роли «ракетного байкаря» выступил президент. А поводом стали события 25 января 1995 года.
Задолго до этого дня наша космическая разведка засекла, что на норвежском ракетодроме на острове Андейя готовится к запуску ракета. Вскоре «другие источники» подтвердили это и успокоили Генштаб: ракета была научно-исследовательской и имела официальное название «Black Brant XII». Подобные ракеты норвежцы запускают регулярно уже более 30 лет и заблаговременно информируют об этом все соседние страны. Еще в декабре 1994 года наш МИД получил из Норвегии такое уведомление. Были оперативно оповещены Минобороны и главные штабы видов Вооруженных Сил РФ. Если я не ошибаюсь, это было еще 15 декабря 1994 года. Таким образом, можно смело утверждать, что запуск норвежской ракеты не был ни для министра обороны, ни для начальника Генштаба неожиданностью.
Москва еще с 1962 года внимательно наблюдала за норвежским ракетодромом. Строго учитывались запуски ракет, которых к декабрю 1994 года насчитывалось уже более 600. Нам было известно также, что запуск «Black Brant» готовился в рамках американского, а не норвежского исследовательского проекта. Научная «боеголовка» тоже была американской, а США к тому же почти полностью взяли на себя финансовую сторону проекта. Задолго до запуска на ракетодром Андейя прибыла большая группа американских специалистов NASA… К наблюдению за запуском и полетом ракеты была готова наша система предупреждения о ракетном нападении (СПРН), которая и без того ведет слежение за воздушным пространством все 24 часа в сутки. Главной заботой специалистов СПРН было лишь не допустить случайного залета «Black Brant» на территорию России (у нас не было полной уверенности, что после почти вертикального взлета ракета не ляжет на курс в сторону нашей границы).
Как и положено, министр обороны заблаговременно проинформировал президента — Верховного главнокомандующего о предстоящем запуске норвежской ракеты и о том, что наши системы к ней готовы и соответствующие «заинтересованные» ведомства в курсе дела. Каково же было удивление генштабистов, когда во время поездки по стране Ельцин на одном из вокзалов вдохновенно рассказывал встречающим «байку» о том, как «неожиданно» поступила информация о норвежской ракете и как он и министр обороны мгновенно и безошибочно «сработали»…
