Голос. Можно посадить.
Бухарин. Я говорю сейчас о том, что есть. Эта история чревата очень крупными социальными опасностями, и это нужно иметь в виду. А результат какой? Подытоживая то, что у нас есть, мы говорим: чрезвычайные меры изжили себя. Их действие превращается в собственную противоположность. Но перед нами сейчас уже стоит вопрос насчет перспектив, и этот вопрос потруднее. И вот, первым предложением, которое выражено в известном письме Фрумкина и которое подкреплено целым рядом других документов...
Рудзутак. Подкреплено, но не подтверждено.
Бухарин. Сталин читал один документ и мог бы прочитать целый ряд других, например письмо Яковенко, оно выражает собою целую большую систему взглядов. Это чревато большими опасностями с точки зрения расположения классовых сил в нашей стране. Оно чревато большими опасностями не потому, что существует целый ряд товарищей, дающих такие-то и такие-то формулировки, а потому, что сила инерции, хвост, который в этом направлении развивается, это не наши классовые резервы. Дать какой-нибудь малейший повод в стране, скажем, к отмене нашей избирательной инструкции — это значит мобилизовать в еще большей степени кулацкую стихию против нас, мелкую буржуазию целого ряда городов, среднюю буржуазию, мелкобуржуазные прослойки и т. п. Резервы этих сил постоянно очень велики, и малейшее колебание по этому вопросу в рядах нашей партии имеет непропорционально огромное политическое значение. Стоит сделать намек насчет политических прав кулака и пр., как сейчас внутри партии могут вздыбиться огромные силы и абсолютно правильно сомкнутым строем бороться против этой опасности. Вопрос относительно возврата к XIV съезду — это не есть такой большой вопрос. Лозунг возврата к XIV съезду — это вовсе не реабилитация или возрождение решений XIV съезда. Его политический смысл — отмена решений XV съезда.
Голос. Правильно.
Бухарин. Поэтому, когда выдвигается этот лозунг, то, по сути дела, это есть лозунг «долой XV съезд и его решения». Я должен сказать, что, если бы мы увидели, что решения XV съезда неправильны, партия решила бы на пленуме ЦК предложить созвать съезд и пересмотреть эти решения.
Голос. Чрезвычайный съезд.
Бухарин. Но никакого фетишизма у нас абсолютно нет. Совершенно объективно мы говорим: решения XV съезда подлежат не пересмотру, а усиленному проведению в жизнь.
Должны ли мы сейчас положение, получившееся в результате хлебозаготовок, исправлять тем, чтобы идти на уступки в отношении кулака, снять лозунг усиленного наступления на кулачество? Абсолютно нет. Проблема в настоящее время заключается в том, чтобы нам снять ту угрозу размычки с середняком, которая у нас есть. Мы снимаем чрезвычайные меры, и ни в коем случае мы не отождествляем чрезвычайных мер с решением XV съезда. Это нужно, мне кажется, заколотить железными гвоздями во все головы членов нашей партии.
Решения XV съезда нашей партии дают генеральную установку на меры конъюнктурного характера, а чрезвычайные меры стоят особо, это реакция на конъюнктуру в узком смысле слова. Реакция на длительные причины — это подъем нашего сельского хозяйства, это подъем индивидуального хозяйства, усиленный курс на индустриализацию и дальнейшее наступление на кулака.
В связи с этим я должен сказать, что Микоян правильно сделал, когда он, наряду с ударами против правой тенденции, ударил и против другой стороны (я не считаю ее левой, против троцкистской тенденции). Эта опасность точно так же существует, об этой опасности точно так же ни в коем случае не стоит забывать.
Против такой теории, которая здесь развита, относительно пределов развития индивидуального хозяйства, нужно заявить, нужно возражать изо всех сил. Если вчера тов. Сталин говорил относительно того, что необходимо изо всех сил драться против такого предрассудка, что индивидуальное хозяйство у нас уже заперто, и экономически это аргументировал, то я должен сказать, что есть еще политическая сторона этого дела. Если мы скажем нашему крестьянину, что тебе, как индивидуальному производителю, при советских условиях каюк, ты дальше не можешь сделать ни шагу вперед, он скажет: «Спасибо за такие условия, покорно благодарю советскую власть». Мы можем таким образом отбить это самое среднее крестьянство, отогнать его, черт знает, на сколько километров от нас. Именно поэтому Владимир Ильич давал иногда чрезвычайно острые формулировки, предупреждающие на целый ряд лет, чтобы мы не наделали каких-нибудь глупостей по отношению к нашему среднему крестьянству (цитирует т. XVI, с. 160).
Здесь со всей силой ленинского убеждения дана такая формулировка, что кое у кого волосы могут дыбом стать.
Косиор. Смотря у кого.
Бухарин. У меня не могут, и у тебя также. (Смех.)
Голос. Тогда нам не опасно, пусть Микоян боится, у него вон сколько.
Бухарин. Когда мы подчеркиваем важность развития индивидуального хозяйства, мы должны иметь в виду, что мы это индивидуальное хозяйство [должны] зацеплять за личный стимул его развития, и тут ничего зазорного нет. Владимир Ильич ставит этот вопрос так (речь на съезде Политпросветов[468], т. XVI, ч. 1). Это остается правильным и до сего времени. Но неправильно, когда эти методы зацепки за личный индивидуалистический стимул крестьянина понимаются таким образом, что они не имеют никакого отношения к переводу от индивидуального к общественному. Когда это считается так, тогда это на самом деле неправильно. Неправильно поэтому противопоставление задачи подъема индивидуального хозяйства и строительства коллективов. Нужно ставить проблему так, что коллективизация сама строится на подъеме индивидуального хозяйства. Наша политика по отношению к индивидуальному хозяйству заключается в том, что, с одной стороны, его надо поднимать и строить на нем, а, с другой стороны, не забывать об обобществлении этого крестьянского индивидуального хозяйства, коллективизировать не на упадке, а не росте производительных сил.
Ленин прямо возражал против такой оценки, что чем беднее индивидуальное хозяйство, тем легче оно пойдет к коллективизации (речь на съезде Политпросветов). Поэтому абсолютно неправы те товарищи, в частности тов. Милютин, которые говорили, что закрыта возможность роста индивидуального сельского хозяйства. Это абсолютная чепуха. Этот закон базируется на законе убывающего плодородия почвы[469], чуждом капитализму (?)[470]. Нужно всячески бороться против скептического отношения к колхозному и совхозному строительству, против того, что оно будто бы только для разговоров, пустяк и все прочее. Это не пустяк, а одна из важнейших наших политических задач.
Теперь о классах и классовой борьбе в связи с нашими перспективами. Что касается перспектив, то я настроен не так радужно, как говорившие здесь товарищи.
Возьмем известные сейчас наудачу цифры, которые у нас будут. Урожай выше среднего, больше среднего чуть ли не на полмиллиарда пудов.
Менжинский. Это пустяки.
Бухарин. Менжинский говорит, что это пустяки, хотя Менжинский не экономист. Мы должны посмотреть, из чего складываются эти 474 миллиона. По данным ЦСУ они дают увеличение по всему хлебофуражному балансу. А если вы возьмете рожь и пшеницу, то вы получите по сравнению с прошлым годом дефицит в 36 миллионов пудов, 315 миллионов пудов ржи меньше прошлого года, по пшенице 279 млн. пудов больше прошлого года; в общем, баланс на 36 млн. пудов меньше прошлогоднего. Но это данные по самой предварительной оценке. Фактически урожайность исчислена в процентах на 15 июня и обычно оказывается ниже. В 1924 году она составляла 92% предполагавшейся, в 1925 году -исключение-104%, в 1926 году — 94%, в 1927 — 96%.
Следовательно, если фактически урожай отклонится от июньской расценки на 5%, то вместо превышения валового сбора всех хлебов на 474 млн. пудов мы будем иметь превышение на 224 млн. пудов, а в случае отклонения на 2% -только на 325 млн. пудов. А если возьмете продовольственные культуры, то при первом варианте мы будем иметь пшеницы и всякого зерна меньше, чем в прошлом году на 180 млн. пудов, а по второму варианту — на 100 млн. пудов. Следовательно, мы примерно должны считаться с тем, что на будущий год получим на 100 млн. пудов меньше, чем в этом году. Это есть добавочная очень крупная трудность. Этот вопрос поднимает перед нами вопрос о перспективах. Можем ли мы иметь такие же трудности в этом году, как имели в прошлом? Можем. Как мы будем на это реагировать? Будем ориентироваться на применение чрезвычайных мер, если встретятся в будущем году такие трудности, а если мы их будем применять, то в том же примерно объеме или не в таком? Мне кажется, это самый мучительный и самый главный вопрос, который стоит перед нами. Я предварительно хотел бы привести соображения или аналогию, которая с первого взгляда покажется дикой или шуточной.
