в том признанием самого врага; поэтому, если никто не возражает против отделения Ливонии от королевства, то он один за всех воспротивится этому. К сейму прибыли послы Московские, чтобы принять от короля клятву на мир подобно тому как уже раньше королевские послы обязали клятвой их го-сударя. Клятва дана была королем при огромнейшем собрании всех сословий, при чем на месте, где происходил сейм был поставлен с этою целью алтарь, и архиепископ, после того как были прочтены секретарями листы договора, подсказывал ему слова. Кроме принятия клятвы, им было приказано переговорить относительно обмена пленных с обеих сторон. Не быв в состоянии достигнуть этого, они просили собрать всех пленных в одно известное место и дать возможность выкупить их у тех, кому они принадлежат. Была речь и о пограничных делах; споры возникали
[304] преимущественно вследствие такого обстоятельства: в Запольском договоре о земле Велижской писцами литовскими было прибавлено, что она должна принадлежать к воеводству Витебскому, как это было и прежде, и сделана была такая прибавка для того, чтобы предупредить на нее притязания со стороны чинов Польского королевства, войсками которого Велиж был взят, а Москвитяне с своей стороны утверждали, что после того как Велиж достался в их руки, к нему была отнесена значительная часть прилежавшей Торопецкой земли[64].
Решено было с обеих сторон отправить коммиссаров на место для установления границ. Относительно крепостей Ливонских, занятых Шведами, уже раньше у бояр Московских условлено было с послами, чтобы Московский царь впродолжение всего мирного времени удерживался от находящихся по сю сторону Нарвы, а король — от лежащих за Нарвой. Затем послы были приглашены на пир по обычаю предков и приняты с большой пышностью; при чем эти люди, незнакомые почти совершенно с красивым убранством, удивлялись, как великолепию пира, так и разнообразию приготовленных блюд; но еще более смотрели с удивлением на самого короля.
При столь замечательной неурядице в общественных делах, или, лучше сказать, при таком о них небрежении, в особенности достойным жалости казалось положение людей военных. Большая часть их надеялась не только на получение [305] своего жалованья, как им было обещано, но также надеялась достигнуть больших почестей, подобающих им за их заслуги, и получить в дар земли; в особенности же те, которым за храбрость было даровано право шляхетства, рассчитывали, что им даны будут при этом и средства, с помощью которых они могли бы прилично поддержать свое шляхетское достоинство; крайне нуждаясь во всем и почти нагие в это крайне неблагоприятное время года, они дошли теперь до того, что многие, и притом из благородных, говорили, что лучше было бы им пасть при Пскове, нежели быть доведенными до такой сильной нужды и недостатка во всем. В то же время Иван Шуйский, который, как мы выше сказали, выказал блистательную деятельность в деле защиты Пскова, будучи удален от лица государя, сильно печалился и горевал.
Но затруднениям и нуждам жолнеров, сколько было в его силах, помог король, собравши отовсюду денег, так как он считал своею обязанностию не покидать лично республики, оставленной всеми другими. Благодаря затем содействию Замойского, в военных людях проявился такой бодрый дух, что они не только дали себя упросить отсрочить уплату до Троицы, но даже обещали в случае нападения Татар служить без жалованья и идти туда, куда только поведет их Замойский, только бы отвели им квартиры на та-ком месте, где они могли бы пока доставать себе пропитание. Когда уже сеймовые послы разъехались, король вместе с сенатом приложил возможно большую заботу и относительно Ливонии, начав прежде всего с устройства духовных дел. Большая часть епископств в этой провинции была уничтожена вследствие войны и неблагоприятного времени; теперь король назначил для епископства Венден, который, по его мнению, наиболее был удобен для утверждения там нового местопребывания епископа, прибавив к городу несколько [306] крепостей и имений, и просил папу, чтобы последний основал там своею властию епископию. Также сообразно обстоятельствам были написаны для провинциальных жителей известные уставы и положения для того, чтобы они видели, что о них всетаки имеют некоторую заботу. В Варшаву прибыли уполномоченные от дворянства, а, кроме того, много других частных лиц, каждый для получения вновь своих владений, из которых, по их словам, они или их предки были изгнаны Москвитянами. Главным предметом всех общественных домогательств было то, чтобы король признал и утвердил артикулы договора, заключенного между Сигизмундом Августом и сословиями той провинции, когда последние признали его власть. Пункты эти приблизительно были таковы, чтобы в провинции той должностные лица были только германского происхождения; чтобы землями, находившимися теперь у каждого в отдельности или потом имеющими достаться, они продолжали бы владеть на основании того наилучшего права, по которому некогда владели; права и привилегии каждого в отдельности пусть будут сохранены без перемены. К этим они сами прибавили условия, чтобы установлен был известный способ судопроизводства, чтобы их не принуждали разрушать крепости, что они выпросили у короля в Риге, затем пусть король поможет им возвратить своих, взятых в плен. На это им был дан такой ответ. Что касается до старинных, данных им Сигизмундом Августом, привилегий, то они, конечно, помнят хорошо, сколь много событий и перемен случилось в промежутке; и по своему благоразумию они, нужно думать, ясно сознают, что своевременно теперь и что нет; они должны довериться решению короля; он был виновником их спасения и он докажет, что имеет также не меньшую заботу относительно достоинства и выгод приобретенной провинции. В частности же, что касается до их требования, чтобы [307] высшие правительственные места в той провинции вверялись лицам только немецкого происхождения, то король с своей стороны не желал бы лишать никого из провинциальных жителей права на такие должности, если кто из них окажется к тому способным; но тем более несправедливо с их стороны желать, чтобы были устранены от почестей за столь славную победу именно виновники их собственной свободы и спасения; король постарается поставить во главе провинции такого человека, который будет управлять ею по справедливости, по праву и законам их; затем при сформировании общего высшего провинциального совета и судебных учреждений, а также при замещении должностей президентских (старостинских) и подкоморских особенное внимание будет оказано лицам старинного Ливонского дворянства. Между правами и частными владениями было сделано такое различие, что те, которые были даны, как лены, прежними Ливонскими государями и законными должностными лицами до времени Вильгельма, маркграфа Бранденбургского, архиепископа Рижского, считались бы на этом самом основании законными; относительно же других имений, полученных от позднейших правителей, когда настал смутный период, во
