осмотреть гробницы Мухаммеда, Абу Бекра и Омара I в мечети Пророка; рядом с этими усыпальницами, как гласит народная традиция, отведено место для Иисуса, сына Мириам.33
Достигнув Мекки, караван разбивал лагерь за стенами, поскольку весь город был харам, священным; паломники купались, облачались в бесшовные белые одежды и ехали или шли вереницей по пыльным дорогам длиной в много миль, чтобы найти жилье в городе. Во время пребывания в Мекке они должны были воздерживаться от любых споров, сексуальных отношений и любых греховных действий.34 В месяцы, специально отведенные для паломничества, Священный город превращался в шумное скопление племен и рас, внезапно сбрасывавших с себя национальность и звание в единодушии ритуала и молитвы. В огромное помещение, называемое Мечетью Мекки, тысячи людей спешили в напряженном ожидании высшего переживания; они почти не замечали изящных минаретов на стене, аркад и колоннад в закрытом интерьере; Но все останавливались в благоговейном трепете перед колодцем Земзем, вода которого, по преданию, утолила жажду Измаила; каждый паломник пил из него, каким бы горьким ни был его вкус, каким бы срочным ни было его действие; некоторые набирали его в бутылки, чтобы взять домой, чтобы ежедневно и в час смерти глотать его спасительную святыню.35 Наконец богомольцы, затаив дыхание, подошли к самой Каабе, миниатюрному храму, освещенному серебряными светильниками, внешняя стена которого была наполовину задрапирована занавесом из богатой и тонкой ткани, а в углу его — невыразимый Черный камень. Семь раз паломники обходили Каабу и целовали, касались или кланялись Камню. (Такой обход вокруг священного объекта — огня, дерева, майского столба, алтаря Иерусалимского храма — был древним религиозным ритуалом). Многие паломники, измученные, но бессонные от преданности, проводили ночь в ограде, сидя на коврах, беседуя и молясь, созерцая в удивлении и экстазе цель своего паломничества.
На второй день паломники, в память о том, как Агарь судорожно искала воду для своего сына, семь раз пробегали между холмами Сафа и Марва, которые находились за пределами города….. На седьмой день желающие совершить «главное паломничество» устремлялись на гору Арарат — шесть часов пути — и слушали трехчасовую проповедь; возвращаясь с полпути, они проводили ночь в молитве в оратории Муздалифы; на восьмой день они спешили в долину Мина и бросали семь камней в три знака или столба, ибо так, по их мнению, Авраам бросал камни в сатану, когда дьявол прервал его приготовления к закланию сына….. На десятый день они приносили в жертву овцу, верблюда и другое рогатое животное, ели мясо и раздавали милостыню; эта церемония, в память о подобных жертвоприношениях Мухаммеда, была центральным обрядом паломничества; и этот «Праздник жертвоприношения» мусульмане всего мира отмечали с подобными жертвоприношениями Аллаху на десятый день паломничества. Теперь паломники брили головы, стригли ногти и закапывали срезанные части. На этом основное паломничество завершалось, но обычно перед возвращением в лагерь караванов поклоняющийся наносил еще один визит в Каабу. Там он вновь принимал свой оскверненный вид и одежду и с гордым и успокоенным духом начинал долгий путь домой.
Это знаменитое паломничество служило многим целям. Подобно иудеям в Иерусалим, христианам в Иерусалим или Рим, оно усиливало веру верующего и связывало его коллективными эмоциональными переживаниями с его вероучением и единоверцами. В эпоху паломничества благочестие объединяло бедных бедуинов из пустыни, богатых купцов из городов, берберов, африканских негров, сирийцев, персов, турок, татар, индийцев-мусульман, китайцев — всех в одинаковых простых одеждах, читающих одни и те же молитвы на одном арабском языке; отсюда, возможно, и умеренность расовых различий в исламе. Обход вокруг Каабы кажется мусульманину суеверным; но мусульманин улыбается подобным обычаям в других религиях, его беспокоит христианский обряд поедания бога, и он может понять его только как внешний символ духовного общения и пропитания. Все религии являются суевериями для других религий.
И все религии, какими бы благородными ни были их истоки, вскоре обрастают суевериями, которые естественным образом поднимаются из умов, измученных и одурманенных усталостью тела и ужасом души в борьбе за существование. Большинство мусульман верили в магию и редко сомневались в способности колдунов предсказывать будущее, открывать спрятанные сокровища, вызывать привязанность, поражать врага, излечивать болезни или отводить сглаз. Многие верили в волшебные метаморфозы людей в животных или растения, в чудесные перемещения в пространстве; это почти основа «Арабских ночей». Духи были повсюду, они совершали всевозможные трюки и чары над смертными и рождали нежеланных детей у беспечных женщин. Большинство мусульман, как и половина христианского мира, носили амулеты для защиты от дурного влияния, считали одни дни удачными, другие — неудачными, верили, что сны могут предсказывать будущее и что Бог иногда говорит с человеком во сне. В исламе, как и в христианстве, все приняли астрологию; карты неба составлялись не только для определения ориентации мечетей и календаря религиозных праздников, но и для выбора благоприятного с небесной точки зрения момента для любого важного предприятия, а также для определения генеалогии каждого человека — то есть его характера и судьбы в соответствии с положением звезд в момент его рождения.
Казавшийся внешнему миру столь неразборчивым в ритуалах и верованиях, ислам рано разделился на секты, столь же многочисленные и яростные, как и в христианстве. Среди них были воинственные, пуританские, демократические хариджиты; мурджииты, считавшие, что ни один мусульманин не будет вечно проклят; джабриты, отрицавшие свободу воли и отстаивавшие абсолютное предопределение; кадариты, защищавшие свободу воли; и многие другие; мы отдаем должное их искренности и всезнанию и проходим дальше. Но шииты неизбежно принадлежат истории. Они свергли Омейядов, захватили персидский, египетский и индийский ислам, оказали глубокое влияние на литературу и философию. Шииты (т. е. группа, секта) берут свое начало в двух убийствах — убийстве Али и резне Хусейна и его семьи. Значительное меньшинство мусульман утверждало, что раз Мухаммед был избранным апостолом Аллаха, то, должно быть, по замыслу Аллаха, потомки Пророка, унаследовав в какой-то мере его божественный дух и предназначение, должны были унаследовать и его лидерство в исламе. Все халифы, кроме Али, казались им узурпаторами. Они радовались, когда Али стал халифом, скорбели, когда он был убит, и были глубоко потрясены смертью Хусейна. Али и Хусейн стали святыми в шиитском культе; их святыни по святости уступали только Каабе и гробнице Пророка. Возможно, под влиянием персидских, иудейских и христианских представлений о мессии, а также буддийской концепции бодхисаттв — неоднократно воплощавшихся святых — шииты считали потомков Али имамами («образцами»), то есть
