Христианские корабли безупречно приводили в действие намеченную стратегию. Так как все внимание врага сосредоточилось на стойком малиновом корабле Барбариго, Квирини тем временем быстро обогнул неприятельскую эскадру. В итоге союзное левое крыло, замыкаемое галерами Барбариго и Квирини, окружило правую часть турецкого полумесяца. Оставалось только стянуть кольцо.
Теперь для того, чтобы противник сел на мель, требовалось лишить его подвижности. Однако сделать это с малого расстояния оказалось сложно, ведь мусульманское правое крыло состояло в основном из сильных пиратских кораблей. Здесь любой неверный шаг мог оказаться фатальным, но три венецианских флотоводца, Барбариго, Канале и Квирини, не привыкли колебаться.
Галеасы, теперь выступавшие в качестве поддержки, пушечным огнем помогали галерам в плотной схватке. Особенно интенсивный огневой вал обеспечивал крайний левый галеас во главе с Амброзио Брагадином, демонстрируя тем самым поразительную мощь «плавучих батарей». Капитан Амброзио приходился родственником Маркантонио Брагадину — командующему на Кипре, с которого турки живьем содрали кожу.
Амброзио Брагадину удалось развернуть свой галеас быстрее остальных, теперь он накрывал мощным артиллерийским огнем правое крыло врага.
Турецкие корабли до последнего сопротивлялись сужавшемуся кольцу венецианской эскадры, но заградительный огонь все же надломил их моряков и физически, и психологически. Дело в том, что османы не привыкли к пушкам на море и использовали их лишь в сражениях на суше. На их глазах залпами срывало мачты, в палубах пробивались зияющие дыры. Они не знали, когда и откуда прилетит следующее пушечное ядро. Союзники видели, что противник сломлен.
С другой стороны, пушки не всегда попадали лишь в турецкие корабли. По мере того как круг венецианской эскадры сужался, ядра стали задевать и свои галеры. Брагадин знал об этом, но продолжал обстрел.
Малиновый флагман Барбариго занимал позицию на левом краю в самых мелких водах, в которых корабль способен был оставаться на плаву (глубина составляла пять метров). Неожиданно он двинулся к центру полукруга, увлекая за собой судно Канале. Оба быстро сцепили свои корабли. Галеры пошли на таран турецких судов, а за ними последовали остальные суда левого фланга, тоже соединенные в цепи.
Вдоль всей линии фронта весла христианских и мусульманских кораблей накрепко сцепились. Суда утратили способность передвигаться свободно, создавались морские заторы. Если перепрыгивать было слишком высоко, солдаты карабкались на вражеские корабли по сцепленным веслам. Венецианские гребцы, облаченные в обычные нагрудники и вооруженные палицами с острыми железными наконечниками, оставили весла и вступили в бой. Несмотря на хаос и смятение, христианские солдаты явно отличались от мусульманских. Последние, с тюрбанами различных цветов, сжимали в руках зловеще сверкавшие сабли в форме полумесяца.
В данной части фронта бой был преимущественно рукопашным. Корабль Барбариго врезался в самую середину вражеского крыла, но при этом Агостино ни разу не оставил свой пост на носу судна. Он был облачен в стальные доспехи, в левой руке держал саблю и отбивался ею, а правой сигналил с помощью флага.
Вдруг Барбариго подумал, что из-за шлема его голоса, вероятно, не слышно. Тогда он снял шлем и швырнул его на палубу. Краем глаза Агостино увидел, как упал командующий корабля справа — Антонио да Канале. Чудаковатую военную форму Канале, в которой тот напоминал белого медведя, сплошь усеяли вражеские стрелы…
Было три часа пополудни.
Вдали от рукопашных боев на мелководье, на правом крыле союзников разворачивалось сражение совсем иного характера. Здесь Улудж-Али и капитан Дориа вели битву на сообразительность и техническую смекалку, имитируя поединок двух профессионалов на пике игры.
И все же один из этих профессионалов просчитался. Дориа не уважал гордых венецианцев, которые в этой части формирования вели двадцать пять кораблей (они составляли почти половину эскадры в пятьдесят семь судов правого крыла). В морском деле венецианцы тоже были профессионалами, но их чрезмерный патриотизм иногда мешал им действовать разумно. Хотя Улудж-Али и командовал турецкими «дилетантами», но они по крайней мере слушались его.
Сражение проходило в открытом море, на глубине около пятидесяти метров. Дул северо-западный ветер мистраль. Хотя он не был сильным, все же погода помогала Дориа.
Как уже было упомянуто, в самом начале битвы Дориа передвинул свою флотилию к югу, чтобы закрыть путь эскадре Улудж-Али, обогнув ее справа. Подобным действием правое крыло Дориа лишило себя защиты галеасов, хотя именно галеасы с успехом прикрывали галеры левого крыла и центра. Неповоротливые «морские артбатареи» не могли резко отреагировать на внезапное изменение тактики Дориа, а потому просто остались на исходных позициях, сосредоточившись на главных силах неприятеля. Посему эскадра Улудж-Али не пострадала от ядер галеасов.
Видя, что корабли пирата практически целы, Дориа увел свой флагман еще дальше на юг. От этого незапланированного маневра зазоры между судами правого крыла стали еще шире. И только когда линия фронта союзников растянулась, слишком сузившись, чтобы вернуться к прежней расстановке, Дориа стало ясно: стратегия Улудж-Али позволяет ему совершить еще один неожиданный поворот.
На самом же деле Улудж-Али изначально все просчитал. Первым делом он планировал обогнуть эскадру Дориа слева, чтобы атаковать с тыла главные силы дона Хуана.
Дориа предугадал намерения пирата и отодвинул свои корабли, дабы не позволить противнику пройти сбоку. Однако Улудж-Али не был настолько глуп, чтобы столкнуться лбами с эскадрой Дориа. Поэтому пират быстро и умело развернул свой корабль и взял курс на северо-запад.
Дориа отодвинулся к югу, в результате между его крылом и главными силами образовался зазор. И теперь Улудж-Али направился к этому зазору, предоставлявшему отличную возможность атаковать флотилию дона Хуана с тыла. Именно на это турецкий пират и рассчитывал с самого начала.
Венецианцы на правом крыле сразу же разгадали план Улудж-Али. Поначалу они следовали за кораблем Дориа, но потом остановились, видя, что тот продолжает отодвигаться все дальше на юг. Без соответствующего приказа двадцать пять венецианских кораблей кинулись в атаку против эскадры Улудж-Али, проплывавшей прямо перед ними. Венецианцы словно бы рефлекторно отреагировали на ситуацию.
Турецкое левое крыло состояло из девяносто четырех кораблей, включая мелкие. Хотя венецианцы атаковали одну из частей османского формирования, оказалось, что на каждую из тех двадцати пяти отважных галер приходится по пять-шесть неприятельских судов.
Началась настоящая резня. Турецкие лодки напоминали стаю пираний, пожиравших плоть огромной рыбы. Погибавшая рыба изо всех сил сопротивлялась, ей даже удалось убить несколько пираний, но атакующие наступали все новыми волнами.
Бенедетто Соланцо, капитан одного из тех венецианских кораблей, стал свидетелем того, как пало большинство его команды. Заметив, что шесть мусульманских судов окружают его флагман, словно стремясь высосать из корабля последние капли крови, он приказал немногочисленным уцелевшим гребцам прыгать в море.
После этого капитан спустился в трюм и там поджег порох. Соланцо взорвался вместе со своим, кораблем, уничтожив шесть окруживших его вражеских судов. Тела капитана не нашли…
Венецианские силы понесли серьезные потери. Число капитанов, погибших в бою на правом крыле, не уступало соответствующим цифрам на левом, где сражались врукопашную.
Благодаря маневрам Дориа кораблям Улудж-Али все-таки удалось добраться до правого края основных сил союзников, разгромив при этом венецианцев. Морское мастерство пирата оказалось поистине поразительным.
Лепанто. 7 октября 1571 года. Вечер
За счет сцепленных весел противников образовалось нечто наподобие поля для битвы. При этом сражение проходило врукопашную, что делало галеасы неэффективными в этом плане. Хоть они и сбивали вражеские мачты своим пушечным огнем, но при этом рушившиеся мачты и нок-реи падали на союзников, сражавшихся под ними.
Поэтому с середины битвы галеасы стояли лишь в качестве наблюдательных постов.
Вернувшись в Венецию после сражения, Франческо Дуодо, командующий шести галеасов, предоставил следующий доклад: «Христиане и мусульмане напоминали охотников в лесу. Не обращая никакого внимания на то, что происходило в других частях леса, они сосредотачивались на своей добыче. Сцены, подобные этой, возникали снова и снова на поле боя в Лепанто».
Янычары, на которых держалась турецкая армия, бились тем отважнее, чем хаотичнее становился фронт. Эти уникальные воины составляли основные мусульманские силы под командованием Али-паши. Турецкие флагманы, как и у христиан, сосредоточились в центре боевого формирования.
