При Троцком и Дзержинском за такие слова расстреляли бы сразу.
При «кровавом Сталине» это воплотилось в жизнь, в повседневный быт всего советского народа. Жители деревень перестали считаться – согласно Марксу и Троцкому – «порождающими капитализм» во вред «пролетариату». Инженеры и учителя, врачи и доценты стали пользоваться общественным уважением, а ведь только вчера слово «интеллигент» было бранной кличкой. Повторим, то касалось судеб миллионов и миллионов рядовых граждан, причем не когда-нибудь «в следующей пятилетке», а сегодня, сейчас. Как тут было не радоваться, как не запеть дружным хором популярнейшую песню тех лет: «Золотыми буквами мы пишем всенародный сталинский закон».
И еще лишь одно дополнение в этом впечатляющем перечне положительных перемен, хотя можно было бы продолжить тут. Как известно, Ленин был ярым богоборцем, так и воспитал свою партию. В ходе Гражданской войны дело усугубилось тем, что многие православные священнослужители открыто, с церковной кафедры, сочувствовали белогвардейцам. Трагический сюжет этот ныне хорошо известен. При обсуждении проекта Конституции многие деятели «ленинской гвардии», еще сохранившие влияние, требовали законодательно «запретить отправление религиозных обрядов».
Ответ Сталина был не только тверд, но и красноречив: «Я думаю, что такая поправка должна быть отведена… Во-первых, не все бывшие кулаки, белогвардейцы или попы враждебны советской власти. Во-вторых, если народ кой-где и изберет враждебных людей, то это будет означать, что наша агитационная работа поставлена плохо…» Итак, несчастные «лишенцы», пораженные в правах, навсегда исчезли из гражданской жизни. В том числе и те, кто попал в их число за «отправление религиозных обрядов»…
Итак, именно в 1935–1936 годах в судьбах громадного большинства народа громадной страны произошли резкие и существенные изменения. И они были, безусловно, к лучшему. Однако обо всем этом из романов А. Рыбакова читатели ничего не узнали, а восторженные певцы автора ничего им не пояснили. Очевидец событий Рыбаков о таких существенных изменениях в окружавшей его тогдашней жизни не мог не знать и не запомнить. И он совсем не лгал полвека спустя, составляя «Детей Арбата». Дело в ином, в обоих хронологических уровнях те глубинные для народа события его просто-напросто мало интересовали. А что же осталось в памяти и вызвало писательскую сосредоточенность? Прежде всего, «дело Енукидзе», именуемое также в литературе как «кремлевский заговор».
Рыбаковская оценка Енукидзе приведена выше, а самый «заговор» писатель счел грубой сталинской провокацией. Но так ли?
Авель Енукидзе, сын грузинского крестьянина Кутаисской губернии, с юности был участником революционного движения в Закавказье, потом в России, большевик. Слета 1918 года стал при Свердлове секретарем ВЦИК(по тогдашнему новоязу – Всероссийский центральный исполнительный комитет), оставался на этой должности и при М.И. Калинине с завидной для той бурной поры устойчивостью, вплоть до июня 1935 года, когда был неожиданно сброшен со всех постов, потом арестован и погиб. Считался «жертвой культа»…
Теперь-то, наконец, документально установлено, что Енукидзе выделялся среди всего тогдашнего партийного руководства пристрастием к роскоши и всякого рода излишествам, вплоть до распутства с несовершеннолетними. Увы, это так. Подробности известны и публиковались, приводить их не станем, окружающая нас ныне действительность и без того переполнена такой гадостью.
Ну, а «кремлевский заговор»? Это тоже историческая реальность. По обычаям того сурового времени никаких достоверных подробностей не оглашалось, а слухи ходили самые разнообразные. Они осели в памяти тогдашнего поколения, а потом передавались долгие годы изустно, – как всегда в таких случаях, все более теряя свою подлинную историческую достоверность. Что же в действительности обнаружилось в Кремле весной и летом 1935 года?
К середине тридцатых годов в правящих верхах партии вновь начало складываться организованное сопротивление Сталину. Он уже был признанным общенародным вождем и стал проводить внутреннюю политику, явно расходящуюся с догматами первых лет Октября. Особенно это касалось сферы идеологии. Осторожно, без всякого шума, но твердо и последовательно Сталин устранял интернационально-коминтерновскую линию, заменяя ее государственно-патриотической. Напомним, что понятие «патриот» для Троцкого, Бухарина и прочих было сугубо отрицательным, бранным. Это шло еще от Маркса.
Такое нравилось далеко не всем в партийном руководстве, особенно из числа так называемой «ленинской гвардии». Потом, когда эта «гвардия» была политически разбита и устранена от власти, ее идейные потомки начали задним числом противопоставлять Ленина – Сталину. Мол, партийного демократа (и его такое же окружение!) заменил деспот-азиат со своими такими же подручными. Схема эта не только примитивна, но и сугубо недостоверна исторически.
Зиновьев и Бухарин, Эйхе и Рудзутак, Тухачевский и Гамарник, все прочие, потерпевшие поражение, были ничуть не «демократичнее» Молотова или Ворошилова. Более того, двое последних, как и их сотоварищи по сталинскому ЦК, были деятелями в существенной степени народными. У них не было высокомерия «старой гвардии» в отношении к руководимому ими «международному пролетариату», который, по старой марксистской установке, собственного мировоззрения самостоятельно выработать не способен. За него этим должны заняться вселенские революционеры-интернационалисты.
В двадцатые годы Троцкий, потом Зиновьев, потом Бухарин со своими немногочисленными в общем-то присными выступали против сталинской линии открыто. Чем это кончилось для них, известно, а подавляющая часть партии, которая уже к тому времени существенно «обрусела», безусловно поддержала своего народного вождя. Тогда противники Сталина перешли к действиям тайным. К заговорам.
Один из них вызрел в столичном Кремле как раз в 1935 году. Енукидзе был не только руководителем Президиума Верховного Совета СССР, но и руководил всеми внутренними службами Кремля, включая его охрану. Напомним, что там располагались в ту пору квартиры всех руководителей партии и государства, от Сталина до опального уже Бухарина. Комендантом Кремля был латыш Рудольф Петерсон, подчинявшийся непосредственно Енукидзе. Так сложилось уже к 1920 году и тянулось без изменений до 1935-го. Все сотрудники Кремля подбирались ими, вплоть до библиотекарей и подавальщиц в столовой.
Енукидзе был во властных верхах деятель известный и влиятельный. По служебному положению и давним партийным связям он знал, что называется, «всех». Поворот Сталина от интернациональной мировой революции к национальной государственной идее не устраивал Енукидзе, как и многих его сотоварищей. Отсюда – один лишь шаг до создания и объединения круга недовольных Сталиным и его политическим поворотом. Разумеется, то не был «Заговор Фиеско в Генуе», не мальчишки его создавали, а опытные конспираторы. В число осторожных заговорщиков входили отдельные партийные деятели – И. Пятницкий (Таршис), Р. Эйхе и др., военные чины (впоследствии проявившиеся в «деле Тухачевского»), ответственные работники НКВД, за которыми в отдалении маячил коварный Ягода.
«Кремлевский заговор», как это обычно и бывает, раскрылся случайно и в мелочах. Расследование возглавил Н. Ежов, ставший именно с 1 февраля 1935 года секретарем ЦКВКП(б). Поначалу все закончилось полумерами, Енукидзе и Петерсон были удалены из Москвы с понижением, но оставлены в партии. Однако Сталину и его твердым сторонникам стало ясно, что круг их противников широк и что они готовым на самые решительные действия. Дальнейшее хорошо можно было предсказать, и оно известно из реальной истории. Что ж, уместно подвести предварительные итоги. И о значении сталинских преобразований в середине 1930-х годов, и о популярной когда-то книге «Дети Арбата». Что же получится «в сухом остатке»?
Книгу эту не переиздают, критика о ней не поминает, в учебники литературы она так и не вошла. Однако телесериал о ней вдруг создали. Более того. Уже в июле 2004 года о романе Рыбакова-Аронова вспомнил вдруг социолог Лев Гудков. И не где-нибудь, а в сугубо еврейской «Ноге» («Новой газете» то есть). Сказал, как приговор зачитал: «Дети Арбата»? Это несерьезно, поверхностно, это, по существу, социалистический роман». Приговор этот мы обжаловать не станем…
А. Рыбаков осуждал не только внутреннюю политику Сталина, но и внешнюю. Прежде всего – его внешнеполитический поворот середины тридцатых годов, попытку отойти от вечно неверных Англии и Франции и найти некое соглашение с быстро крепнущей Германией.
Теперь у нас появилась и тут великолепная возможность сверится с исторической реальностью по новейшим документам. Речь идет об исключительно интересной монографии, опубликованной в 2004 году.
