Природу смешивать, забывая о ее системе, самые разные объекты, такие как деревья и травы, [Линней] соединил в одни и те же классы: шелковицу и крапиву, тюльпан и барбарис, вяз и морковь, розу и землянику, дуб и кровохлебку. Разве это не насмешка над природой и над теми, кто ее изучает?»
88 (перевод и курсив наши. – С. Г.)
Ярким явлением в научных работах конца столетия, в том числе с точки зрения описания розы, становится «Исследование метаморфозы растения» (1790) И. В. Гёте, внесшее вклад в сравнительную морфологию растений. Розе он посвящает раздел XV «Разросшаяся роза» (Durchgewachsene Rose), параграф 103: «Все, что мы до сих пор пытались постичь только силой воображения и интеллекта, наиболее ясно показано нам на примере разросшейся розы. Чашечка и венчик расположены и развиты вокруг оси, но вместо того, чтобы семяприемник сжимался в центре, а мужские и женские генеративные части располагались на нем и вокруг него, стебель, наполовину красноватый, наполовину зеленоватый, снова приподнимается; на нем последовательно развиваются более мелкие темно-красные складчатые лепестки… Стебель продолжает расти, на нем уже снова видны шипы, следующие отдельные окрашенные листочки мельчают и, наконец, на глазах превращаются в полукрасные, полузеленые стеблевые листья, образуется ряд правильных узлов, из “глаз” которых снова появляются, хотя и несовершенные бутоны роз» (перевод и курсив наши. – С. Г.). Данный пример гармонично соединяет научное наблюдение с эстетическим восприятием розы.
В этом строгом научном жанре ботанического трактата, казалось бы, не должно найтись места для мистического восприятия цветов, за которыми наблюдает писатель-естествоиспытатель той эпохи. Тем не менее такие примеры встретить можно. Особенно в трудах второй половины XVIII в., когда сильным становится влияние английского сентиментализма и ощущается приближение раннего романтизма. Осуществляются попытки соединить выводы научных наблюдений с констатацией осуществления воли Провидения. Ярким примером являются труды Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьера.
В его «Этюдах о природе» есть фрагмент, посвященный розе. На первый взгляд, речь идет о простом описании этого растения, но все же автор отклоняется от строгого научного стиля и вспоминает символическую связь цветка с вечными религиозными и мистическими ценностями. Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьер называет это растение подарком Провидения человеку и признается, что предпочитает живые цветы цветам из гербариев: «Кто может узнать в засушенной розе королеву цветов? Чтобы она стала одновременно символом любви и философии, необходимо увидеть, как, выглядывая из расселины влажной скалы, она блестит среди зеленой листвы, как легкий ветерок раскачивает ее на стебле, усеянном шипами…»89 (перевод наш. – С. Г.). Данный отрывок очень ясно иллюстрирует типичную атрибутивную символику «мистической розы»: куст, цветок и шипы, также фигурирует понятие «королевы цветов», «цветка цветов», то есть чего-то возвышенного, того, что находится над всем остальным в мире растений. Ж.-А. Бернарден де Сен-Пьер как естествоиспытатель показывает, что роза занимает самое высокое место не только в философии, но и в иерархии (или номенклатуре) цветов. Подобный эклектичный, соединяющий науку, религиозную мистику и интерес к мифологии, подход не находил понимания у большинства современников писателя, но встретил поддержку у ранних французских романтиков, например у Р. де Шатобриана – писателя и христианского миссионера, а также в произведениях писательницы С. Ф. Жанлис (1746–1830) «Цветы, или Художники» (1810), «Историческая и литературная ботаника» (1810), «Нравственный гербарий» (1799); позднее горячей поклонницей трудов Ж.-А. Бернарен де Сен-Пьера станет Жорж Санд, тоже страстно увлекавшаяся ботаникой и садоводством.
В XVIII в. были также распространены произведения, выполненные в жанре научной или описательной поэмы. Роза в них становится деталью декора садов и парков, красивым метафорическим сопоставлением, аллегорией (например, участница «бала цветов»), порой объектом наблюдения за погодными изменениями и метаморфозами природы.
Одним из наиболее ранних примеров стала поэма Дж. Томсона «Времена года» (1730). Автор в риторической манере, используя всевозможные тропы и отсылки к мифологическим сюжетам, описывает изменения, происходящие в природе от весны до зимы. И роза появляется во всех четырех частях. Весной и летом созревает и цветет дамасская роза: «…дамасская роза осыпается с каждого куста», «…где красуются лозы и розы опадают на кушетку», «…румяная дева, как летняя роза, расцветшая под лучами солнца» (здесь и далее перевод примеров наш. – С. Г.); осенью роза становится зрелой, совершенной как статуя («…воплощенная роза; статуя как будто дышит»), зимой же, заиндевелая, покоится под снегом и ветром («ни веселой шутки, ни песни… Все ее розы поникли»).
Ярчайшим примером «научной поэмы» конца века стали «Сады, или Искусство украшать пейзаж» (1782) аббата Ж.Делиля. Французский поэт описал многочисленные сады и парки Европы, Греции, Турции, Китая, России. Розе он уделяет внимание как украшению сада и вспоминает все ее многочисленные иносказательные ипостаси: королева цветов, красота, тайна и т. д. «Я ж розу опишу. Ты, роза, бесподобна! В садах Венеры ты царила и цвела. Гирлянды и венки Весна из роз плела. Была воспета ты самим Анакреонтом, Гораций пировал в венце из роз сплетенном…»90 (пер. И. Я. Шафаренко).
Роза и «язык цветов»
В XVIII в. возникает жанр «селама», или «языка цветов». Он преподносится либо в стихотворной форме (мадригал или сонет), либо в виде свода значений цветов. Используются подобные издания часто для тайной переписки («цветочной почты»), также для легкого чтения (подобную литературу в XIX в. будут относить к традиции «бидермейера»91). Особой популярности эти произведения по всему миру достигают в девятнадцатом столетиии, в эпоху театрального «цветобесия»92.
Особенно популярными такие книги стали после публикации в 1727 г. двухтомника «Путешествие… по Европе, Азии и Африке»93 Обри де ля Моттре, который описал свое пребывание при дворе шведского короля Карла XII в Турции, а также книги леди Мэри Уортли Монтегю, жены английского посла в Стамбуле, «Письма Леди Мери Уортли Монтегю, написанные во время путешествия по Европе, Азии и Африке» (1763)94, где описан тайный язык любовной переписки в гаремах – «селам».
Титульная страница книги Д. П. Ознобишина «Селам, или Язык цветов» (1830)
В XIX в. среди таких книг в Германии была «Язык цветов, или Значения» (1823), составленная по мотивам переводов с персидского австрийским историком и востоковедом Й. фон Хаммер-Пургшталем (Joseph Freiherr von Hammer-Purgstall, 1774–1856) поэзии Хафиза, Саади, Джами. В России эта небольшая книга (32 страницы) была переведена и прокомментирована Д. П. Ознобишиным и озаглавлена «Селам, или Язык цветов» (1830)95. Во Франции самыми популярными подобными книгами были: «Эмблемы цветов, или Клумба Флоры» (1816) Шарля-Жозефа Шамбе96; «Новый язык цветов, или Клумба Флоры» (1832) анонимного автора97; «Язык цветов» (1858) Шарлотты де ла Тур98; «Язык цветов» (1860) Эммы Фокон".
Роза, без сомнения, была включена в подобные своды или сборники поэзии. В разных книгах она имела уникальные семантики, но чаще всего этот цветок был связан с любовью, страстью, сильной привязанностью. Приведем некоторые
