Литература для нервных - Вера Владимировна Калмыкова

возвращают человеку желание познать смысл бытия, истории, личности, хотя и не отказываются от постмодернистской иронии. Непосредственные человеческие эмоции снова получили право на проявление, но теперь они должны регулироваться глубинным пониманием многополярности мира и многоаспектности явления, по поводу которого возникают. Если постмодернизм разрушал, деконструировал, то метамодернизм стремится вновь собрать целое. Однако следует понимать, что состав желанного целого непостижим во всей совокупности аспектов и проявлений. И если человек хочет что-то понять, он должен в самом начале сказать себе, во‐первых, что постижение объекта во всей его полноте, скорее всего, недостижимо, а во‐вторых – что необходимо учитывать возможные попытки какого-то Другого понять тот же объект. Причем интерпретация Другого может быть ценнее и значимее твоей собственной. Поэтому сознание метамодерниста постоянно колеблется, как платоновский маятник-metaxis, и никогда не останавливается на чем-то определенном.

Среди источников метамодернистского романа, во всяком случае, в России, следует назвать полифонический роман Достоевского (термин введен Бахтиным в работе «Пpoблeмы твopчecтвa Дocтoeвcкoгo»).

Поскольку это явление только недавно было осмыслено в России, говорить об авторах, работающих в этой эстетике, преждевременно.

Понятие это постигается интуитивно, им владеют даже младшие школьники. И тем не менее нужно пояснить кое-какие нюансы.

В мифе и фольклоре герой – тот, кто совершает общезначимое созидательное деяние для своего рода или племени. Такая же ситуация главенствовала на ранних этапах существования художественной литературы. Однако со временем ситуация изменилась, образ героя трансформировался. Уже в «Слове о полку Игореве» герой совершает то, что никому, кроме него самого, ни на каком уровне не нужно и более того – вредно. А какое деяние совершает Евгений Онегин?.. Печорин – совершает, но его поступки никак не назовешь созидательными, он только разрушает. Позиция Обломова – не-деяние. Раскольников после убийства старухи занят, причем с помощью Сони Мармеладовой, восстановлением самого себя, и процесс этот выходит за границы художественного произведения.

В современном литературоведении нет единства по поводу употребления этого понятия. Некоторые авторы считают, что героями можно называть только главных действующих лиц, ведущих сюжет или сюжетную линию, а остальных стоит называть персонажами. А как же тогда быть, например, с Зарецким из «Евгения Онегина»? Пушкин подробно описал его, более того, «старый дуэлист» не столько своими действиями, сколько своей личностью и репутацией злого болтливого сплетника повлиял на факт роковой для Ленского дуэли. Конечно, это герой, пусть и второстепенный: своей сюжетной линии он не создает, но поддерживает связанные и с Онегиным, и с Ленским.

Стоит называть героем любое действующее лицо в произведении, если это лицо совершает поступок – любой, вне зависимости от масштаба и следствий. Мать Татьяны и Ольги Лариных – второстепенная героиня хотя бы потому, что принимает волевое решение везти старшую дочь «в Москву, на ярмарку невест».

А является ли героиней Катерина Ивановна Мармеладова из «Преступления и наказания» Достоевского? Ведь не будем же мы считать поступком то, что она умерла! Однако ее переживания, душевный мир настолько убедительны в романе, что мы безоговорочно относим ее к героям, пускай и второстепенным.

Дело даже не в мире личности: образ Катерины Ивановны оказывается средоточием целого ряда событий в романе, важных почти для каждого героя.

Таким образом, героем литературного произведения мы вправе назвать любое действующее лицо, или совершающее поступок, или данное нам в совокупности проявлений душевной жизни, или становящееся центром (причиной) тех или иных событий. Почему Печорина можно назвать «героем» лермонтовской эпохи? Потому что в его образе сконцентрированы типические черты поколения.

С лицами, появляющимися в эпизодах, следует поступать по той же схеме: если оно соответствует одному из трех критериев – называть эпизодическим героем, если нет – эпизодическим персонажем.

В узком смысле преимущественно употребляется при анализе драмы, т. к. персонаж раскрывается в конкретном действии, а не при анализе мировоззрения или психологии, как герой.

В некоторых случаях различение понятий «герой» и «персонаж» проводится по другим критериям. Например, полагают, что героем произведения не может быть животное, и тогда Каштанку из рассказа Чехова или Чанга из рассказа Бунина «Сны Чанга» называют персонажами. Видимо, это не вполне корректно, ибо зверь в литературе, как правило, очеловечивается, говоря научным языком – наделяется антропоморфными чертами, мыслит и действует по-человечески. Ещё считается, что персонажем лучше называть неглавное действующее лицо (второстепенное, внесюжетное, эпизодическое). Такая логика вполне приемлема.

Характер может быть типичным: так, например, Наташа в «Трех сестрах» или Раневская в «Вишневом саде» Чехова типичны как женщины, строящие мир только вокруг себя самих. Может быть и типическим, т. е. образующим модель – как Ермолай Лопахин или Петя Трофимов в «Вишневом саде». В любом случае автором обязательно выделяются преобладающие черты художественного характера. Часто он выступает в синтезе с портретом героя: так в главе (повести) «Максим Максимыч» романа «Герой нашего времени» Лермонтова безымянный офицер, рисуя портрет Печорина, пытается проникнуть в тайну его характера. Тот же прием использован и при создании образов героев «Преступления и наказания» Достоевского.

Художественным характером могут быть наделены и герои-животные, как, например, собаки Каштанка у Чехова или Чанг у Бунина.

Художественный характер неоднозначен. Хрестоматийный пример – Наташа Ростова из «Войны и мира» Льва Толстого, оказавшаяся способной изменить жениху Андрею Болконскому, а в финале произведения ставшая образцовой и в чем-то даже деспотичной женой и матерью. Но все «превращения» героини автор психологически мотивирует, что является основой реалистического метода.

1) Авторское объяснение причин, как внешних, сюжетных, так и внутренних, психологических, по которым герой поступает так, а не иначе. Мотивировка – одно из средств развития сюжета: желания героя и его поступки зачастую определяют содержание произведения. Каждое движение своих героев Лев Толстой подробно мотивирует, не оставляя читателю простора для произвольных интерпретаций.

2) Внутренняя мотивировка – то, как герой сам себе объясняет свои действия, чтобы ощутить свою человеческую значимость. В этом смысле мотивировка теснее связана с темой и развитием характера, чем с сюжетом. Интересны внутренние мотивировки поступков героев Михаила Александровича Шолохова – и Григория Мелехова из «Тихого Дона», и Андрея Соколова из рассказа «Судьба человека».