Футуризм
– литературное течение, возникшее в начале XX в. в Италии, где связано с именем
Ф. Т. Маринетти. Название течения – от латинского futurum, т. е. будущее. Футуризм стал частью авангарда, т. е. передового искусства с новым языком художественной выразительности.
В России оно появилось одновременно с акмеизмом, у истоков стоял Велимир (настоящее имя – Виктор Владимирович) Хлебников, ученик Вячеслава Иванова. Русские футуристы также именовали себя «будущниками» или «будетлянами», и в этих самоназваниях сразу виден принцип работы со словом, его морфемами.
В воздухе эпохи носилось предощущение грандиозного цивилизационного слома. Футуризм уловил и выразил это предчувствие, оценив его как безусловно положительное. В широком смысле завтра все будет не так, как сегодня: люди станут иначе выглядеть, думать, разговаривать, действовать, иначе устроятся города, разовьются разнообразные индустрии, восторжествуют машины. И футуристы заявляли, что подготавливают это будущее, для чего писали хлесткие стихи, раскрашивали себе лица, искали пути распространения и формы массовой культуры. Их искусство мыслилось как тотальное, и человеческий коллектив, по их мнению, должен был не только принять его, но и участвовать в его создании.
Представители этого течения заявляли, что город – будущее человечества, а наследие – то, что нужно «сбросить с корабля современности». Правда, с этим на практике все обстояло далеко не так гладко: например, поэма одного из ведущих футуристов, Владимира Маяковского, «Облако в штанах» (1913) была написана… после посещения выставки древнерусской иконописи, посвященной трехсотлетию Дома Романовых. Но на уровне манифестов и деклараций наследие безоговорочно отвергалось, недаром в том же году был написан манифест «Пощечина общественному вкусу». Практически же обращения к архаичным формам словесности происходили постоянно.
Открыто прославлялось стремление, движение, мускульная сила, физическая активность. Духовное уходило на дальний план, связи небесного и земного не рассматривались, вместо них эстетизировались неожиданные ассоциации, разрешалось использовать лексику из любых областей, велась напряженная и целенаправленная работа с составом слова, как в знаменитом тексте Хлебникова «Заклятие смехом» (1908–1909):
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Здесь видна связь с мифологической и фольклорной («заклятие» и повторы однокоренных слова) традицией. Текст написан раньше, чем сформировалась программа футуризма как течения, но, как в капле воды, в нем виден дальнейший художественный путь представителей этого течения.
Футуристы проповедовали синтез искусств. Они выступали коллективно и образовали целый ряд групп – «Гилея», «Ассоциация эгофутуристов», «Мезонин поэзии», «Центрифуга» и др. Братья Бурлюки, Елена Гуро, Василий Каменский, Алексей Крученых, Бенедикт Лившиц, Константин Олимпов, Игорь Северянин – все это имена футуристов, революционеров в искусстве. Их работа со словом привлекла Шкловского, и русский формализм оказался близок к футуризму, хотя и не тождествен с ним.
– литературный прием, вошедший в практику словесности с творчеством футуристов.
Он заключался в отказе от естественного языка, вместо которого использовались искусственные построения, иногда аналогичные существующим словам, иногда нет.
Знаменитое «Дыр бул щыл // убеш щур // скум // вы со бу // р л эз» Алексея Елисеевича Крученых имеет авторский комментарий: оно написано «<…> на собственном языке [и] от других отличается: слова его не имеют определенного значения».
– самое позднее по времени литературное течение русского модернизма, возникшее в 1918 г.
Название дано по латинскому слову imago – образ. Они вернулись к поэтическому образу, к идее выразительности слова в поэзии.
Имажинисты, с одной стороны, испытали серьезное влияние футуристов, что видно при анализе поэзии Сергея Есенина на примере окказионализмов (неологизмов, возникших «по случаю» и возможных только в данном контексте) и развернутых метафор. С другой стороны, имажинисты отказались от футуристической поэтической практики и критиковали их установки в программных статьях. Излюбленным их средством была метафора. К имажинистам относились Сергей Есенин, Рюрик Ивнев, Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич, Александр Кусиков, Иван Грузинов и др.
Вот стихотворение Рюрика Ивнева, написанное в 1918 г.:
* * *
Как все пустынно! Пламенная медь.
Тугих колоколов язвительное жало.
Как мне хотелось бы внезапно умереть,
Как Анненский у Царскосельского вокзала!
И чтоб не видеть больше никогда
Ни этих язв на человечьей коже,
Ни мертвые пустынные года,
Что на шары замерзшие похожи.
Какая боль! Какая тишина!
Где ж этот шум, когда-то теплокровный?
И льется час мой, как из кувшина́,
На голову – холодный, мертвый, ровный.
О том, что имажинисты не думали отказываться от литературного наследия, свидетельствует образ «пламенная медь», заимствованный из стихотворения Брюсова «Кому-то» (1908). Стихотворение Ивнева начинается с тяжелого колокольного звона, парадоксально образующего не звук – тишину, приносящую такую боль, что даже поток времени ощущается как пытка. Ужасы мира представлены слагаемыми из различных смысловых рядов: с одной стороны, это человеческие язвы, с другой – мертвые пустынные года. Из катрена в катрен переходит словесный образ смерти: умереть, мертвые, мертвый. Во втором катрене он поддержан еще и эпитетом замерзшие. Поэт создал здесь два образа – пытки бытием и желанного небытия.
– объединение реального искусства и его члены, авангардная группировка 1920–1930‐х гг. Эстетическая программа объединения – категорическое разведение искусства и действительности.
Первоначальное название группы – «Чинари» (1917), члены: Александр Введенский, Даниил Хармс, Николай Олейников, Леонид Липавский и Яков Друскин. Слово «чинари» расшифровывается как «создатели новой художественной реальности», и сразу видна работа со значениями слов, сближающая «чинарей» с футуристами (у Хармса был, например, статус чинаря-взиральника). Позже, в середине 1920‐х, появилось название ОБЭРИУ, в состав добавились Николай Заболоцкий, Константин Вагинов и др., близки к группе были Николай Олейников и Евгений Шварц.
Для обернутов искусство обладает своей логикой, помогающей узнать жизнь, а новый поэтический язык способен создать новое ощущение жизни и даже новые предметы. Мир устроен не как двоичная структура (романтическое и символистское двоемирие), полюсов в нем значительно больше, он хаотичен и абсурден, происходить может что угодно, а художник свободен в обращении с любым жизненным материалом, главное – играть со всеми составляющими (видно, что ОБЭРИУ во многом предвосхищает постмодернизм). Неслучайно обэриуты стали прекрасными детскими писателями – игру они понимали как никто, и детские журналы «Чиж» и «Ёж»
