приписываемая то датскому специалисту в области компьютерных наук Мортену Кингу, то американскому футурологу Рою Амара, которая гласит: единственное, что мы можем сказать с уверенностью о появлении новых технологий – это то, что люди переоценивают их влияние в краткосрочной перспективе и недооценивают их влияние в долгосрочной перспективе. Не остается практически никаких сомнений в том, что после первоначального воодушевления мы значительно недооценили то, что Интернет и социальные медиа сделают с нашим обществом.
Среди множества вещей, которые мы не предвидели, но теперь осознали, есть тот факт, что Интернет и социальные медиа ликвидировали то пространство, которое существовало между публичным и приватным языком. Социальные медиа оказались непревзойденным средством для укоренения новых догм и подавления противоположных мнений – именно тогда, когда их просто необходимо услышать.
Мы провели первые несколько лет XXI века в попытках осмыслить революцию в коммуникациях – столь огромную, что по сравнению с ней изобретение печатного станка выглядит всего лишь заметкой на полях в книге истории. Нам пришлось учиться жить в мире, где в любой момент мы можем разговаривать с одним человеком и при этом – с миллионами других людей в мире. Границы частного и публичного были размыты. То, что мы говорим в одном месте, может быть опубликовано в другом – и не только в любом месте в мире, но и в любое время в будущем. И поэтому нам необходимо найти способ говорить и вести себя онлайн так, как если бы мы говорили и вели себя перед всеми – зная, что стоит нам оступиться, следы наших ошибок будут доступны везде и всегда.
Одним из неприятных свойств здесь является то, что стало практически невозможно соблюдать эти публичные принципы. Поскольку, если только эти принципы не идентичны для всех в любое время, всегда будут люди, которые будут получать от этого выгоду, и люди, которые окажутся в относительно невыгодном положении из-за этого. И хотя когда-то те люди, которые находятся в невыгодном положении, были довольно далеко от нас, сейчас они находятся прямо перед нами. Сегодня говорить публично – значит искать способ обращаться или хотя бы иметь в виду представителя каждой возможной группы, заявляющего о чем угодно, в том числе о его или ее возможных правах. В любой момент нас могут спросить о том, почему мы забыли, ущемили, оскорбили или отрицали существование конкретного человека и других таких, как он. Понятно, что поколения, взрослеющие в этих гипервзаимосвязанных с помощью социальных сетей обществах, беспокоятся о том, что они говорят, и ожидают подобного беспокойства от других. Также понятно, что перед лицом критики со стороны всего мира практически безграничное количество саморефлексии – включая осмысление своих собственных «привилегий» и прав – может выглядеть одной из немногих выполнимых и достижимых вещей. Сложные и спорные вопросы требуют серьезного осмысления. А серьезное осмысление, в свою очередь, требует того, чтобы теории пробовались на практике (это включает неизбежное совершение ошибок). Однако размышление вслух на наиболее спорные из тем стало настолько рискованно, что в соотношении «риск/результат» второе не оправдывает первого.
Если кто-то, кто является мужчиной, говорит, что он является женщиной и хочет, чтобы к нему обращались как к женщине, вы можете взвесить свои возможности. С одной стороны, вы можете просто пройти этот тест и продолжить жить своей жизнью. С другой стороны, вы можете быть названы «-фобом», а ваши репутация и карьера могут быть разрушены. Как выбрать?
Несмотря на то, что ряд философов оказывал влияние на происходящее, свирепые ветры современности дуют не со стороны академической философии или отделений социальных наук. Они происходят из социальных медиа. Именно там укрепляются предположения. Именно там попытки взвесить факты переупаковываются в моральные прегрешения или даже в акты насилия. Требования социальной справедливости и интерсекциональности приходятся весьма к месту в этой среде, поскольку вне зависимости от того, насколько эти требования необходимы, люди могут говорить, что стремятся к их удовлетворению. Социальные медиа – это система, которая утверждает, что может рассмотреть любые проблемы, в том числе любое недовольство. И она это делает, поощряя людей практически полностью фокусироваться на себе – а это что-то, в чем не всегда следует поощрять пользователей социальных медиа. Еще лучше, если вы чувствуете себя не на все 100 % удовлетворенными своей жизнью: вот вам тоталитарная система, способная объяснить все, с целой базой данных разъяснений о том, что именно удерживает вас от успеха.
Кремниевая Долина не морально нейтральна
Каждый, кто, как и я, успел провести там время, знает: политическая атмосфера в Кремниевой Долине на несколько градусов левее той, что царит в каком-нибудь колледже свободных искусств. Предполагается – причем верно – что активизм за социальную справедливость является настройкой по умолчанию для всех работников крупных компаний, а большинство из них, включая Google, заставляют потенциальных работников проходить тесты, чтобы отсеять всех носителей нежелательных идеологических взглядов. Те, кто проходил подобные тесты, вспоминают, что в них содержится множество вопросов, связанных с «разнообразием» – сексуальным, расовым, культурным – и что «правильные» ответы на эти вопросы являются непременным условием для получения работы.
Возможно, здесь идет речь об ощущении вины, поскольку технологические компании редко способны практиковать то, что они стремятся проповедовать. К примеру, среди работников Google лишь 4 % являются латиноамериканцами и 2 % – афроамериканцами. Составляющие 56 % белокожие работники представлены в малом по сравнению со всем населением числе. А вот азиаты составляют 35 % работников Google и стабильно вытесняют белых коллег, несмотря на то, что составляют лишь 5 % населения США [122]. Возможно, именно когнитивный диссонанс, который возникает из-за этой ситуации, заставляет Кремниевую Долину стремиться к тому, чтобы скорректировать мир, поскольку она не может скорректировать сама себя. Большие технологические компании нанимают тысячи людей, которые получают за свою работу шестизначные суммы и работы которых заключается в формулировании и регулировании контента – в такой форме, которая знакома любому студенту исторического факультета. На недавней конференции, посвященной модерации контента, главы Google и Facebook сообщили, что в их компаниях модерацией контента занимаются 10 000 и 30 000 человек соответственно [123]. И эти цифры, вероятнее всего, будут расти. Конечно, это не то, чем Twitter, Google и Facebook изначально планировали заниматься. Но, раз они поняли, что должны этим заниматься, то неудивительно, что правила Кремниевой Долины стали распространяться на весь остальной онлайн-мир (за исключением стран вроде Китая – Кремниевая Долина осознает, что там ее принципы не работают). Но в остальных случаях все, что касается наиболее «горячих» проблем современности, не является местной традицией или даже фундаментальной ценностью существующих обществ – это лишь специфические взгляды, существующие на самой одержимой социальной справедливостью части суши.
По
