Индии из Ирака и Австралии.
В то время как претензии к нему выдвигаются совершенно неумелыми деятелями, бесконечно более квалифицированные специалисты, включая Тиртханкара Роя и Амартию Сена, доказали, насколько ложны эти претензии. В обычных условиях свидетельства таких экспертов были бы убедительными. Но в последние годы, даже не имея под собой никаких оснований, претензии к Черчиллю усилились. Активисты, опираясь на работы небрежных писателей, утверждают, что Черчилль не беспокоился о голоде в Бенгалии, что он хотел, чтобы там был голод, и даже что он радовался тому, что люди голодали, лишь бы они были индийцами. Подобные утверждения полностью опровергаются историческими данными, но получили определенную популярность благодаря ярости их повторения. Как пишет последний биограф Черчилля Эндрю Робертс в соавторстве с Зевдиту Гебрейоханесом, "нереально представить, что кто-то другой на месте Черчилля мог бы уделить голоду больше внимания, чем он, когда на нескольких фронтах шла мировая война".
Иногда кажется, что Черчилль ничего не мог сделать, чтобы угодить своим последним критикам. В 2019 году тогдашнему теневому канцлеру лейбористской партии Джону Макдоннелу задали вопрос о Черчилле во время публичного мероприятия в Лондоне. "Уинстон Черчилль: герой или злодей?" - спросили его. Макдоннелл, который сам себя называет марксистом и социалистом, ответил просто: "Тонипэнди. Злодей". Речь шла об инциденте в Южном Уэльсе в 1910 году, когда Черчилль, будучи министром внутренних дел, направил полицию для борьбы с беспорядками, вспыхнувшими из-за пикета шахтеров. В ходе последовавших беспорядков один шахтер был убит. И в этом, безусловно, есть что-то необычное: полное отсутствие способности взвешивать хорошее и плохое. События в Тонипанди оспариваются, и никто не станет всерьез возлагать вину за смерть одного шахтера на Уинстона Черчилля. Но что с того, если бы они могли? Если тот валлийский шахтер действительно погиб из-за прямого решения Уинстона Черчилля, то неужели ничто из того, чего добился Черчилль за десятилетия после 1910 года, не компенсирует этого? Неужели его центральная роль в победе над фашизмом не имеет ничего общего с этим?
Подобные исторические суждения, как правило, сопряжены со сложностями. Первая заключается в том, что они так поразительно однонаправлены. В бытность свою теневым канцлером Макдоннелл с удовольствием восхвалял Мао Цзэдуна и размахивал его "Красной книгой" в Палате общин, рекомендуя ее содержание членам палаты. По оценкам, за свою жизнь и карьеру председатель Мао был ответственен за смерть примерно шестидесяти пяти миллионов человек. Однако от этого факта могут отмахнуться такие лейбористские политики, как Макдоннелл и бывший теневой министр внутренних дел Дайан Эбботт, которая однажды сказала, что "в целом Мао принес больше пользы, чем вреда", потому что "он вывел свою страну из феодализма". Кажется правильным спросить, какая именно система учета здесь имеет место? Как может быть так, что левый диктатор может убить десятки миллионов людей и при этом заслужить похвалу за большой скачок в развитии сельского хозяйства, в то время как Уинстон Черчилль может помочь спасти мир от фашизма и при этом быть навсегда проклятым из-за смерти валлийского шахтера за три десятилетия до этого? В этом есть что-то настолько возмутительное, что это можно списать на желание выиграть какую-то другую политическую борьбу.
В нападках на Черчилля, которые, возможно, являются преднамеренной попыткой вызвать нервозность, происходит нечто иное. Почти невозможно смотреть на людей, пытающихся таким образом взвесить весы истории, и не вздыхать от усталости.
Если то, что Черчилль сделал в своей жизни, не имеет никакого значения, то трудно понять, как любое действие человека имеет значение.
Если положительные стороны Черчилля не могут перевесить все отрицательные, значит, никто и никогда не сможет сделать в своей жизни достаточно добра. Другими словами, если мы не можем правильно понять Черчилля и представить его в правильной перспективе, то, похоже, нет смысла пытаться сделать это с кем-либо еще. И, наконец, нет смысла пытаться сделать что-то хорошее самим. Нападки на Черчилля заставляют все человеческие усилия казаться тщетными, потому что если даже победа над величайшим злом в истории не будет считаться ничем, и тебя не будут превозносить за это в твоей собственной стране даже через полвека после твоей смерти, то какое же доброе дело вообще может считаться чем-то хорошим?
Тем не менее, это не вполне отвечает на вопрос, почему Черчилль вызывает столько нареканий. Почему его репутация раз за разом очерняется и очерняется, а его достижения так нечестно оцениваются. Чтобы понять, что здесь происходит, необходимо рассмотреть это не на историческом, а на религиозном уровне. Со времен Второй мировой войны Черчилль почитается во всем западном мире. Возможно, как никакая другая фигура, он рассматривается в качестве примера великого человека - и великого человека, созданного Западом. Он - фигура, которой общество до сих пор гордится. Знание о нем и память о нем будоражат их. Они могут не верить в Бога, но они верят в Уинстона Черчилля. Именно поэтому зрители в кинотеатрах вставали на ноги и аплодировали в конце фильма "Самый темный час". Именно поэтому книги о Черчилле и памятные вещи, связанные с ним, до сих пор так хорошо продаются. Потому что его история - это героическая история, демонстрирующая величие, к которому может стремиться человечество, и героизм, которого могут достичь люди.
Именно поэтому Черчилль должен подвергаться особым нападкам. Потому что пока его репутация сохраняется, у Запада все еще есть герой. Пока его репутация остается нетронутой, у нас все еще есть фигуры, которым можно подражать. Но если Черчилля можно заставить пасть? Почему тогда падет один из великих богов, возможно, величайший из богов Запада. А потом? Ну, что угодно можно навязать народу, который так подавлен и деморализован. Академики и прочие, кто нападает на Черчилля, знают, какое он святое существо. Они знают, как его почитают. И именно по этой причине они нападают на него. Потому что они хотят пнуть "белых людей", они хотят пнуть взгляд великого человека на историю. Они хотят ударить по самым святым существам и местам Запада. Они хорошо выбирают цели.
СТАТУСЫ
В Британии, как и в Америке, это битье по фундаменту приобрело в последние годы особую ярость. Как в Америке протесты против Флойда начались со спорных фигур, а затем устремились к центру истории страны, так и в Британии они разгорались извне рекордными темпами. Через несколько дней после смерти Джорджа Флойда толпа в Бристоле напала на статую Эдварда Колстона (1636-1721), местного торговца и филантропа, который был замешан в работорговле. Пока полиция наблюдала за происходящим, толпа сорвала статую с постамента, покатила ее по
