председатель Объединенного комитета начальников штабов, давал показания в Конгрессе, и один из его представителей спросил его о сообщениях, что в Военной академии США в Вест-Пойнте преподается курс, включающий CRT. Сообщалось даже, что один из приглашенных лекторов выступил в Вест-Пойнте с речью, в которой был раздел о "белой ярости". В том месяце это было пополнение в разговорнике терминов, призванных "проблематизировать", а точнее, патологизировать существование белых людей. В ответ на этот вопрос генерал Милли не отступил. Он защитил изучение CRT в Вест-Пойнте, сказав, в частности, следующее: "Я хочу понять ярость белых. И я белый". Казалось, что CRT проникает во все эшелоны общественной жизни Америки.
Большой части Америки, и не в последнюю очередь американским родителям, не понравилось , как это звучит. Им не понравилось, когда они обнаружили, что об их детях говорят и с ними разговаривают в крайне расовых терминах. На заседаниях школьных советов по всей стране родители стали возражать против учебной программы, которая учила их детей тому, что приходить вовремя, давать правильные ответы по математике и многое другое - это "скрытый расизм". И не только белые родители. Большое количество чернокожих родителей и родителей других расовых меньшинств набрались смелости и ярости, чтобы выступить против такого разделения. Всего за пару десятилетий до этого CRT была лишь периферийной академической теорией, но теперь о ней заговорили не только ведущие ток-шоу, но и на заседаниях школьных советов по всей стране.
Это был важный момент. То, что произошло в церковной школе Грейс на Манхэттене, где учительница поняла, что "проблематизация белизны" означает проблематизацию белых детей, стало происходить по всей стране. Снова и снова родители обнаруживали, что, что бы ни означала "проблематизация белизны" в теории, на практике она сама по себе весьма проблематична. Кимберле Креншоу и другие сторонники CRT, похоже, не были готовы к этому факту. CRT впервые столкнулась с широкой общественностью, и эта встреча не была успешной.
И вот на этом этапе сторонники теории прибегли к нескольким приемам, чтобы отмахнуться от нее. Первый заключался в утверждении, что происходящее было полностью выдуманной истерией и что люди, которые сейчас говорят о КРТ, просто создали себе нового врага, который на самом деле был не более чем плодом их воображения - преимущественно воображения американских правых. Журнал "Тайм" был среди тех, кто заявил, что "Критическая расовая теория - это просто новейший гопник", а журнал "Инсайд Уизерс Эд" назвал ее "плодом воображения американских правых", а Inside Higher Ed назвал ее "странной истерией", созданной "богатыми правыми и либертарианскими донорами".3 В газете New York Times Мишель Голдберг заявила, что сам термин CRT "оторвался от какого-либо фиксированного значения". Далее она заявила, что "весьма скептически" относится к идее о том, что CRT преподается в американских школах, и продолжила утверждать, что в любом случае "антирасистское образование" не является "радикально левым", а просто "элементарным".4 Газета The Guardian подвела итог, заявив, что происходящее - это "паника теории критических рас".5 Эти авторы пытались утверждать, что критики КРТ просто пытаются остановить преподавание рабства, законов Джима Кроу и всего остального негативного в американском прошлом.
Это совпало со вторым ходом, который также был задействован. Джой Рид из MSNBC в своем вечернем шоу не только утверждала, что CRT не преподается в американских школах, но и что в любом случае CRT - это не то, о чем говорят критики. В одно и то же время, утверждали такие люди, как Рид, CRT была одновременно и слишком сложной для понимания обычными людьми, и исключительно очевидным требованием социальной справедливости. Чтобы подкрепить эти утверждения и решить вопрос раз и навсегда, Рид пригласила на свое шоу Кимберли Креншоу. Приписав ей авторство термина "критическая расовая теория" и похвалив ее за это, Рид позволила Креншоу сделать несколько заявлений. Одно из них заключалось в том, что ответная реакция на КРТ - это попытка "обратить вспять расовое переосмысление, подобного которому мы не видели за всю нашу жизнь". Таким образом, в одно и то же время CRT не существовала, не преподавалась, преподавалась (и это было хорошо), а также была слишком сложной для понимания большинством смертных (хотя мы должны похвалить тех, кто придумал такую ясную и необходимую теорию).
Эти противоречивые заявления вызвали определенную критику. Одним из тех, кто возглавил эту критику, был Кристофер Руфо из Манхэттенского института, который недавно стал одним из ведущих голосов, выступающих против распространения CRT в образовательных и других учреждениях по всей Америке. Руфо осуждал Рид за ее путаные заявления, в частности за ее мягкое интервью с Креншоу. В конце концов Рид клюнула на приманку. Она пригласила Руфо на свое шоу, но затем отказала ему в выступлении. Вместо этого она, среди прочего, притворилась, что если "критической расовой теории" не существует (а если и существует, то он ее не понимает), то "критическая теория Руфо" определенно существует. Не дав ему произнести ни строчки без перерыва, она поздравила его с тем, что он придумал идею-бугимен, которая теперь притворялась несуществующей, и отправила его восвояси.
Руфо вскоре стал грушей для битья для тех, кто хотел сыграть в ту же игру. Но такие моменты потенциального перелома очень важны. И самый интересный обмен мнениями в этой части дебатов произошел, когда Руфо давал интервью на канале Black News Channel Марку Ламонту Хиллу. Так случилось, что я сам встретил Ламонта Хилла несколько лет назад на сцене в Дохе. Тогда я попытался заранее убедить других участников дискуссии в том, что, какие бы разногласия ни были у нас по поводу Запада, выступавшего на сцене в тот вечер, мы все должны согласиться сказать хотя бы что-то критическое о кастовой системе де-факто или других нарушениях прав человека, существовавших в стране, которая нас принимала.
Нет нужды говорить, что Ламонт Хилл не присоединился ко мне, чтобы сказать что-либо хоть отдаленно критическое о наших катарских хозяевах, хотя он с удовольствием разглагольствовал об американском расизме в их адрес.
Так что я знал форму и с интересом наблюдал за происходящим. Но Ламонт Хилл не дурак, и когда он брал интервью у Руфо, у него в рукаве был припасен сокрушительный вопрос. Вопрос был такой: Если бы я сейчас сказал вам, Кристофер, "Что вам нравится в том, что вы белый?", что бы вы ответили? Руфо тоже не дурак, и он понимал, что его только что подвели к невероятно опасной мине, потенциально способной погубить карьеру. Сначала он нервно рассмеялся и затруднился с ответом: "Это такой
