Родители-мастера, наоборот, уважают мнение своих детей, внимательно их слушают и позволяют им высказаться до принятия финального решения. Помимо этого, родитель-мастер учитывает особенности личности ребенка, а не мерит его универсальными рамками успеха и не указывает конкретный путь его достижения.
И родители-тигры, и родители-мастера особое внимание уделяют раннему детству и дошкольному обучению детей, а также их образованию. И те, и другие решают проблемы вне семьи, чтобы защитить интересы ребенка, и ценят успех. Тем не менее родители-тигры дают своим детям намного меньше свободы в принятии решений, особенно когда это касается свободного времени.
Родители-тигры строги. Они запрещают те занятия, которые в американском представлении являются абсолютно нормальными. Эми Чуа в своей книге «Боевой гимн матери-тигрицы» пишет: «Есть то, что я категорически запрещала делать своим дочерям». А потом идет перечисление: ночевать у друзей, приглашать их поиграть, жаловаться на то, что они не играют в школьных спектаклях, и так далее.
Дети родителей-мастеров могут и ночевать вне дома, и звать друзей поиграть к себе. А еще смотреть телевизор и играть на компьютере, если домашняя работа уже сделана. Нет правильного инструмента или дополнительного занятия, требований к оценке или позиции в классе. Родителям-мастерам важно развитие их детей, при котором они воплощают свою мечту о том, кем они могут стать в будущем. Возможно, ребенку при этом понадобится обосновать, как или когда он хочет воплотить эту мечту в жизнь, но само ви′дение будущего принадлежит им самим, а в поддержке родителей они никогда не сомневаются.
Другими словами, разница между родителями-тиграми и родителями-мастерами не только в том, разрешают ли они ребенку гулять с ровесниками, ходить к ним в гости или звать их к себе, участвовать в театральных постановках, играть на барабанах или в видеоигры. Разница заключается в том, кто определяет круг интересов ребенка и устанавливает уровень, которого они должны достичь.
Дом Мэгги Янг в небольшом городке на северном берегу Лонг-Айленда, меньше чем в двух часах езды от Манхэттена, был полон музыки. Ее мама играла на скрипке и альте, а отец – на контрабасе. Еще он преподавал в школе игры на скрипке, которой владели ее родители. Все братья и сестры Мэгги (один старший и трое младших) играли на струнных музыкальных инструментах.
Помимо этого, дома соблюдался строгий распорядок. «Мама вставала раньше всех, где-то в 5.15 утра. Она выгуливала собак, принимала душ и будила нас. Потом мы шли в душ в определенном порядке. Мой брат мылся быстро, так что он был первым, а я была последней из-за длинных волос. После этого мы все собирались и спускались вниз, на кухню, где общались с мамой и завтракали».
К шести утра четверо детей начинали утренние занятия.
«Мы играли гаммы и делали утреннюю зарядку, например растяжку. У каждого было свое место для репетиций. Мы жили в маленьком старом доме, но у каждого был свой уголок. Даже если мы занимались в своей комнате, а мама была внизу, сидела в комнате за компьютером, за обеденным столом или на кухне, – она слышала нас всех. Так что стоило кому-то остановиться, она кричала: “Не слышу вас!”»
Мэгги репетировала перед школой каждый день до выпуска. «Мама говорила мне: “Каждый раз, когда ты делаешь что-то неправильно, надо разучиться делать это неправильно и натренировать верную мышечную память. Так что если ты сделала ошибку – то надо сыграть правильно десять раз”. Помню, как я складывала пенни на пюпитр. Десять пенни лежали на одной стороне. Если я играла правильно, то перекладывала один пенни на другую сторону. Если ошибалась или играла неверно, возвращала один пенни назад, и тогда надо было сыграть правильно и снова переложить пенни».
Такой распорядок дня может казаться таким же строгим, как и у родителей-тигров, однако это не так. У Мэгги и ее братьев и сестер было право выбора.
Однажды они захотели изменить распорядок дня. «Помню, как в старших классах я все время чувствовала себя уставшей и хотела поспать подольше. Мама предложила такой вариант: “Хорошо, если хотите спать, можете играть на скрипке после школы, в три часа, и посмотрите, подойдет ли вам это. Но имейте в виду, что количество работы не изменится, она просто будет по-другому распределена”».
Они перенесли репетиции на вторую половину дня, но «это было отвратительно», как сказала Мэгги.
Так они поняли, что мама была права: делать все с утра намного лучше.
Возможность выбирать касалась не только времени репетиций, но и вообще решения играть на инструменте. Мэгги говорила, что ее родители разрешили бы любому из них бросить играть навсегда, если бы они захотели. Это отличается от навязывания ребенку не подлежащих обсуждению решений. Старший брат Мэгги на самом деле бросил ненадолго музыку, когда был старше, хотя после того как проработал баристой несколько лет, он вернулся к музыкальной карьере и получил степень магистра.
Результат, которого достигли родители Мэгги, совпадает с тем, к которому стремятся родители-тигры, но в доме Янгов не было ни следа диктатуры и он не походил на фабрику вундеркиндов. Наоборот, обстановка была свободной настолько же, насколько и строгой. Дом был полон книг, разговоров, телевизора и бесконечной музыки. Беседы за ужином проходили очень живо, а чтение было общим увлечением.
«В нашей гостиной было книг двести, а то и триста. Великая литература, не такая великая литература – в целом замечательный набор. Не сказала бы, что наша семья читала Мелвилла или Фолкнера, но читала много. Например, родители всегда читали перед тем, как лечь спать, и всегда брали нас в библиотеку. Мама говорила: “Можешь взять столько книг, сколько унесешь”. Я тащила в дом все книги, что могла, и складывала их на кровать. Часто бывало так, что у меня под подушкой валялось десять-двенадцать книг, словно я их собирала. Помню, как я смотрела на родителей ночью из своей спальни, а они сидели в кровати и читали».
Что же касалось ранних уроков музыки и необходимой для этого дисциплины, то мама Мэгги не придумала схему самостоятельно. Она была преподавателем скрипки и отлично знала метод Судзуки: способ обучения маленьких детей игре на струнных инструментах, при котором ребенка учат правильной осанке и позе очень деликатно. Создатель этого метода, японский скрипач Синъити Судзуки – верил, что философский и гуманистический подход этого метода прививает детям еще и моральные ориентиры. Ранние уроки музыки Мэгги были посвящены не совершенствованию в музыке, а воспитанию дисциплины. А еще они были нужны, чтобы достичь того момента, когда в голове словно что-то щелкает и все встает на свои места; момента, который показывает всю ценность тяжелой работы до этого, особенно если делать что-то с
