Валерий Гиндин - Психопатология в русской литературе

Ознакомительная версия.

© В. П. Гиндин, 2005

© ООО «ПЕР СЭ», 2005

Перед вами, читатель, необычная книга. Написанная живым и увлекательным языком, она повествует о потаенных от широкой публики сторонах личности всеми нами любимых русских писателей и поэтов. Зачем, спросит читатель, автору потребовалось копаться в тайниках, иногда неприглядных, душ давно умерших гениев? Что с того, что мы узнаем о страшном «подполье» Достоевского или подлых поступках Лермонтова, или о нетрадиционной ориентации Чаадаева. Но ведь каждый психопатологический штрих в личности гения позволяет рассматривать его творчество не только с литературной точки зрения, но и с позиций психопатологии. Литературоведческие работы советского периода стыдливо умалчивали о каких бы то ни было отклонениях в психике русских литераторов, советские психиатры также молчали. Счастливым исключением явились давние работы профессоров Личко и Мелехова, посвященные клиническому анализу психопатологии Гоголя и Достоевского.

Автор книги Омский психиатр, психотерапевт европейского регистра Валерий Гиндин совершил колоссальный труд, проанализировав огромное число мемуарных, литературоведческих и медико-психиатрических публикаций и дал собственный психопатологический анализ личностей русских литераторов, положив тем самым начало возрождению патографии, основательно забытой с 20-х годов 20 века.

Некоторые выводы автора носят дискуссионный характер, с некоторыми выводами может и нельзя согласиться вовсе, но в целом, книга носит познавательный характер и может явиться не только ценным пособием для психотерапевтов, использующих метод «психотерапии творческим самовыражением» профессора М. Е. Бурно, но и для преподавателей курса психиатрии и медицинской психологии но и для студентов профильных специальностей и для широкого круга читателей.

Читатель, ознакомившись с оглавлением этой книги, может придти в изумление и негодование: «Зачем автору понадобилось ворошить души давно умерших гениев, зачем вытаскивать на всеобщее обозрение потаенные стороны их жизни, зачем открыто обсуждать то, что подлежит компетенции врачей-психиатров?» И, даже, если природа «наградила» Лермонтова ядовито-желчным характером, а Достоевского – припадками и перверсиями, Гоголя – психической болезнью и т. д., то от этого они менее любимыми для нас, их далеких потомков, не станут.

Как бриллиант ни поворачивай к свету, часть граней будут молчать, оставаясь немыми, но от этого бриллиант не перестанет быть таковым.

В психиатрической литературе достаточно полно проведен патографический анализ жизни и творчества Достоевского и Гоголя. Ему посвятили свои работы Ломброзо, Кречмер, в дореволюционный период профессор Чиж, позднее профессоры Мелехов, Личко.

Психоаналитическую картину личности Чехова дал профессор М. Е. Бурно.

Что такое патография?

В «Толковом словаре психиатрических терминов» патография – есть «изучение творчества писателей, поэтов, художников, мыслителей с целью оценки личности автора, как психически больного». Профессор М. Е. Бурно основоположник «Психотерапии творческим самовыражением», считает, что «патография есть область клинической психотерапии, исследующая процесс лечения незаурядным творчеством, то есть изучающая лечебное творчество одаренных людей, творчество, сообразное душевным духовным особенностям творца».

В 1925–1930 гг. под редакцией Г. В. Сегалина издавался «Клинический архив гениальности и одаренности», в котором патографическому анализу были подвергнуты Пушкин, Толстой, Тургенев, Горький, Короленко, а также некоторые иностранные авторы.

Г. В. Сегалин обозначил эти патографические изыскания термином эвропатология (от греч. – Euro – «Эврика» нахождение, находка). «Назвав наш архив, как архив «эвропатологии», – пишет Г. В. Сегалин, – «мы этим подчеркиваем специфический характер этой патологии и считаем, что эта отрасль психопатологии имеет право на существование и развитие, точно так же, как, скажем, судебная психиатрия, школьная, дефективная психопатология и проч».

С 30-х годов прошлого века эти работы не переиздавались.

Вообще какие бы то ни было отклонения в психике русских литераторов, умалчивались. Не переиздавались работы профессора-психиатра В. Чижа о Гоголе, Достоевском, Тургеневе, Пушкине, под запретом была работа профессора Д. Е. Мелехова о Гоголе. «Национальная гордость великороссов» не могла быть ущербной. Так гласила коммунистическая идеология. Всякие, даже ничтожные попытки рассказать о великих нелицеприятную правду, пресекались грозным окриком цензора: «Не сметь трогать грязными руками святую память о имярек…»

И вот теперь, когда гласность достигла вселенских масштабов, когда можешь говорить и писать, что хочешь, я взял на себя смелость провести патографические исследования жизни и творчества Радищева, Чаадаева, Тургенева, Лермонтова, Маяковского…

Что касается Достоевского, Гоголя, Гаршина, то здесь диагноз психического заболевания не вызывает сомнений, остается только решить вопрос в рамках какой нозологии их рассматривать.

Психиатры спорят о форме эпилепсии Достоевского и были ли судорожные пароксизмы у него проявлением эпилепсии. Некоторые утверждают, что никакой эпилепсии у Достоевского не было вообще. В отношении болезни Гоголя также существуют различные суждения, одни говорят, что Гоголь был болен шизофренией, другие относят его болезнь к циклофрении, третьи – называют инволюционный психоз.

У Гаршина тоже диагноз варьирует от циркулярного до шизо-аффективного психоза.

При анализе психопатологической картины, имевшей место у названных писателей я, ни в коей мере, не пытался найти истину, я только сопоставил различные мнения, а вывод пусть делает сам читатель.

Очень трудная задача была дать психопатологический анализ личности Лермонтова и Маяковского.

Ни тот, ни другой поэт не страдали психическими заболеваниями, но имели значительные личностные отклонения от нормы.

А что такое психическая норма? Ю. А. Александровский пишет: «Говорить о какой-то четкой психической норме, свойственной некоему среднему человеку, очень сложно, и, вероятно, невозможно…, здоровым принято считать человека, у которого гармонично развиваются потенциальные физические и творческие силы, делающие его зрелым, работоспособным и активным членом общества». Если счесть средней нормой не усредненную, а умственно и творчески развитую личность, то так называемая «нормальность» – не что, иное, как легкая форма слабоумия.

Сколько в окружающем нас мире видим мы чудаковатых, странных людей, манерно-вычурных оригиналов, взбалмошных, «полоумных», «шизанутых». Это не потенциальные пациенты психиатрических больниц, но они проявляют несомненную склонность к аффективной неустойчивости и истероидному поведению. Иметь дело с такими людьми тяжело, но без них мир был бы бесцветно-ординарен. Они не дают нам соскучиться. Безумства и чудачества гениальных людей бесчисленное количество раз описаны в литературе.

Я не буду подробно останавливаться на родственных связях между гениальностью и безумием. Можно обратиться к трудам Ч. Ломброзо и его последователей, но вспомним, что еще Платон называл творчество «бредом, даруемым нам богами».

Что же, из того, что Чехов пытался шляпой ловить солнечный луч и надеть себе его на голову вместе со шляпой, или, что Толстой разговаривал с ящерицами, или Лесков, прислушивался к звуку падающей на фарфор ваты, как описывает это М. Горький, считать их безумными?

Профессор М. Е. Бурно пишет: «Не разлюбим тех кого полюбили, если узнаем подробно их душевный склад, потому, что любой не слабоумный не разрушившийся личностно человек бездонен – неповторим, таинственно сложен своей душевной духовной особенностью под знаком какого-то характера».

Почему мой выбор врача-психиатра пал на исследование психопатологии писателей и поэтов?

Э. Кречмер пишет, что «в исследованиях гениальности предпочтение всегда отдается поэтам и вообще литературно-продуктивным людям, а это объясняется не их духовным превосходством над другими группами творцов, а очевидным специфическим богатством, сохраняющихся во времени оригинальных психологических документов, дающих нам в руки прямые и косвенные самовыражения поэта, у которого манера письма намного более субъективно связана с личностью автора, чем у ученого, и намного легче трактуема, чем выразительные средства художника или музыканта».

Ознакомительная версия.