Ознакомительная версия.
С (улыбаясь): Сейчас я тоже заплачу, вот тогда будешь в шоке. На самом деле, для меня самое важное в сегодняшней беседе, что появилось ощущение, что можно куда-то двигаться. Я думал, что мы в полном тупике. А сейчас получается, что мы этот тупик сами придумали – может быть и выберемся.
В течение следующих восьми терапевтических встреч, состоявшихся в течение полугода, Анна и Сергей исследовали:
1. Свои предпочитаемые идентичности:
• у Анны это была «Анна», которая предпочитает и умеет быть открытой, спонтанной, разной, меняющейся, заботливой, умеет слушать, любит играть с детьми, разговаривать с мужем, читать, застенчивая, любит французскую музыку и кухню, хочет каждый день создавать дом, в котором всем тепло, ценит честность, любовь и свободу настолько, что, если «из ее жизни это уходит», была готова потерять самое дорогое, что у нее есть – себя, умерев, или мужа, разведясь;
• у Сергея это был «Сергей – человек обыкновенный», который предпочитает и умеет быть настойчивым, находчивым, верит, что «все можно решить», ценит честность, свободу и любовь, стремится сделать так, чтобы «его дети не боялись зря», любит смотреть как жена смеется, стремится «вносить в мир больше безопасности»[30].
2. Ценности и готовность/возможность поддержать предпочитаемые идентичности друг другаii. Сергей и Анна разделяли некоторые наиболее важные для каждого ценности: свободу, любовь и честность, им также нравилось видеть в себе людей, которые поддерживают в партнере его предпочтения. В некоторых важных для каждого вещах они расходились, но не чувствовали в этом критичных для совместной жизни противоречий. Например, для Сергея было важно быть человеком, заботящимся о здоровье и безопасности семьи, и Анна была готова это так понимать, даже когда сама восприняла бы какие-то действия как выражение излишнего беспокойства. А Сергей был готов воспринимать отсутствие у Анны беспокойства по некоторым вопросам (которое он раньше считал проявлением «зайкиной беспечности», что усиливало необходимость быть «мужиком») как выражение ее предпочтения «жить с радостью».
3. Проблемы, вносившие вклад в сложности с формулированием, выражением и готовностью поддержать друг друга в предпочитаемых версиях. В процессе дуальной экстернализации различных проблем – участников супружеских сложностей – Анна и Сергей решили, что наибольший вклад именно в эти сложности внесли Избегание конфликта, Страх потери и Чувство вины. Проблему, которая была между ними, супруги назвали «театр». Проблемы обсуждались обычным образом в экстернализационном ключе, специфика будет описана ниже.
4. Социальные ожидания, контексты и идеи, поддерживающие проблемы и сложности в отношениях.
Как проводится интервью, свидетельская позиция
Майкл Уайт (White, 2004) предложил использовать разработанную им же в нарративном подходе практику свидетельствования (см.: Уайт, 2010, с. 182–241) в консультировании пар. Такого рода структура интервью может использоваться и при нарративном консультировании семей с детьми, и при любой нарративной терапии, когда консультируются несколько людей. В самом начале беседы терапевт может спросить клиентов, не возражает ли кто-то из них, если он, терапевт, будет беседовать с ними по очереди, в каждый момент времени говоря с одним человеком, а другой/ие в это время постарается перейти в позицию свидетеля беседы – слушать так, как будто это важная и интересная, но – радиопередача или разговор попутчиков в транспорте. Понятно, что в действительности это не так, и терапевт просто обсуждает с человеком возможность и стремление возвращаться к такой позиции («открытой и восприимчивой» – Фридман и Комбс), когда он слушает другого/их во время встречи. В случае если ему крайне необходимо сказать, он может что-то сказать, но для облегчения пребывания в позиции свидетеля, человеку можно предложить ручку и бумагу, чтобы он мог записывать те вещи, которые считает важным не забыть и которые у него будет возможность озвучить, когда он будет откликаться на услышанное. Обычно консультант по очереди проводит симметричные по смыслу вопросов беседы. То есть, спросив одного партнера о его целях, задачах и планах на эту встречу, и, возможно, сформулировав с ним версию запроса в течение 10–15 минут, терапевт, прежде чем двигаться дальше, поговорит на эту же тему с другим партнером – ответы у партнеров и, соответственно, содержание бесед будут разными, а тема общая. Обращаясь к тому партнеру, который был в позиции свидетеля, слушал, терапевт в первую очередь просит его свидетельский отклик. Полезно бывает начать с вопроса «было ли что-то в том, что вы услышали, хотя бы минимально вас обрадовавшее?» Дальше можно задать какие-то из обычных вопросов свидетельского отклика (Уайт, 2010, с. 208–211). Иногда ответ на первый вопрос может послужить точкой входа в описание предпочитаемой идентичности, в разговор о ценностях человека. Узнав, что именно человека обрадовало, терапевт может спросить, «почему это его обрадовало, что это может говорить, о том, что для него важно, о его целях и/или ценностях и т. д. (White, 2004, с. 21 и далее).
Часто, обсудив отклик на услышанное, терапевт задает вопросы такие же или близкие по смыслу к тем, которые обсуждались с другим участником беседы. Так происходит в начале встречи, на стадии формулирования текущих задач и запросов или обсуждения прошедшего с предыдущей встречи времени, но дальше беседы могут идти как симметрично, так разными маршрутами (особенно если запросы разные), или в чем-то переплетаясь и дополняя друг друга.
Множественная экстернализация при работе с парами
Когда на приеме несколько людей – это касается и нарративной терапии с семьями с детьми (см.: White, Morgan, 2006), и нарративной терапии с парами – и консультант беседует с ними всеми, они могут называть в качестве проблем разные вещи. В этом случае мы можем с каждым участником вести экстернализационную беседу, исследуя его отношения с влияющей на него проблемой, при этом проблемы отделяются ото всех, и с помощью вопросов терапевта клиенты смотрят на взаимодействие проблем между собой. В этом случае разделяются проблемы и люди. И люди вместе, как группа, смотрят и решают, как поступить с набором проблем (их можно тоже рассматривать как группу), которые часто «ведут себя» как слаженная команда, выступая на стороне друг друга, поддерживая и усиливая друг друга, что нередко вдохновляет людей тоже объединиться и выступить как команда в отношениях с проблемами и в своих усилиях по трансформации этих отношений.
Например, частое сочетание при дуальной экстернализации[31] в работе с парами – это Страх отвержения, культурно поддерживаемый[32] у женщин и поэтому чаще присутствующий у женщин, и Страх контроля (долженствования), культурно поддерживаемый[33] и чаще присутствующий у мужчин (в разнополых парах). И когда у людей есть возможность исследовать отделенные Страх отвержения и Страх контроля и посмотреть, что происходит, когда эти страхи встречаются, им становится понятно, как они усиливают друг друга. Страх отвержения заставляет быть очень внимательной ко всему, что может намекать, что партнер отвергает/муж не любит, интерпретировать огромное количество событий совместной жизни именно как отвержение (например, если муж смотрит в телевизор, а не на жену, с точки зрения Страха отвержения это никогда не значит, что ему интересен футбол, это всегда значит, что жена ему неинтересна). И поскольку это именно Страх, он пугает (в данном случае в пределе тем, что человек будет отвергнут полностью и «очень плохой и отвергнутый» утратит своего близкого партнера навсегда). И, пугая, такой страх чаще вдохновляет на действия – человек стремится сделать что-нибудь, чтобы опровергнуть страх его в семье с целью иметь неограниченный доступ к его ресурсам. и избавиться от навеваемых им тревожных перспектив, на практике он стремится все-таки добиться подтверждений любви. Женщина надевает прозрачное белье и пытается конкурировать с финалом кубка мира во время пенальти (более слабое подтверждение Страх отвержения не устроит), жена заранее готовит потрясающий обед и приглашает мужа к общему столу с детьми прямо с делового ужина и пр. Все это с легкостью интерпретируется находящимся в тесном контакте с мужчиной Страхом контроля как посягательство на свободу и угроза оказаться в идентичности униженного, подчиненного, «тряпки». Страх контроля информирует мужчину, что необходимо немедленно пресечь попытку захвата и подавления и подсказывает поведение, которое будет тут же проинтерпретировано Страхом отвержения как подтверждение худших опасений – его правоты. Отодвинуться от жены и сделать звук телевизора громче, не брать трубку и пр. Действуя как единая команда, Страх отвержения и Страх контроля могут доводить людей до изнеможения, их настойчивое (в том числе за счет мощной культурной поддержки) вмешательство в жизнь пары может длиться месяцами, годами и даже десятилетиями, и люди часто проявляли большой интерес к тому, чтобы исследовать, что важного и ценного они обнаруживали в своей совместности в минуты/дни, когда были свободны от Страхов, что, возможно, позволило им продержаться так долго, несмотря на все «усилия» проблем.
Ознакомительная версия.
