Ознакомительная версия.
Если же индивидуальная работа по супружеской проблеме ведется в часто встречающейся ситуации, условно обозначаемой в ОРКТ как «жалоба», т. е. в ситуации, когда достижение изменений для клиента связывается им в первую очередь с изменениями другого (а клиент выступает, на жаргоне ОРКТ, как «жалобщик»), то «возникновение» в тексте беседы второго партнера, очевидно, неизбежно. Логика ориентированной на решение работы тогда получает следующий вид.
Первый шаг – конкретизация «жалоб» на партнера. Это очень важный момент, значимость которого зачастую недостаточно осознается начинающими терапевтами. Он позволяет совершить очень существенный для ориентированной на решение логики работы переход к первым шагам принятия на себя клиентом ответственности, вначале – хотя бы за конкретизацию того, что мы, как правило, наблюдаем в клиентах как обобщенное, «разлитое» недовольство другим и ситуацией вообще.
Следующий шаг такой работы – поиск уже существующих «исключений» из переживаемой клиентом проблемы. Другими словами, должно быть выявлено как можно больше моментов «отсутствия» или меньшей выраженности проблемы. Часто имеет смысл более подробно обсуждать их с клиентом, поскольку они содержат варианты, «зачатки» возможных будущих решений, в особенности если обнаруживается, что эти «менее проблемные» проявления партнера как-то связаны и с несколько иным поведением самого клиента…
Затем, очевидно, должно последовать построение желаемой ситуации, описываемой здесь как желаемые изменения партнера или их обоих («А что ваша жена должна была бы делать иначе?», «Как, по каким признакам вы поймете, что в вашем партнере произошли ожидаемые вами изменения?» «Что вы будете вместе делать иначе?»).
И наконец, необходимо выявление согласующейся с «правильным» поведением партнера собственной стратегии поведения клиента. Это и есть, как понятно, искомый терапевтический результат первичной сессии, задающий всю последующую логику работы.
Приведем сначала пример такой виртуальной парной работы, начинающейся с идеи «пусть другой изменится». Артур (36 лет, выглядящий моложе своих лет, неформальный стиль одежды) пришел на прием (вслед за индивидуальным приемом жены Лены, 25 лет)[38] с сильно выраженным чувством обиды на жену. Он ждал от нее большей готовности поддерживать супружеские отношения. При этом пара жила отдельно: муж постоянно в загородном спортивном лагере, жена с маленьким ребенком – на съемной квартире. Такое устройство жизни объяснялось тем, что молодые люди сначала рассматривали свои отношения как временную связь, оба готовы были определять ее скорее как дружбу, после рождения ребенка отношения регистрировать не собирались… Но через какое-то время Лене потребовалась постоянная помощь и участие Артема в уходе за ребенком, а он постепенно становился все более заинтересованным в поддержании этих первых в его жизни сколько-нибудь продолжительных отношений с женщиной, да еще и матерью его единственного ребенка. Так они поженились, но… проблемы взаимоотношений остались. Итак, Артур пришел поделиться трудностями и разочарованиями, которые он начал испытывать в этих отношениях, несмотря на «самые добрые свои намерения». Лена была «слишком критична и требовательна к нему», говорила с ним только о проблемах ребенка, не видела в нем эмоционального и сексуального партнера и, кажется, вообще начала избегать его как мужа. По ходу разговора с Артуром ему был задан вопрос о том, что он хотел бы видеть «со стороны Лены», если все же возникнет устраивающая его ситуация. На вопрос были получены следующие ответы: «более теплое отношение к нему, Артуру»; «искреннее желание приезжать к нему в лагерь на выходные»; «готовность поддерживать сексуальные отношения»; «не проявлять интереса к другим молодым людям»; «проявлять бытовую заботу о нем (постирать, иногда что-то приготовить)».
За этим и последовало виртуальное привлечение в терапевтическую беседу Лены. Это было сделано через следующий, довольно громоздко формулируемый, но обычно очень полезный для работы, вопрос: «Если бы Лена сейчас была на приеме, какие свои пожелания к вам она, скорее всего, высказала бы?».
Заметим, что не всегда можно автоматически перейти к виртуальному введению ожиданий партнера – ведь его позиция в смысле налаживания отношений не всегда известна. И такое произвольное «оперирование» другим партнером может создавать ситуацию «узаконивания» надежд и ожиданий, которым этот второй партнер, возможно, в реальности совсем не готов отвечать. Подобная неопределенность требует специальной процедуры обсуждения «статуса» текста решения, выстраиваемого клиентом «с учетом другого». Однако в данном случае из встреч с Леной было известно, что она, хотя и занимает неоднозначную эмоциональную позицию по отношению к Артуру, разрывать отношения не хочет. Это давало возможность с небольшим количеством специальных оговорок перейти в виртуальному привлечению Лены в работу. Так был получен целый перечень того, что можно было бы счесть – с известной поправкой – за руководство к действиям для Артура. По мнению Артура, Лене совершенно необходимо (Лена бы сказала, что она ждет от него): «внимание с его стороны; его готовность интересоваться ее бытовыми трудностями; готовность регулярно помогать ей в бытовых вопросах; отсутствие ревности Артура к ее друзьям – при условии, что речь не идет о флирте; гораздо большая его активность в решении семейных дел и проявление большей инициативы в их совместном времяпровождении как мужа и жены»…
С какими задачами сталкивается далее терапевт, получив такую картинку «решения» ситуации для клиента? Оговорим несколько важных моментов. Первый вопрос – это вопрос «адекватности» получаемой таким образом информации. Насколько мы можем оперировать в терапии таким реконструированным мнением другого, не высказанным им самим? Опыт показывает – и это очень любопытный, хотя и тривиальный для работающего терапевта факт – что такие реконструкции бывают, как правило, очень реалистичны. Говоря о тривиальности, мы имеем в виду наше фундаментальное убеждение, что в конечном счете «все всё знают» (оставим здесь в стороне ситуации, которые можно было бы отнести к искажениям, порождаемым специальными состояниями или даже психическим статусом клиента, так же как и трудностями и просчетами самого терапевтического контакта – это требует особого обсуждения).
Другими словами, наш терапевтический опыт, в том числе и возможность проверить эти построения одной стороны у второй стороны (в случаях, когда супруг присутствует на приеме), убеждает нас в том, что эти реконструкции в конечном счете весьма точны. При этом они имеют прежде всего психотерапевтический смысл «самостоятельного обнаружения необходимого», противостоящий логике предъявления клиенту самим терапевтом того или иного, пусть объективного, нейтрального «знания» о конструктивном поведении. Иначе говоря, психологически терапевтическое воздействие типа «Вы же наверняка понимаете, что Лене…» (вытекающее из предпринятого самим терапевтом «анализа») не просто «идеологически» невозможно для ОРКТ, но и просто не продуктивно.
Напротив, предполагается создание ситуации собственно порождения клиентом этого знания. Такой процесс «присваивает» принципиально иной для клиента статус добытому им таким образом знанию.
Вторая трудность, связанная с той, которую мы вскользь упоминали выше, состоит в том, что мы не можем исходить из гарантированности изменения другого в ответ на предъявление нашим клиентом поведения, вот так, лишь «виртуально», согласованного с этим другим. Другими словами, мы не можем не отдавать себе отчета в существующем «зазоре» между предполагаемым запросом другого и его реальными поведенческими изменениями в ответ на получение, казалось бы, желаемого. Выходом становится открытое обсуждение вероятностной природы этих изменений партнера и вытекающих из этого действий клиента. Как понятно, это обсуждение может затрагивать принципиальные смысловые и ценностные вопросы, которые явно или неявно лежат в основе принципов ОРКТ. К ним мы вернемся ниже.
Итак, мы имеем информацию, полученную в статусе «вероятные желания и ожидания партнера». Очевидно, она нуждается в новом согласовании с самим клиентом, а именно в ответе на вопросы: «что вы сами про это думаете?», «насколько обоснованными вам самому кажутся эти ожидания Лены?», «представляются ли они вам достаточно реалистичными для того, чтобы стремиться им соответствовать?». Все это необходимо для того, чтобы клиент мог занять ответственную позицию, принимая (в случае, если он готов на них ориентироваться) эти идеи уже как свои собственные цели и ориентиры движения. Только после этого эти содержания могут привлекаться в качестве собственно «решения» для налаживания клиентом его супружеских отношений, как очередная или основная цели работы, шкалироваться и пр. В данном случае такие сформулированные самим Артемом ожидания Лены оказались для него вполне адекватными и «справедливыми». И поскольку он был, несмотря на обиду, заинтересован в развитии отношений, он оказался готов попробовать двигаться в эту сторону.
Ознакомительная версия.
