Ознакомительная версия.
Мы запланировали провести совместную встречу с братом и со мной, чтобы обсудить разговор с отцом. Мой брат не появился. Он пришел на следующую сессию и согласился присоединиться ко мне и присутствовать на совместных сессиях. Потом он отказался от этого за час до встречи. Каждый раз, когда я его видела, он не хотел говорить на эту тему. Именно тогда я попросила отца прийти вместе со мной на следующую сессию (я ужасно боялась, что он будет слишком остро реагировать и убьет себя). Мне казалось, что проблема никогда не разрешится, пока я этого не сделаю. Я не хотела, чтобы все это нашло выход в гневе, и чувствовала, что смогу говорить о своей проблеме открыто. Как ни странно, всю свою жизнь мы были действительно тесно связаны, и я не хотела, чтобы это изменилось.
Мой отец пришел на следующую терапевтическую сессию. Мне никогда не приходилось бывать в таком затруднительном положении. Он говорил очень искренне, но когда я сказала ему, что он приставал ко мне и моему брату, он ответил, что такого никогда не было. Я сказала, что это было. Он ответил, что такого не помнит, но если двое его детей утверждают это, то, видимо, так и было. Он извинился передо мной. Никогда в жизни я не испытывала более сложных чувств. Я чувствовала себя так, словно разрушила отца. У меня не было добрых чувств, но в глубине души я знала, что он должен взять на себя ответственность за свой поступок, и тогда я смогу перестать ощущать себя жертвой. Мой отец признался, что в то время он много пил. Это случилось тогда, когда он пребывал в затмении под воздействием паров алкоголя. Я приняла его извинения и сердцем чувствовала, что он сожалеет.
Прошедшие тридцать с лишним лет душевных страданий никогда не будут забыты, но еще важнее для меня были предстоящие тридцать лет. Я знала: моему отцу нужно видеть, что я действительно приняла его извинения, а потому я продолжала приходить к нему домой. Он никогда не говорил моей маме об инцесте, но мне это было не важно. Все оставалось между нами. Я не сердилась на него за попытку отрицать инцест. И даже моя враждебность к матери уменьшилась.
Мой брат избегал родителей, поэтому я решила рассказать ему о сессии с отцом, о том, что он сказал и как я приняла его слова. Он, казалось, испытал облегчение и сказал, что никогда не смог бы этого сделать.
У моей матери вскоре случился удар, и через полторы недели она умерла. Это было тяжелое время для всей нашей семьи. Впервые в моей жизни я почувствовала, что смогу преодолеть приступ паники. Моя семья, переживая общую душевную боль, дала мне силы.
Я знаю, что устойчива к стрессу не больше других людей, но и чувство уверенности в собственных силах у меня не меньше других. Я знаю, что у меня будут тяжелые периоды, но я найду силы, чтобы взять себя в руки. Лучший комплимент, который мне когда-либо приходилось слышать, я услышала от моего младшего брата и его жены. Они сказали, что «моя сила» в период болезни и смерти моей матери помогла им все это выдержать. Мне была понятна душевную боль, которую они испытывали. Я действительно была когда-то очень привязана к маме, но упорно стремилась к тому, чтобы стать независимой. Я думаю, что лучший подарок, который родители могут сделать своим подрастающим детям, – это дать им независимость, т. е. они должны быть достаточно уверены в своих силах, чтобы продолжать жить, когда мы уходим из семьи. Сегодня я знаю, что моя мать была очень несчастным человеком, у нее не было никакой собственной жизни без нас, ее детей. Моя жизнь несовершенна, но я и не стремлюсь к совершенству: это лишает сил и не стоит того. Мне нравится тот человек, которым я сегодня являюсь. Я знаю, что я – хороший человек; я способна прощать. Я никогда не забуду прошлое, но это больше не причиняет мне боли.
Поразительно, как далеко мы продвинулись: когда я возвращаюсь в отчий дом, я стираю белье моего папы, помогаю ему с документами, и он невзначай сообщает мне, что звонил мой брат, просто чтобы узнать, как он сегодня себя чувствует. Это моя семья, самые важные для меня люди в этом мире.
Анализ случая
Когда случается инцест, нарушается настолько строгое табу, что такое событие обычно становится семейной тайной. Ребенок, вовлеченный в инцестуозные отношения, ощущает не только физическую и психологическую угрозу со стороны совершившего насилие родителя, но и часто испытывает чувства вины и стыда как из-за того, что произошел инцест, так и из-за смешанных негативных и позитивных чувств к насиловавшему его родителю. Дети и взрослые, пережившие в детстве инцест, часто не помнят этих болезненных переживаний. Нередко механизм диссоциации себя от своего тела используется как средство, чтобы продолжать жить, несмотря на груз агрессивных сексуальных экспериментов со стороны родителя, дяди или брата.
Очевидно, что в семье Б. инцестуозные отношения между отцом и его детьми, г-жой Б. и ее братом, являлись семейной тайной. Г-жа Б. прожила много лет, не думая об инцесте на сознательном уровне. Она «забыла» о нем, и, как следствие, у нее возникли многочисленные нарушения функционирования, которые проявлялись в супружеских отношениях и в таких симптомах, как тревога и депрессия.
С точки зрения теории семейных систем, все симптомы можно понять через вовлечение в триангулярные отношения. Тревога г-жи Б., связанная с инцестуозными отношениями со своим отцом, лишь на короткое время (но недостаточно успешно) снижалась, когда она фокусировалась на своих индивидуальных симптомах и межличностных проблемах в браке.
Другими словами, треугольник включал г-жу Б., сфокусированную на своих эмоциональных симптомах, ее отца и переживание инцеста, занимающее дистантную, внешнюю позицию в треугольнике. У г-жи Б., как и в других аналогичных случаях, возникновение физических, социальных и эмоциональных симптомов подкреплялось наличием тайны, поскольку тайна являлась механизмом, предохранявшим семью от непосредственных контактов друг с другом.
Случай семьи Б. показывает, что при инцесте, как и при других эмоциональных проблемах, вовлеченными в эту ситуацию оказываются все члены семьи, причем в разной степени и на разных уровнях. В браке родителей г-жи Б. существовал явный конфликт, сопровождавшийся холодностью в отношениях. Мать г-жи Б. имела внебрачные отношения как с мужчинами, так и с женщинами. Очевидно, попытка самоубийства отца г-жи Б., по крайней мере частично, явилась реакцией на неверность жены и отсутствие близости между ними. Возможно, алкоголизм отца способствовал физическому и эмоциональному отстранению жены, и в то же время был способом реагирования на возникшие проблемы. По всей видимости, уровень эмоциональной зрелости, или дифференциации, у обоих родителей был одинаково низким.
В центральном детско-родительском треугольнике г-н Б. сосредоточил свое эмоциональное внимание на своей дочери, г-же Б., и, возможно, в несколько меньшей степени – на ее младшем брате. Таким образом, один из основных треугольников, существовавших многие годы в родной семье г-жи Б., состоял из родителей, которые эмоционально и физически были отдалены друг от друга, а также из отца и г-жи Б., находившихся в чересчур близких отношениях, характеризовавшихся враждебным слиянием. Аналогичный треугольник, возможно, существовал с братом г-жи Б., который находился в сходной позиции по отношению к своими родителям. Основываясь на результатах последующей терапии с братом, проведенной этим же терапевтом, можно сделать вывод, что и он тоже страдал серьезными симптомами, возникшими из-за того, что он являлся объектом сексуального насилия со стороны отца. В треугольниках, включающих г-жу Б. и ее родителей, а также ее среднего брата и родителей, мать воспринималась как отстраненная, недоступная и незащищенная. В ходе последующей терапии, которая проводилась тем же терапевтом с младшим братом и его женой, стало очевидно, что «маленький» брат был инфантилизирован из-за слишком большой близости с матерью и отстраненных отношений с отцом. Похоже на то, что матери г-жи Б. стало известно, что ее муж совершил сексуальное насилие над одним или над обоими ее старшими детьми. Ее гиперопека «малыша», в том числе стремление держать его вдали от отца, возможно, была обусловлена страхом того, что и над ним тоже отец может совершить сексуальное насилие. В треугольнике, включающем младшего сына, она находилась вместе с ним в симбиотических отношениях, а отец – в отстраненной позиции как по отношению к жене, так и по отношению к сыну. Отношения старшей сестры г-жи Б. со своими родителями характеризуются, по-видимому, определенной функциональной дистанцией от обоих родителей. Она несколько лет скрывала от г-жи Б. тот факт, что брат рассказал ей о сексуальном насилии над ним со стороны своего отца. Она рассказала об этом только тогда, когда вместе с г-жой Б. стала проходить семейную терапию. Эта скрытность, по-видимому, была связана с желанием защитить своих родителей и не дать проявиться существующей эмоциональной проблеме.
Ознакомительная версия.
