периода», можно найти утешение, восхищаясь великолепием современного пернатого мира, — не стоит забывать, что страусы, пингвины, зяблики и коршуны — это прямые потомки динозавров.
Некоторые ученые, зайдя, пожалуй, слишком далеко в своих надеждах, выдвинули идею, что и аммоноиды могут до сих пор существовать рядом с нами. Возможно ли, что сегодняшние осьминоги — от гиганта в океанариуме, впервые поразившего мое воображение, до двупятнистого малыша, жившего в аквариуме у меня в спальне, — это «голые аммоноиды», которым удалось пережить вымирание в конце мелового периода? Такое предположение впервые было выдвинуто еще в 1865 г. Позже, в 1922 г., Адольф Нэф, ученый-энциклопедист, специалист по головоногим, изложил эти идеи на бумаге [169]. А в 1996 г. к этой концепции вернулся израильский палеонтолог Зеэв Леви [170]. Но в целом палеонтологическое сообщество воспринимает ее с большим скепсисом.
Своим появлением эта идея обязана удивительной защитной оболочке, в которой вынашивает яйца самка аргонавта — одного из самых необычных современных осьминогов, обитающих в теплых водах тропических и субтропических океанов. Мы раньше уже встречались с самцами аргонавта — мелкими, сморщенными моллюсками с чрезвычайно увеличенными руками-гектокотилями, переносящими сперму. Эти руки породили некоторую путаницу в науке: название «гектокотили» им дали еще два века назад, когда посчитали их паразитическими червями. Самки аргонавтов тоже внесли свой вклад в эту путаницу с научными названиями. Ведь именно самок аргонавта когда-то называли наутилусами.
«Наутилус» означает «мореход»: самок этого вида осьминогов так назвали потому, что на двух руках у них имеются большие лопасти, похожие на паруса. В этом есть своя логика: первые наблюдатели, которые описывали этих созданий, предположили, что они ловят ветер в свои паруса и движутся по поверхности воды как маленькие лодочки.
Позже, когда наутилусами стали также называть более крупных головоногих с твердыми раковинами, которых находили повсюду в Индийском и Тихом океанах, различие между двумя видами животных подчеркнули прилагательными: бумажным наутилусом назвали осьминога с парусами на руках, а жемчужным, или камерным, наутилусом — собственно наутилуса (того, что с перламутровой раковиной). В последнее время, чтобы избежать путаницы, название «бумажный наутилус» стараются не употреблять, пользуясь вместо него научным названием этого маленького осьминога — Argonauta [171].
Рис. 6.1. Самка аргонавта при помощи рук строит себе «раковину», которая служит защитной оболочкой для яиц и поддерживает плавучесть
Julian Finn, Museums Victoria
«Бумажная» часть старого названия отражает хрупкость защитного футляра для яиц у самок аргонавтов. Форма этой выводковой камеры напоминает форму раковины аммоноидов, но ее полупрозрачные стенки намного тоньше, сквозь них даже видно тело моллюска. И это не настоящая раковина. Наутилусы выделяют вещества для своих раковин из раковинного мешка, и так же формируют свои гладиусы кальмары, а вот самки аргонавта выделяют вещества для выводковой камеры как Человек-паук, выстреливая ими из рук (за такое прекрасное сравнение нужно благодарить Кэтлин Риттербуш). Две широкие лопасти на руках самок не ловят ветер, подобно парусу, а производят материал для защитной оболочки, который используется и как передвижной дом, и как ясли. Оболочка камеры не прикрепляется к телу самки, так что она может вползать и выползать из нее, в отличие от современных наутилусов, которые погибают, если извлечь их из раковин.
Невзирая на такую свободу и полное отсутствие сифункула и септ, самка аргонавта конвергентно пришла к тому же, что и ее дальние родственники: для плавучести она приспособила закрученную раковину. Она отказалась от любых попыток выкачивать из нее воду — вместо этого самка попросту поднимается на поверхность океана и располагает раковину так, чтобы захватить пузырек воздуха. С пузырьком она активно плывет вниз, пока не достигает глубины нейтральной плавучести, и там занимается своими обычными делами [172].
Сходство между аргонавтами и аммоноидами поистине удивительно: это и форма раковины, и ее применение для поддержания плавучести, и даже то, что, по всей вероятности, некоторые аммоноиды могли, подобно современным аргонавтам, откладывать яйца в раковины.
Леви развил эту мысль не без помощи своего богатого воображения [173]. Он описал это так: отложив яйца в раковину, самка аммоноидов должна была умереть, предусмотрительно снабдив свое потомство едой — вылупившиеся из яиц детеныши могли какое-то время питаться телом матери. (Кормить отпрысков собственным телом — не такая уж большая редкость в животном мире: мы, млекопитающие, умудряемся выжить, передавая детям питательные вещества, вырабатываемые телом, а вот другие виды зачастую жертвуют собой.) Леви предположил, что в меловом периоде аргонавты эволюционировали из этих аммоноидов, они утратили собственные раковины и стали откладывать яйца в пустых раковинах других аммоноидов. Затем, по его гипотезе, они стали задействовать руки, чтобы чинить старые раковины или достраивать их. В какой-то момент аммоноиды вымерли, и аргонавты были вынуждены строить оболочки для яиц с нуля, по примеру аммоноидов.
Рис. 6.2. Palaeoctopus из позднего мелового периода был ярким представителем длинной родословной осьминогов
Franz Anthony
Герд Вестерманн, создатель треугольника, отражающего связь формы раковин аммоноидов с их гидродинамическими свойствами, тут же опубликовал в соавторстве с коллегой статью, где разнес аргументы Леви в пух и прах [174]. В статье указывалось, что нет никаких свидетельств того, что аргонавты могли менять раковины аммоноидов, к тому же современные аргонавты строят свои оболочки для яиц не из того материала, из которого состояли раковины аммоноидов (из кальцита, а не из арагонита {21}). Еще одна нестыковка — это древность родословной осьминогов. Предки осьминогов бороздили океаны юрского периода, а может быть, даже триасового — задолго до появления аммоноидов в позднем меле. Эти древние осьминоги явно не были аргонавтами, а это указывает на то, что аргонавты — более поздняя производная форма, а не прародитель всех осьминогов.
Как же объяснить внешнее сходство раковин аргонавтов и аммоноидов? Скорее всего, это просто одинаковый эволюционный ответ на одну и ту же задачу: как сделать передвижение под водой наиболее эффективным [175]. Ни один из палеонтологов, с которыми я беседовала, не счел аргументы Леви заслуживающими внимания. Однако его обращение к гипотезе Нэфа, считавшего, что осьминоги произошли от аммоноидов, напоминает мне попытки современных ученых возродить другую идею Нэфа — о том, что кальмары произошли от белемнитов.
Что касается осьминогов и аммоноидов, то несколько поколений ученых рассматривали, оценивали и в конце концов отвергли эту гипотезу. В случае же с кальмарами и белемнитами гипотеза изначально была признана сомнительной из-за преобладающей точки зрения на белемнитов как на эволюционный тупик развития колеоидов. И все же современные ученые находят все больше
