что для них это означает капитализацию [
суммированное единовременное получение] всех будущих потоков взяток (к примеру, взятки, которые руководство госпредприятия может получать от поставщиков), которыми не придётся делиться со своими преемниками. Здесь нужно бы добавить, что приватизация совсем не обязательно снижает уровень взяточничества, ибо фирмы частного сектора тоже могут быть коррумпированы (см. Главу 8).
Приватизация естественных монополий или поставщиков жизненно важных услуг тоже может закончиться плохо, если после неё они не будут введены в рамки правильного режима регулирования. Если приватизируется госпредприятие, которое является естественной монополией, то приватизация без наличия соответствующих возможностей по регулированию со стороны государства может заменить неэффективную, но ограниченную политическими средствами общественную монополию на неэффективную и ничем не ограниченную частную монополию. К примеру, продажа в Боливии, в 1999 году, системы водоснабжения города Кочабамба (Cochabamba) американской компании «Bechtel» привело к немедленному утроению платы за воду, что вызвало массовые беспорядки, которые привели к повторной национализации компании [147]. Когда в 1990 году аргентинское правительство частично приватизировало дороги тем, что отдало частным подрядчикам право собирать плату за проезд в обмен на поддержание [исправного состояния] дорог, «подрядчики, заправлявшие дорогой, ведущей к популярному морскому курортному местечку, возвели земляные насыпи, блокирующие альтернативные маршруты, чтобы заставить автомобилистов проезжать через их пункты оплаты, вызвав этим всеобщий протест. А когда автотуристы пожаловались на поборы на другой автостраде, подрядчики запарковали около своих пунктов оплаты целый парк фальшивых полицейских машин, пытаясь создать впечатление полицейской поддержки [«крыши»]» [148]. Даже Всемирный банк, изучая [опыт] приватизации в 1989 году мексиканской государственной телефонной компании «Telmex», отмечал, что «приватизация «Telmex» с его нормативным режимом налогообложения-тарифов, привела к «налогообложению» клиентов – довольно разнородной, неорганизованной группы, и затем распределения доходов среди чётко очерченной группы: [иностранных] акционеров, сотрудников и правительства» [149].
Проблема недостаточности регулирования стоит особо остро на уровне местных властей. Во имя политической децентрализации и «сближения народа и сервисных организаций», Всемирный банк и правительства-доноры недавно продавили разделение госпредприятий на мелкие составляющие, по географическому принципу, тем самым оставляя регулирующие функции за местными властями. На бумаге всё это выглядит хорошо, но в реальности зачастую приводит к регуляторному вакууму [150].
Глава 6. Патенты, Windows и жадность как тормоз на пути прогресса
Дурно ли «заимствовать» идеи?
Летом 1997 года, я приехал на конференцию в Гонконг. Безграничная энергия и коммерческое кипение этого города были захватывающими даже для корейца, который [и сам] был не чужд таким вещам. Проходя по оживлённой улице, я заметил десятки уличных дельцов, продающих компьютерные программы и музыкальные CD. Особенно привлекло моё внимание витрина с операционной системой «Windows 98» для PC.
Я знал, что гонконгцы, как и мои земляки корейцы хороши в пиратском копировании, но как копия могла появиться раньше оригинала? Что, кто-то изобрёл машину времени? Маловероятно, даже для Гонконга. Должно быть, кто-то раздобыл прототипную версию «Windows 98», которая проходила окончательную доводку в лабораториях «Microsoft» и выбросил на рынок бутлегерскую версию.
Компьютерные программы известны тем, что их ужасно легко копировать. Новый продукт, вобравший в себя сотни человеко-часов напряжённой работы по их разработке, с лёгкостью можно скопировать на диск за несколько секунд. Так что, хотя м-р Билл Гейтс (Bill Gates) может быть исключительно щедрым человеком в своей благотворительной деятельности, он становится ужасно жёстким и несговорчивым, когда дело заходит от том, что кто-то копирует его программы. Индустрия развлечений и фармацевтическая промышленность имеют те же проблемы. Вот почему они исключительно агрессивно продвигают мощные меры защиты прав интеллектуальной собственности (IPR), такие как патенты, авторские права и торговые марки.
К сожалению, эта «могучая кучка» диктовала все международно-правовые подходы к правам интеллектуальной собственности последние два десятка лет. Они провели кампанию, чтобы ввести в ВТО соглашение по так называемым TRIPS (Связанным с торговлей правам интеллектуальной собственности). Это соглашение расширяет спектр, удлиняет срок действия и усиливает степень защиты IPR до беспрецедентного уровня, значительно затрудняя развивающимся странам приобретение новых знаний, которые им необходимы для экономического развития.
«Топливо интереса в горение гения»
Многие африканские страны страдают от эпидемии ВИЧ/СПИД [151]. К сожалению ВИЧ/СПИД препараты очень дороги и стоят примерно 10–12 тысяч долл. в год на одного пациента. Эта [сумма] в три-четыре раза превышает средний годовой доход даже в самых богатых африканских странах, таких как ЮАР и Ботсвана, эпидемия ВИЧ/СПИД в которых оказалась самой серьёзной в мире. Эта [сумма] в 30–40 раз больше среднего годового дохода в таких беднейших странах, как Танзания и Уганда, в которых также высок уровень этого заболевания [152]. С учётом всего этого, [совершенно] понятно, что некоторые африканские страны импортируют «препараты-копии» [дженерики] из таких стран, как Индия и Таиланд, которые стоят всего 300–500 долл. или 3–5 % от [стоимости] «настоящих» [препаратов].
Правительства африканских стран не делают ничего революционного. Все патентные законы, даже самый перекошенный в пользу патентообладателя американский закон, содержит положения, которые ограничивают права патентообладателя, когда они вступают в противоречие с общественными интересами. В таких случаях, правительства могут отменять патенты, приказывать обязательную выдачу лицензии (заставляя патентообладателя выдавать лицензии третьей стороне, за разумное вознаграждение) или разрешить параллельный импорт (ввоз «продуктов-копий» из стран, где данный продукт не запатентован). И действительно, по следам [возникшей] паники от угрозы террористического применения [спор] сибирской язвы в 2001 году, правительство США воспользовалось положениями об общественном интересе для достижения максимального эффекта: угрожая издать приказ об обязательном лицензировании, оно выжало из «Bayer», немецкой фармацевтической компании, колоссальную скидку в 80 % за «Cipro», патентованный препарат от сибирской язвы [153].
Несмотря на законность действий африканских стран в отношении ВИЧ/СПИД препаратов, 41 фармацевтическая компания объединились вместе и решили преподать [им, а заодно и всему миру] урок на примере ЮАР, и в 2001 г. привлекли её к суду. Они утверждали, что положения законодательства ЮАР, позволяющие параллельный импорт и обязательную выдачу лицензии, противоречит Соглашению по TRIPS [Связанными с торговлей правами интеллектуальной собственности]. Последовавшие за этим кампании [протеста] общественности и всеобщее возмущение представили фармацевтические компании в невыгодном свете, и, в конечном итоге, они отозвали иск. Некоторые из них даже предложили существенные скидки на свои ВИЧ/СПИД препараты африканским странам, чтобы загладить дурную славу, вызванную этим эпизодом.
Во время дебатов, по ВИЧ/СПИД препаратам, фармацевтические компании утверждали, что без патентов не будет новых препаратов – если кто угодно может «украсть» их изобретения, то у них не будет причин вкладывать средства в изобретение новых препаратов. Приведя слова Авраама Линкольна, единственного президента США, который получил патент [154]: «патент поддерживает огонь гения топливом [материального] интереса», Харви Бэйл (Harvey Bale), генеральный директор Международной федерации Ассоциаций производителей фармацевтической продукции заявил, что «без [прав интеллектуальной собственности] частной сектор не станет вкладывать сотни миллионов долларов, которые нужны, чтобы разработать новые вакцины против СПИД и других инфекционных и неинфекционных заболеваний» [155]. Следовательно, продолжали фармацевтические компании, те, кто критикуют патентную систему (и другие права интеллектуальной собственности), ставят под угрозу будущий поток идей (а не только препаратов), подрывая саму производительность капиталистической системы.
Аргумент кажется вполне разумным, но это всё только полуправда. Неправда, что нам всегда приходится «подкупать» умных людей, чтобы они придумывали новые штуки. Материальные стимулы, хотя и важны, всё же не единственное, что движет людьми вкладывающимися в производство новых идей. В самый разгар дебатов по ВИЧ/СПИДT, 13 членов Королевского общества [«The Royal Society of London for Improving Natural Knowledge», выступает в роли Академии наук Великобритании], самого главного научного объединения в Великобритании, выразили эту мысль очень сильно в своём открытом письме в редакцию газеты «Financial Times»: «Патенты – это только одно из средств способствовать открытиям и изобретениям. Научная любознательность, в сочетании со стремлением принести пользу человечеству, в течение всей
