Проект капиталистической глобализации подразумевает соединение наиболее эффективных, и потому наиболее прибыльных, методов производства с наиболее благополучным, и потому наиболее способным платить, потребляющим классом. Эта связь осуществляется посредством потока товаров, услуг и капитала, независящим от национальных границ. Заинтересованность в свободном передвижении людей ограничена степенью их полезности в качестве рабочей силы. Из этого автоматически не следует интерес к самой личности и/или её идеям. Идеи хороши, если только они могут выступать в качестве продуктов, охраняемых авторским правом, то есть товаров.
Капиталистическая глобализация есть следствие новых технологий с их возможностями высокой мобильности и скорости. Что означает освобождение рынка от влияния традиционных законов и ограничений. Основная идея проекта — поставить политиком перед свершившимся фактом и привести глобальный рынок к полному освобождению от всевозможных тарифов, правил поведения и, насколько это возможно, от налогов, конечно, с целью максимизации прибылей. Поскольку возможности новых технологий очень удачно дополняют свойства капитала, далеко продвинувшаяся глобализация понуждает политические круги отступать. Это проявляется по-разному — когда в форме яростного изоляционизма, когда через существенное обновление 'концертного репертуара'. Вдруг все эти социалисты-демократы меняют веру у виселиц и произносят бескомпромиссные оды во славу свободной торговли и классического либерализма. Такая смена политического имиджа должна рассматриваться как последняя отчаянная попытка профессиональных политиков эры капитализма зацепиться за последние иллюзорные остатки власти. Одновременно это добавляет политике привлекательности и важности, так что она может 'получить хорошую прессу'.
Нетократическая глобализация — совершенно иное дело. Это скорее социальный феномен, базирующийся на предоставляемых новыми технологиями возможностях коммуникации и контакта между различными культурами через огромные расстояния. Если великая цель капитализма — повысить прибыли с тем, чтобы, выйдя в отставку, заниматься личной жизнью, то великая цель нетократов — улучшать и развивать взаимные коммуникации, включая странные опыты и жизненные стили, которые становятся возможными благодаря новым технологиям. Нетократы стремятся познать все универсальное на глобальной арене, потому они хотят предложить универсальный язык, с помощью которого смогут испытать всевозможные экзотические ощущения, по которым они тоскуют.
Мы не утверждаем, что какая-то из форм глобализации лучше, это просто две разные силы с разными целями в рамках двух разных систем. Но при обеих формах это электронный колониализм, экономический в случае буржуазии, культурный — для нетократии. Интересно, что, возможно, в будущем эти силы едва ли станут развиваться параллельно. Как только капитализм начнет развиваться в направлении, противоположном сетевым структурам, контролируемым особенностями технологий, проект рано или поздно выйдет из-под контроля, и капиталисты неминуемо уступят свое влияние нетократам. С другой стороны, нетократический проект глобализации не может провалиться и вознаградит своих участников, самих нетократов, еще большей властью.
Поздний капитализм страдает шизофренией. Он выживает, и выживал всегда благодаря адаптации, но одержим идеей контроля, тотальностью и азартными играми с нулевым риском. Если, к примеру, капитализм откажется от национального государства, это бедет не свидетельством нового мышления в принципе, а просто признанием факта, что наивысший контроль необходимо передать на сверхнациональный, федеральный уровень. Тотальность расширяется, но стремление к контролю и руководству не ослабевает. Соглашение между капитализмом и нетократией касается не только различий в происхождении, стиле жизни и отношении к жизни. Смена парадигмы фундаментально изменила образ мира. История утрачивает предопределенность направления развития, утопия исчезает. 'Единственно возможный путь развития' — уже не единственный; из любой точки исходит бесконечное число нехоженых дорог. Цельность, рационализм и управляемый коллективизм рассыпаются под давлением многообразия виртуального мира. Волоча за собой консьюмтариат, нетократия занимает место буржуазии.
Капиталистический мир, по определению, имеет экономическую сущность, и выбор, который в нем совершается, в первую очередь, носит экономический характер. Капитализм поощряет только и; ниды деятельности, которые могут быть описаны и измерены экономики ни, Как результат капитализм делает деньги на любом возможном рынке и превращает любой мыслимый ресурс в товар. Эта навязанная эксплуатация была названа австралийским философом и социальным теоретиком Брайаном Массуми 'аддитивностью капитализма'. Государство и рынок едины в своей враждебности по отношению к любой активности за пределами экономического сектора — домашней работе, различным формам общественных работ. Эта враждебность объясняет сложное преобразование этой деятельности в контролируемую и налогооблагаемую оплаченную работу. Поэтому уход родителей за детьми все больше замещается оплачиваемым трудом специалистов по воспитанию детей. Профессионализм распространяется, и нет деятельности, которая была бы слишком npoста, чтобы избежать внимания экспертов. Статус дает не задача, а карьера.
Когда родители присматривают за чужими детьми, вместо своих собственных, их работа облагается налогами и включается в государственную статистику. Налицо экономический рост; родители включены в аппарат производства, их деятельность становится объектом контроля и государственного регулирования в области ухода эй подрастающим поколением, словом, все счастливы. Это типичный пример того, как на поздней стадии капитализма с помощью нескольких простых манипуляций возникает экономический рост. Это теки': показывает, что в результате растет не только прибыльность компаний, но и сходным образом благосостояние государства, демонстрирующего острые симптомы ускоряющейся аддитивности. Здесь мы говорим об 'экономизме', чьи претензии на гегемонию никогда всерьез не оспаривались.
Капитализм был просто впечатляюще успешен, он работал. Поэтому его идеология стала восприниматься как нечто само собой разумеющееся, возвышающееся над всякой критикой и потому практически невидимое. Появление капитализма под разными именами закамуфлировало его монополию на власть путем постоянного раздувания политических диспутов между партиями, которые все отлично сосуществуют под одним и тем же метаидеологическим зонтом. Но есть причина, по которой капитализм был так успешен. Все потому, что он так удачно соответствовал существовавшим технологическим и общественным предпосылкам. Нынче, когда предпосылки подвергаются решительным изменениям, все оказалось под вопросом. С прорывом информационного общества прежде неуязвимое положение капитализма оказалось под атакой со всех сторон.
От рабочих требовалась работа по низкой цене. В интересах буржуазии и государства было поддержание зарплаты на как можно Полое низком уровне, в то же время они принимали все меры, чтобы предотвратить выступления протеста и по возможности поддерживать относительное спокойствие на рынке труда. Ключевой момент — забастовки. Предоставляя рабочим право на забастовку — мирный протест против низких заработков, буржуазия получила возможность охранять свою монополию на власть. Рабочий класс был эффективно разоружен этим, и в то же время была точно определена та точка, ниже которой уменьшение размера оплаты и ухудшение условий труда могло привести к нежелательным последствиям. Максимальная прибыль достигалась тогда, когда размер заработной платы лишь едва превышал этот критический уровень, — и все стороны были довольны. Революция вновь оказалась отсроченной, и причем за весьма и весьма умеренную плату. Ритуал повторялся из года в год, сопровождаемый большими волнениями.
Вся эта процедура, и вся классическая мифология капитализма снизу доверху пронизана расплывчатым, но от того не менее грандиозным обещанием: буржуазия обязалась использовать производственные успехи для повышения жизненного уровня пролетариата до своего уровня и мирным путем достичь марксистской утопии о бесклассовом обществе. Нет необходимости в бессмысленной и беспощадной революции; рабочему классу нужно просто стиснуть зубы и найти себе применение — и он будет щедро вознагражден. Таким образом, под маркой общности интересов буржуазия смогла заключить альянсы с представителями рабочего класса. Возвышение пролетариата стало великим проектом культурного ревизионизма и выполнило свою задачу превосходно: утихомиривая отдельных рабочих и направляя их энергию на повышение собственного благосостояния, избежать массовых выступлений протеста. Два зайца убиты одним выстрелом: революция отсрочены, а пролетариат, под лозунгом материального благополучия, стал более полезен через усиленное развитие и применение своих способностей.
