На квартире Беляевых появились двадцатикилограммовые гантели. Домашние удивлялись: зачем такие тяжелые? Но жена, Татьяна, уезжала в Москву по утрам на работу, дочери, Лена и Наташа, уходили в школу, а он брал в руки гантели и стоял до изнеможения на одной, травмированной ноге! Когда превозмочь боль становилось невмоготу, опускал груз на пол, валился на диван и ждал облегчения. Потом еще по несколько раз повторял жестокое упражнение. И так почти целый месяц.
В феврале шестьдесят второго Беляев вновь появился в госпитале. Хотя боль в ноге продолжала ощущаться, врачей и его самого интересовали кости ноги — как они срослись? Это был решающий вопрос.
Василий Тимофеевич встретил пациента обнадеживающе:
— Теперь, Павел Иванович, сделаем снимок. Уверен, что наше дело продвинулось вперед в нужном направлении.
Еще мокрый рентгеновский снимок придирчиво рассматривали несколько специалистов. У Василия Тимофеевича он побывал в руках дважды. Стараясь скрыть волнение, ведущий хирург и вынес окончательное резюме, впервые назвав Беляева на «ты»:
— Все получилось хорошо, Павел Иванович. Ты победил свою ногу. Теперь закончим лечение и отправляйся, батенька, на аэродром. К полетам годен!.. Без ограничений!
Так почти через год врачи вернули Беляева в космический строй. Он без промедления приступил к тренировкам. Опять не страшили Павла Ивановича ни барокамера, ни центрифуга, ни «водные ванны», ни даже парашютные прыжки. Он уверенно летал на «мигах» и на Ту-104 с Галлаем на невесомость. Он хорошо знал космический пороль, имя которому — мужество!
Незадолго до старта «Восхода-2», отмечая день рождения Павла Ивановича у него на квартире, Гагарин принялся рассматривать книги, строго по значению выставленные на полках в книжном шкафу. На первом месте — военные мемуары полководцев, потом книги по космосу, дальше художественная литература. Любой раздел вполне отражал избирательные вкусы хозяина. Мало, но воевал. К космосу причастен с самого начала. Литература для души избранная — Пушкин, Толстой, Горький, Шолохов, Бондарев, Твардовский, Каверин, Федин. Иностранных авторов немного.
Улучив момент, Юрий спросил Беляева:
— Павел Иванович, ответь, пожалуйста, а с кем из литературных героев ты мог бы сравнить Леонова?
«Академик» повернулся к Гагарину и уверенно заявил:
— Для Леонова, по-моему, нужны другие критерии, Юрий. Леша — художник по призванию. Его облик я могу смело сравнить со скульптурой Постникова «К звездам!», которую мы видели на квартире у Сергея Павловича. Будто с него лепилась!
Как всегда, Беляев очень точно и образно выразил свою мысль. Леонов — сибиряк, и при всей коммуникабельности щедрой натуры, он оказался исключительно терпеливым и собранным. Алексей умел ждать свой час. Один за другим стартовали в космос новые корабли, а очередь Леонова все не наступала. Обид никому и никогда не высказывал — все его товарищи были достойными коллегами, и все имели равное право на полет. Он ждал и учился, ждал и упорно тренировался.
Когда первый пилотируемый «Восход» только еще готовился стартовать на орбиту, Главный конструктор остановил Леонова у входа в тренажерный класс и предупредил:
— На следующем «Восходе» обязательно пойдешь ты, Алексей. Готовься. Программа полета очень серьезная.
Сергей Павлович сдержал свое слово. Леонов был у него отныне на особом счету. Королев изучил его с головы до пят, дав подопечному исчерпывающую характеристику. После первого знакомства космонавтов с «Восходом-2» он сказал Каманину:
— Я бы отметил основную черту Леонова — живость ума. Это первое. Второе — хорошее усвоение им технических знаний. Третье — прекрасный характер. Он художник по натуре. Сам рисует. Очень общительный, очень, по-моему, добрый и располагающий к себе человек. Смелый летчик. Он технически прекрасно владеет современными реактивными истребителями. Мне кажется, что Алексей заслуживает самого большого доверия.
«Восход-2» стартовал ровно в десять по Москве 18 марта. В конце первого витка корабль, миновав мыс Горн, оказался над Африкой. Леонов покинул свое кресло и открыл люк шлюзовой камеры. Внутрь кабины ворвался сноп света, по яркости не уступающий пламени электросварки. Беляев предупреждает: «Не спеши, еще рано, Алексей». Проходит несколько томительных минут…
Динамик на командном пункте транслирует все переговоры космонавтов между собой и с Землей. Слышится голос Беляева:
— Вот теперь пора… Пошел!
Леонов выплывает из кабины корабля, докладывает:
— Я — «Алмаз-2». Место в шлюзовой камере занял!
Командир закрывает люк, соединяющий кабину и шлюзовую камеру, и докладывает на командный пункт:
— Я — «Алмаз-1»… «Алмаз-2» находится в шлюзовой камере. Крышка люка в шлюзовую камеру закрыта. Все идет по плану. Самочувствие отличное. Я — «Алмаз-1»… Прием.
Хоть и мечтали космонавты об этом, хоть и ждали встречи с открытым космосом, а все-таки было тревожно на душе: как-то получится на самом деле, как сработают технические устройства, насколько надежным окажется скафандр?..
Снова четко звучат слова Беляева:
— Люк шлюзовой камеры открыт. Приготовиться к выходу!
Ослепительный поток нестерпимого солнечного света хлынул в тесное пространство шлюзовой камеры. Впечатление такое, будто сквозь синие стекла очков смотришь на кипящую сталь мартена или на дугу электросварки.
— К выходу готов! — докладывает Леонов. И тут же: — Я — «Алмаз-2», нахожусь на обрезе шлюзовой камеры. Самочувствие отличное. Под собой вижу облачность… Море.
— «Алмаз-2», тебя понял, — констатирует Беляев. — Слышу хорошо. Говори немного потише… Поздравляю с выходом! Время одиннадцать тридцать пять… Все идет по плану.
— Я — «Алмаз-2»… Понял тебя, командир… Спасибо!
Леонову вспомнилось, что две пластины, сложенные в вакууме, свариваются. А что получится с ним? Не прилипнет ли он к обрезу люка шлюзовой камеры, сможет ли свободно развести в стороны, сложенные вместе руки? Алексей наполовину высовывается из люка, разводит в стороны руки… Все нормально.
— «Алмаз-2», снять крышку с кинокамеры, — четко отдает команду Беляев.
— Крышка с кинокамеры снята, — докладывает Леонов.
В переговоры экипажа вмешивается командный пункт. На связи Гагарин. Юрий спрашивает:
— «Алмаз-2»… Я — «Заря»… Что наблюдаешь?
— Кавказ… Наш Кавказ вижу под собой! — звучит радостный голос «Алмаза-2», Алексея Леонова.
— «Алмаз-2», каковы условия для работы? — снова спрашивает «Заря», Гагарин.
Бодрый тон доклада Леонова не меняется:
— Я — «Алмаз-2»… Докладываю: «Условия нормальные. Начинаю отход от корабля… Чувствую себя отлично!»
Космонавт, не спеша, полностью выбирается из шлюзовой камеры. Лишь тонкий шнур фала соединяет его отныне с «Восходом-2». Алексей осторожно отталкивается от обреза люка и плывет рядом с кораблем. Внизу зияет бездна Вселенной. Земля кажется ему плоской, как блин, и только по окоему ясно обозначается слегка изогнутая линия, окрашенная в цвета радуги.
— Да, Земля все-таки круглая, — заключил про себя Леонов и улыбнулся своему неожиданному открытию.
На командном пункте тут же набатом прозвучали слова командира «Восхода-2» Павла Беляева:
— Я — «Алмаз-1»… Человек вышел в космическое пространство… Человек вышел в космическое пространство… Находится в свободном плавании… «Заря», как поняли?.. Прием.
Его доклад всколыхнул командный пункт. Все сгрудились у телевизионного экрана, с замиранием сердца наблюдая, как Алексей Леонов работал в открытом космосе. Раскрылив в стороны руки, он парил рядом с кораблем. Это было феноменальное зрелище.
Стоя рядом с Гагариным, Королев раз за разом проводил платком по высокому лбу. Лицо его внешне не выражало эмоциональных переживаний, но каждый из присутствующих знал, что нервы Главного конструктора напряжены до предела. Наконец лицо Сергея Павловича расплылось в радостной улыбке, помолодело. К нему стали подходить члены Государственной комиссии и поздравлять с удивительным успехом.
Пожимая руку Каманина, Королев сказал:
— Вот и свершилось чудо, Николай Петрович. А мы так боялись встречи с открытым космосом!
Полет продолжался. Экипажу «Восхода-2» было передано Брежневым приветствие ЦК партии, президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров страны. В нем говорилось: «Весь советский народ с большой радостью узнал о вашем героическом полете и с огромной любовью следит за тем, с каким мужеством и достоинством выполняете вы почетное задание Родины. Мир знает, что наиболее выдающиеся дерзания в космосе осуществляются в Советском Союзе. Но то, что свершили вы, Павел Иванович и Алексей Архипович, превосходит самое смелое воображение…»
Те двенадцать минут, что Леонов находился в открытом космосе, потрясали воображение, ведь скорость его перемещения превышала двадцать восемь тысяч километров в час! Покинув шлюзовую камеру над Черным морем, Алексей пролетел над Енисеем, над своей родной Листвянкой и вернулся в кабину «Восхода-2» над Сахалином. Все свои впечатления космонавт, «Алмаз-2», тут же записал в бортовой журнал для истории.
