Группа Легостаева решала задачу непосредственного причаливания с разработкой стыковочного узла. Предложение об использовании схемы «петля — крючок» не прошло. Старейший специалист ОКБ Коновалов предложил схему «штырь — конус» с винтовой системой стяжки. Она очень понравилась Королеву, и он поручил группе ее дальнейшую разработку.
Все корабли до «Союза» были рассчитаны на кратковременные полеты, до двух недель. Жилую часть многоцелевого корабля было решено сделать двухкомнатной. Один отсек — специальный аппарат, в котором пилоты находятся во время выведения на орбиту и спуска на Землю. Другой — орбитальный отсек для выполнения конкретной программы на орбите. Ему не нужна тепловая защита. Перед входом в плотные слои атмосферы он отделяется вместе с приборным отсеком и сгорает… Так, шаг за шагом, рождалась космическая система «Союз».
Глубокой осенью все больше давало о себе знать нездоровье. Но Главный конструктор крепился, не позволял себе расслабиться. В ноябре случилось горловое кровотечение. Нина Ивановна настаивала на госпитализации, но Сергей Павлович отказался, сославшись на занятость. Предстоял важный доклад в ЦК партии по «Лунному проекту», а также неотложная поездка в Куйбышев, к Кузнецову. Николай Дмитриевич все никак не мог выйти на нужные параметры по заказанному Королевым двигателю.
И все же с 3 по 8 декабря Сергей Павлович с интересом следил на наблюдательном пункте за полетом «Луны-8». Это была последняя работа, в которой он принимал прямое участие.
Еще до полудня 14 декабря Главный конструктор отправился в больницу на медицинское обследование. Трое суток, проведенные в клинике, показались ему вечностью. Во время утреннего обхода лечащим врачом 17 декабря Сергей Павлович отпросился домой, чтобы до конца года подытожить служебные дела, а 1 января обязательно встретить с матерью и женой, что в последние годы у него получалось очень редко.
С утра 3 января шестьдесят шестого Королев снова на больничной кровати. Держит себя в руках. Много читает. Интересы его многогранны. Сергей Павлович в который раз перечитывает «Сорок пять» Дюма и «Этюды об Эйнштейне». В поле его зрения научно-технические новинки: «Элементарная физика твердого тела» Кителя, «Жизнь как форма движения материи» Опарина, «Академик Ландау» Абрикосова.
В день его рождения, 12 января, в палате долго находились Мария Николаевна и Нина Ивановна. Вспоминали прожитые годы, общих знакомых, с которыми столкнула их судьба. Сергей Павлович рассказал матери о своей последней поездке в город юности, Одессу, минувшим летом.
На следующий день, в присутствии жены, лечащий врач ознакомил Королева с данными гистологического анализа.
Сергей Павлович выслушал его до конца, потом спросил:
— Евгений Алексеевич, скажите прямо, сколько мне еще осталось прожить на этом свете?
Прямой вопрос требовал и прямого ответа:
— Я думаю, лет двадцать, Сергей Павлович, — ответил доктор.
— Мне бы, Евгений Алексеевич, хватило и десяти… Хочется еще многое доделать, — с грустью в голосе сказал Королев.
В числе этих многих дел было и написание четырехтомной космической энциклопедии… Не получилось.
Вечером Главный конструктор принял душ. Ему сделали укол. Утром 14 января — операция. Нина Ивановна покинула палату за час до полуночи. Сергей Павлович проводил жену до лестницы, попросил прийти утром. Вернулся в палату и позвонил Тюлину.
Георгий Александрович, только что назначенный заместителем министра общего машиностроения, поднял трубку и, услышав голос Королева, понял, что настроение у давнего друга отнюдь не лучшее. Чтобы отвлечь его от тяжелых мыслей, инициативу в разговоре сразу взял в свои руки. Намеренно бодро сказал:
— Что-то ты застрял, Сергей, в белых палатах. А тут все застопорилось, потому что принципиальные технические и организационные вопросы можно решать только с тобой.
— Почему ты так говоришь, Георгий?.. Что-нибудь плохое случилось? — насторожился Главный конструктор.
— Да нет, катастроф и аварий не произошло, — изменил тон Тюлин. Объяснил свою позицию: — По моей комиссии возникли неясности. На какие педали надо бы нажать в первую очередь. Готовим к запуску «Луну-9». Она стартует в начале февраля, но у Бабакина возникли существенные неясности по программе. Хотел бы как-то посоветоваться с тобой…
— Так что же он тянет? У него есть мой телефон, пусть завтра же и позвонит сюда, — сразу откликнулся Королев.
Председатель Государственной комиссии продолжал гнуть свою «вдохновляющую линию»:
— Келдыш торопит Бушуева с подготовкой «Союза». Каманин его активно поддерживает и предлагает обязательно включить в состав экипажа вторую женщину. Он очень боится, что Соловьева и Пономарева «перегорят» и перестанут активно готовиться к полету. Он хочет сохранить их для Звездного.
— Мстиславу легче торопить меня, Бушуева, Феоктистова, но ты же знаешь, Георгий, что по «Союзу» еще не решены вопросы компоновки и по стыковочному узлу, — в задумчивости возразил Королев. — Там чисто техническое дело, и Академия наук нам не поможет. Что же касается женских стартов, то я солидарен с Николаем Петровичем. Полеты Соловьевой и Пономаревой отодвигать далеко нельзя. Мы готовили их не ради престижа, а для совершенно определенной работы, для науки.
— Пару дней назад я встречался в Химках с Валентином Петровичем, — продолжал Тюлин. — Глушко интересовался твоим здоровьем и пожелал быстрейшего выздоровления. Я понял из разговора с ним, что не ладится у него кооперация с Янгелем. Обрезано финансирование по новым проектам.
— Я звонить Валентину не буду, Георгий. Но ты, при случае, можешь ему передать, что я всегда готов принять его помощь, иначе могут вообще возникнуть проблемы с продолжением работ по Н-1 и Л-3. А это стало бы для меня жестоким ударом.
Разговор подошел к концу. Чувствуя, что все же сумел как-то отвлечь Королева от тяжелых мыслей, Тюлин начал прощаться:
— Ладно, об остальных делах поговорим потом, когда выйдешь… Мы все очень ждем тебя, Сергей!
Операция получилась долгой и закончилась… летальным исходом. Кровотечение на печени Главного конструктора остановить не удалось. Когда оперирующий профессор сообщил Нине Ивановне о кончине Сергея Павловича, она потеряла сознание.
В одиннадцать 14 января началось заседание коллегии министерства общего машиностроения. Через полчаса генералу Тюлину передали из приемной записку. Георгий Александрович прочитал ее и не поверил своим глазам. В записке сообщалось, что Сергея Павловича Королева не стало…
Страна потеряла своего «главного ракетчика», человека исключительной конструкторской смелости. Через призму сегодняшнего дня он умел видеть перспективы развития космонавтики на десятилетия вперед. Своим трудом, своей неуемной энергией Сергей Павлович настойчиво сокращал дорогу всего человечества к звездам.
В морозный полдень 16 января поток людей, шедших в Колонный зал Дома союзов проститься с Королевым, протянулся по всей Пушкинской улице. У гроба Великого Конструктора в почетном карауле стояли члены правительства, его верные последователи — космонавты Гагарин, Титов, Николаев, Попович, Быковский, Терешкова, Комаров, Феоктистов, Егоров, Беляев и Леонов. Прах Сергея Павловича нашел упокоение на Красной площади, в глубокой нише Кремлевской стены.
Время ускоряло свой бег. Гром новых стартов продолжал разрывать небо над Байконуром. Вечером 31 января состоялось заседание Государственной комиссии. Главный конструктор смежного ОКБ Бабакин доложил о готовности «Луны-9» к полету. Старт автоматической станции состоялся на рассвете 3 февраля и прошел штатно. Она успешно завершила долгий маршрут и «по-мягкому» спустилась на Селену. Более трех суток Земля принимала со своего спутника интереснейшую и разнообразную информацию.
Новый главный конструктор ОКБ Василий Павлович Мишин активизировал работы по «Союзу». Их объем выдался огромным. Только конструкторская документация составила свыше трех тысяч листов чертежей, схем и инструкций. В середине шестьдесят шестого началось изготовление экспериментальных установок. Появился электрический макет корабля. Сразу же испытатели начали включать на нем аппаратуру. Постепенно, шаг за шагом, добивались его полной работоспособности.
На электрическом макете, как казалось разработчикам, все было выверено максимально, и тем не менее в первом беспилотном полете корабля поздней осенью произошло три очевидных сбоя. В двух случаях команды срабатывали наоборот и как бы компенсировали друг друга. А вот отказ в системе ориентации не позволил благополучно спустить «Союз» с орбиты.
В середине марта шестьдесят седьмого в ОКБ обсуждался вопрос о переходе к пилотируемым полетам на «Союзах». В обсуждении приняли участие: председатель Военно-промышленной комиссии Смирнов, президент Академии наук Келдыш, председатель Государственной комиссии Керимов. Всего одиннадцать человек. Главный конструктор Мишин предложил дать «добро» на пилотируемый полет. Василия Павловича поддержали все участники совещания, кроме эксперта министерства общего машиностроения Прудникова. Осторожный инженер выступил за запуск еще одного беспилотного «Союза». Вот, дескать, если и он пройдет без замечаний, тогда возможность успешного пилотируемого старта будет гарантирована.
