лет. Сив. В-2000и № 4.2. Другая информантка выразилась более жестко:
На одном конце п. нешь, на другом слышно (К. Н. У. ж. 1932 г. р. Урж. Полевой дневник. 2003. С. 44).
О. А. Б. ж. 1926 г. р. Кезс. В-2004 № А3.3.
А. К. Б. ж. 1921 г. р. Вер. В-2000и № 1.1.
На основании английских материалов XIX в. был сделан схожий вывод: «Чтобы приписать несчастье колдовству, надо знать, кого на роль колдуна назначить. Это легко сделать в малом социуме, где все знают друг друга, знают мысли и чувства других и где много поводов для зависти и вражды» [Gijswijt-Hofstra 1999: 186].
О. С. Я. ж. 1982 г. р., зап. в 2005 г. Моск. Показательно, что информант считает «народными приметами» практики, не имеющие отношения к русской народной культуре: сжигание подарков и закапывание ножа под крыльцом с целью изгнать человека из дома. Изобретение «традиционных основ» вообще характерно для современного модифицированного колдовского дискурса, о чем подробнее будет сказано ниже.
О. Д. ж. 1970 г. р., зап. в 2004 г. Моск.
О. А. X. ж. 1978 г. р., зап. в 2003 г. Моск.
Самозапись. 2002 г.
А. Г. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск. Этот и дальнейшие примеры со схожими выходными данными взяты из материалов письменного опроса студентов одного из московских вузов.
А. У. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
М. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
М. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
А. X. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
См., например, газетную заметку под таким заголовком: Сбросить внука с пятого этажа москвичу приказали колдуны (Московский комсомолец. 12 мая 2003 г. С. 1).
Н. З. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
Явление лексической редукции в повседневном узусе не стоит смешивать с появлением новых терминов в этой сфере (венец безбрачия, крест одиночества, родовое проклятие, кармические отработки и даже шарфик невезения [Lindquist 2006: 47] и др.), которое говорит не столько о расширении колдовского дискурса, сколько об изощренных попытках коммерческого оккультизма привлечь клиентов. Хотя эти термины и могут проникать в повседневные представления, в устных нарративах горожан по-прежнему говорится о сглазе и порче.
О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск. Напомню, что в традиционной культуре сглаз расценивается как непреднамеренный магический вред.
Н. З. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск. Ср. также: Нельзя себе оставлять найденную вещь — кто-то мог намеренно оставить это с проклятьями (И. К. ж. 1986 г. р., зап. в 2009 г. Моск.).
Любопытно, что в годы моего детства (1970–1980-е) запрет поднимать на улице и брать у незнакомых людей конфеты и другие сладости мотивировался тем, что иностранные шпионы хотят так отравить советских детей. Этот мотив не так уж и нов — например, в Калужской области пожилая женщина рассказала мне, как в 1942 г. немецкий офицер дал ее четырехлетней сестре шоколадку, отчего та заболела раком и умерла (К-2003 № В5.1. К. Б. К. ж. 1924 г. р. Коз., зап. О. Гриценко, О. Христофорова). Конечно, параллельно существовали и встречаются до сих пор традиционные толкования запрета брать/поднимать сладости и другие предметы, см., например:
Она, видать, [колдовство] по-черному передала своему сыну. Старшему. А по-хорошему — дак она передала дочке <…> — Соб.: А сын-то стал колдовать? — А он здесь не живет, он отсюда уехал. Но, говорят, он конфетками всегда прикармливал ребят. Всем ходил и раздавал. А до этого — никогда, чтобы конфетку или печенье кому-то дал — нет. — Соб.: А как стал колдуном, стал конфеты раздавать? — То конфетки какие-то раздает постоянно, ага. То печенье носит в кармане. — Соб.: А нельзя брать? — Может заговорить, говорят. Может наговорить на конфетку, на печенье. Может тебе даже — вот как бабушке у нас икота посажена. Он же ведь колдун, может даже тебе икоту посадить (В-2003 № В2.1. Е. Ф. Б. ж. 1969 г. р. Вер.). Ср. текст, записанный в г. Москве: Обычно колдуны делали на конфетку: «Ой, конфетка!» — возьмешь домой, еще как не съешь, еще ладно. Чой-то к вечеру палец краснеет, нарывает — почему? И смотришь — за ночь раздуло, разнесло! «Что поднимала?» — «Ничово, токо конфетку». — «А, конфетку!» [Запорожец 2004: 27] В целом концепты «колдовство» и «отравление» имеют обширную область пересечения, об их связи в русском культурном сознании см. [Смилянская 2003: 65–77].
А. У. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
Схожая ситуация была отмечена и в других странах. Оуэн Дэвис, выделяя категории ведьм в Великобритании XIX в., отмечает, что в наиболее поздних случаях (1929 г.) преследованиям подвергались люди, прослывшие ведьмами/ведунами в результате конфликтов (conflict witches), тогда как ведьмы-попрошайки (outcast witches, во многом фольклорный персонаж) и случайные ведьмы (accidental witches, например приснившиеся после сеанса лечения у знахаря) исчезают из деревенского дискурса [Davies 1999: 141–152].
Е. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.
Плевок, впрочем, нередко осмысляется вполне традиционно: За левым плечом человека стоит черт, за правым — ангел-хранитель (О. М. ж. 1988 г. р., зап. в 2006 г. Моск.)
Этот жест и выражение постучи по дереву (калька с английского knock/touch wood или французского toucher/touchons du bois) появился в России, по всей видимости,
