Ознакомительная версия.
В отличие от сознания, в бессознательном человек непосредственно встречается с прошлым и будущим, переживая бессознательное как мир символов из древнейших и грядущих времен. Архетипы (психические структуры коллективного бессознательного), представляя собой вневременные схемы, согласно которым формируются образы, мысли и чувства живших и живущих людей, хранят первобытные формы постижения мира, коллективный исторический опыт, выраженный в мифах, символических изображениях. Сама история человека коренится в бессознательном, хотя и не все способны понять это. Люди часто живут в тех или иных традициях, утеряв связь с их архетипической символикой. Это и порождает кризис культуры – кризис отношения сознания к бессознательному, силы которого всегда активны, обладают особой энергией, позволяющей им самоинтерпретироваться, вмешиваться в ситуацию.
Следующим шагом на пути усложнения модели структуры и поведения личности в культуре была теория Э. Фромма (1900–1980). Полемизируя и с Марксом, и с Фрейдом по поводу «человеческой природы», целей и средств освобождения человека от иллюзий и эксплуатации, Э. Фромм делает акцент не на революции и не на медицинских мерах, а на задачах культурной политики. Он полагает, что путем организации социальных институтов и групп, основанных на дружеской заботе, любви, можно воспитывать разумную творческую личность, проникнутую чувством ответственности, можно строить «здоровое общество».
Применяя психоанализ, Э. Фромм показывает, что даже такие далекие по содержанию идеологии, как кальвинизм, фашизм, коммунизм, могут вырастать на сходных душевных основаниях определенного типа личности. Фромм называет этот тип авторитарным или садомазохистским. Для такого типа характерно стремление к власти и обладанию, прикрываемое морально-идеологическими аргументами.
Э. Фромм утверждает, что «природа человека» не сводится ни к инстинктам, ни к экономике, что она социальна и вместе с тем духовна. С общеисторической точки зрения детерминация (т. е. причинная обусловленность) человека свободным разумом важнее, чем детерминация экономикой и инстинктами. Культура, по Э. Фромму, – не «надстройка» и не «инструмент выживания», а истинная «стихия жизни» человека. Служение культуре, т. е. жизнь ради делания добра, ради заботы о ближнем, ради творчества, есть для человека наиболее естественная, свободная и здоровая жизнь. Этика свободы совпадает для Фромма с этикой любви и долга. Счастье и свобода никому и никогда не гарантированы и не даны в готовом виде, утверждает Э. Фромм. Они суть результаты правильного выбора, который позволяет человеку сохранить свою аутентичность, подлинность своего бытия. Нет готовых рецептов принятия решений. Нужно каждый раз заново прислушиваться к «голосу» бытия и к собственной совести, поняв, что без любви, надежды и веры никакое продвижение вперед невозможно.
Центром антропологической и культурологической концепции Э. Фромма является учение об «экзистенциальных потребностях». Их пять: в общении, в трансценденции, в «укорененности», в самоидентичности и в системе ориентаций. Они не удовлетворяемы до конца. Их осознание и переживание делают человека человеком и дают ему импульс к творчеству. Каждая из потребностей может удовлетворяться здоровым, творческим или же нездоровым невротическим путем. Различению «здорового» и «больного» существования соответствует у Фромма различение гуманистического и авторитарного, любовного и «садомазохистского», «подлинного» и «неподлинного», а также модусов «бытия» и «обладания».
Смысл культурно-исторического процесса Фромм видит в прогрессирующей индивидуации, т. е. в освобождении личности от власти стада, инстинктов, традиции. Но история – не плавно восходящий, а возвратно-поступательный процесс, в котором периоды освобождения и просвещения чередуются с периодами порабощения и помрачения ума – «бегства от свободы».
Культурно-историческая концепция К. Ясперса (1883–1969) базируется на идее общечеловеческой культуры и утверждает идею историзма. Приоритет в понимании сущности культуры К. Ясперс отдает духовности и смыслу, ибо «историчность – это преобразование явления в сознательно проведенных смысловых связях»[6]. Это то, что в истории составляет лишь физическую основу, т. е. является неисторическим. Историчность, по К. Ясперсу, это нечто своеобразное и неповторимое, это традиция, обращение к которой создает определенный смысловой континуум. Он необходим человеку потому, что сам человек конечен и незавершен. Вечное же возможно познать только через обращение к тому индивидуальному, неповторимому и своеобразному, постоянно меняющемуся, что было в истории. Исторический процесс может прерваться, подчеркивает К. Ясперс, если мы забудем о том, чего мы достигли, или если достигнутое нами на протяжении истории исчезнет из нашей жизни.
В отличие от популярной в Европе первой половины ХХ в. теории культурных циклов, развитой сначала О. Шпенглером, а затем А. Тойнби, К. Ясперс принимает за точку отсчета идею о том, что человечество имеет единое происхождение и единый путь развития. К. Ясперс подвергает сомнению как концепцию исторических циклов О. Шпенглера, так и материалистическое понимание истории. Не отвергая значения экономических факторов, К. Ясперс тем не менее убежден, что история как человеческая реальность в наибольшей степени определяется духовными категориями, среди которых первенствующую роль играют те, что связаны с экзистенциальной жизнью, а следовательно, со смыслообразующей доминантой – толкованием трансцендентного.
Весь путь становления культуры К. Ясперс разделяет на четыре последовательно сменяющих друг друга периода (этапа) – доисторию, древние культуры, период осевого времени и технический век, расцвет которого относится к нашему времени.
Доистория – это время биологического создания человека и становления основных конститутивных свойств человеческого бытия (возникновение речи, орудий труда, умение пользоваться огнем), накопления «капитала человеческого бытия», который не наследуется биологически, а представляет собой историческую субстанцию, которая может быть увеличена или растрачена. В духовном смысле этот период нельзя относить к истории, поскольку история возникает там, где есть осознание истории, традиция, документация, письменность.
Следующий этап – древние культуры. Он ознаменован возникновением почти одновременно в трех областях земного шара древнейших культур:
1) шумеро-вавилонской, египетской, эгейской (примерно с 4000 г. до н. э.);
2) доарийской культуры долины Инда (III тысячелетие до н. э.);
3) архаический мир Китая (II тысячелетие до н. э.).
Это начало истории К. Ясперс связывает со следующими событиями:
• с решением задачи организации ирригационной системы (в долинах Нила, Тигра, Евфрата, Хуанхэ), регулирование которой вело к централизации, к созданию управленческого аппарата, государства;
• открытием письменности, значение которой определялось открывшимися возможностями в передаче традиции и ростом влияния писцов в качестве духовной аристократии;
• возникновением народов, осознающих свое единство, имеющих общий язык, общую культуру и общие мифы;
• появлением мировых империй;
• использованием лошади.
Отличие начавшейся истории от доистории состоит, по К. Ясперсу, в следующем: наличии сознания и воспоминания, передаче духовного достояния; рационализации какого-либо содержания посредством техники; наличии в качестве примера и образца великих личностей, судьба которых освобождает остальных от глухого самосознания и страха перед демонами.
Третий этап – осевое время (середина I тыс. до н. э.), когда в период между 800 и 200 гг. до н. э. был совершен самый резкий поворот в истории культуры. «В это время, – пишет К. Ясперс, – происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии – в Индии, как и в Китае, – были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки – Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга»[7].
Все эти очаги культуры связывает то, что человек осознает бытие в целом, пытается познать самого себя, установить границы своих возможностей. При этом индивид ставит перед собой высшие цели и ищет пути их достижения на пути рефлексии. В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Это и означало переход к универсальности. Синхронно возникшие в эту эпоху ценности являлись показателем единства истории и человечества, они образовывали единую «ось», вокруг которой происходила и выстраивалась реальная история человечества. Народы, не воспринявшие идей осевого времени, остались на уровне первобытного существования.
Ознакомительная версия.
