Следует отметить, что, говоря о трансформации, я имею в виду не просто изменение. В тех случаях, когда речь идет об индивидуальной трансформации, подразумевается не только изменение, но и процесс внутреннего умирания и возрождения, который всегда рассматривался как возможность существования людей (мы можем рассматривать этот процесс как присущую нашей природе потенциальную возможность постепенного развития). Что касается коллективной сферы, то я предпочитаю сохранить термин «трансформация» (в отличие от «изменения») для обозначения явления, которое соответствует процессу индивидуальной трансформации, то есть коллективной эволюции, включающей аспекты «смерти» и «возрождения». Очевидно, что в сфере коллективной трансформации подлинный результат этого процесса остается пока неизвестным. С учетом такого понимания представляется замечательным, что, хотя выражение «коллективная трансформация» употребляют все чаще, мы упускаем из виду то, что у нас до сих пор нет представления о трансформированном обществе - и это несмотря на нашу погруженность в процесс глубинной трансформации.
В своем монументальном исследовании истории Арнольд Тойнби полвека назад показал [3], что цивилизации являются коллективными организациями, которые рождаются и умирают. Он на примерах' продемонстрировал, как одни из них погибают в результате поглощения другими. Несмотря на то, что нам известен этот исторический феномен рождения и смерти цивилизаций, мы не вправе утверждать, что мы знаем хотя бы одну возрожденную цивилизацию. Европейский Ренессанс, который более других примеров заслуживает этого названия, есть новое начало (начало трансформации, в которой мы продолжаем участвовать), а вовсе не смерть и возрождение определенной культуры. Иудео-христианская и греко-римская культуры считаются соответственно отцом и матерью нашего западного мира. Точно так же можно утверждать, что во времена Ренессанса из этих двух потоков возник плод, который не только интегрировал их, но и проявил индивидуальность, сознаваемую нами как наша собственная.
Как свидетельствуют духовные традиции мира, процесс индивидуальной трансформации включает в себя не одно, а два рождения (рождение от «воды» и рождение от «духа», рождение при крещении в начале духовной жизни и огненное крещение, венчающее ее окончание). Сходным образом можно полагать, что благодаря изоморфизму между индивидуальным и коллективным трансформация общества включает не только первый ренессанс (наш Европейский Ренессанс), но и потенциальную возможность того, что в христианской традиции называется «воскресением».
В первой и последней части этой книги я рассматриваю трансформацию, исходя из подразумеваемой перспективы нашей эпохи: впервые за всю историю нами движет процесс культурной смерти, который одновременно является инкубационным периодом; мы надеемся, что достигнем не просто постиндустриального периода, а состояния, существенно отличающегося от всего того, что нам известно за время существования нашей цивилизации и классических цивилизаций.
Сейчас нередко повторяют, что переживаемый нами кризис - прекрасная возможность, причем многие убеждены, что мы вступаем в новую эпоху, «Эпоху Водолея», когда, как ожидали Шри Ауробиндо и Тейяр де Шарден, произойдет высшая реализация рода человеческого. Я разделяю мнение тех, кто полагает, что единственной альтернативой самоуничтожению является радикальное изменение, для осуществления которого у нас осталось совсем немного времени. Эссе, составившие книгу, написаны в этом контексте с целью углубления понимания происходящего в нас и вокруг нас, а также для понимания того, что можно сделать для ускорения хода нашего развития с позиций сознательной эволюции.
Последние два десятилетия мне приходилось больше преподавать и читать лекции, чем писать статьи и книги. Вполне естественно, что написанное мною созревало в течение этих десятилетий устного общения, и поэтому я чувствую признательность различным слушателям, которые помогли мне оформить и отточить мысли.
Изложить идеи Тотилы Альберта (развитие которых приведено в гл. 1) побудило меня приглашение Ассоциации гуманистической психологии участвовать в специальном ежегодном собрании, посвященном двухсотлетию Американской революции. Последним и весьма впечатляющим поводом для разъяснения центральной части первой главы послужила конференция, проведенная на открытом воздухе по инициативе Института гештальт-психологии в Сантьяго (Чили). Впечатляющим было не только присутствие многочисленной аудитории, собравшейся к концу дня во внутреннем дворике «Сентро Эль Аррайан», но и переживание особого момента в истории Чили: несмотря на то, что генерал Пиночет все еще находился у власти, плебисцит продемонстрировал желание страны вернуться к демократии. После экспериментов с крайне правой и крайне левой формой правления в Чили чувствовалось стремление к новой ориентации и упование на нее. Присутствие в аудитории кандидата в президенты и особое ощущение, что аудитория состояла не просто из людей ищущих (которые обычно присутствовали на моих беседах в течение последних лет), а из людей, способных оказать влияние на будущее страны, придали нашей беседе прескриптивную тональность, и потому я обращался не к отдельным личностям, а к правительствам, а точнее - к «мудрому» правительству. В этой книге я придерживаюсь той же тональности, как это делал Макиавелли в своем «Государе», хотя и в противоположном ему духе.
Я должен выразить свою благодарность Ассоциации холистического здоровья и образования за приглашение продолжить свои размышления об образовании после издания «Одного поиска». [4] После конференции, проведенной Ассоциацией в 1981 году в Санта-Барбаре, меня все больше беспокоила актуальность реформы образования, и я стремился оказать влияние на практику образования как на местном, так и на международном уровне. Поэтому во второй главе книги, посвященной холистическому образованию, развивается тема, заявленная в первой главе (посвященной отживающей патриархальной ментальности). Сходным образом а третьей главе (в которой рассматривается процесс квадринити) развивается тема ресурсов образования, к которой я стремился привлечь внимание, когда писал о педагогике любви. Несколько лет назад в предисловии к работе Роберта Хофмана «Никто не виноват»" [5] я писал, что чувствую себя своего рода Иоанном Крестителем его работы (которая называлась тогда Процесс Фишера-Хофмана). Мне довелось первым заняться прикладным аспектом его идей о групповой терапии и разрабатывать интенсивную форму процесса - нечто вроде стержня метода, известного во многих странах мира. Надеюсь, что эта книга привлечет внимание школ к применению этого метода при обучении подростков.
Я собирался начать книгу с того, чем ее закончил, то есть с последней главы, в которой наше культурное движение рассматривается как нечто, центрирующееся на новой форме шаманизма. Излагается в ней и мысль о том, что современные «ученики чародеев» составят в недалеком будущем необходимый людской ресурс для удачного исхода нашей трансформации. Когда я впервые заговорил о неошаманизме, этот термин еще не был в употреблении. Однако в настоящее время мы наблюдаем настоящий всплеск интереса к шаманизму, и многие на Западе отождествляют себя с шаманами. Я употребляю выражение «новый шаманизм», имея в виду не столько заимствованный шаманизм антропологов и терапевтов, которые прошли обучение у традиционных шаманов, сколько шаманизм одновременно транскультурный и западный: нетрадиционный шаманизм, в котором, по-моему, достигает высшей точки наиболее типичный аспект этого явления, а именно преобладание индивидуального творчества над традицией и главенство передачи самого сознания - вне рамок идей, ритуалов и других содержаний сознания.
Несмотря на то, что в последние годы появился ряд книг, посвященных нашей «поворотной точке» (если воспользоваться удачным выражением Капры [6]), настоящее собрание эссе выделяет не интеллектуальные, а эмоциональные факторы трансформации людей и содержит немало нового и стимулирующего к действию материала. Поэтому я с удовольствием даю разрешение на издание этой книги.
Надеюсь, что пересмотренная интерпретация вопросов, о которых я говорил в течение многих лет, и дальше будут способствовать инициативе, позволяющей нам совершить переход к «земле обетованной» здоровья и полноты, к которой мы всегда стремились, но которую искали, следуя ложными путями и используя неподходящие средства.
Процесс, благодаря которому разбросанные неолитические деревни превратились в сельские общины, затем в урбанистические центры и, наконец, в государства, называют «урбанистической революцией» или «началом цивилизации». Во всем мире этот процесс возникает в разное время и в разных местах: сначала возле больших рек и в прибрежных долинах Китая, Месопотамии, Египта, Индии и Малайзии. Архаические государства везде характеризуются возникновением класса собственников и иерархий, товарным производством с высокой степенью специализации и организованной торговлей в удаленных районах, урбанизмом, появлением и консолидацией военных элит, монархий, установлением рабства.
