been’ (i. e. the kingship which O. enjoyed) [DIL–L, 33] – «Питье, при котором был Энгус, то есть королевство, которым Энгус правил».
Но, как мы можем с легкостью предположить, эти две интерпретации имени королевы не противоречат друг другу, поскольку, как хорошо известно в ирландистике, именно сакральное питье, которое символически преподносит будущему королю его супруга, и является символом власти. «Окраска» данного символического питья в описанных нами трех случаях, кодируемая как gorm («синее» – «красное» – «темное»), возможно, как-то соотносится с периодом скандинавского завоевания, поскольку именно в данный период жили и действовали все названные королевы Гормлат (для периодов более ранних аналогичное имя женщины, символизирующей власть, обычно предстает как «красное», ср. мифический персонаж Медб Летдерг, Полукрасная, у которой было девять мужей, и все они были верховными королями, само же символическое питье называется при этом dergflaith ‘красная власть’, см. об этом подробнее [Рисы 2023, 59–60]). Анализируя фигуры трех королев Гормлат, Энн Триндад видит в них воплощения символа «женщины-власти», и стремление к соединению с такой женщиной, по ее мнению, есть на самом деле стремление получить верховный трон в Ирландии. Во многом она, наверное, права, однако все же мы должны ясно понимать, что во всех указанных случаях мы имеем дело уже не с мифологическими преданиями, в которых действительно фигурируют женские персонажи, одновременно обладающие повышенной сексуальной активностью (королева Коннахта Медб, для которой было привычно, чтобы «тень одного мужчины падала на спину другого», другая Медб, по прозвищу Лет-дерг, «полукрасная», полумифическая женщина Этайн и проч.), а с реальной историей. Но могли ли в реальной истории Ирландии периода Средневековья существовать женщины, которые были замужем не один раз, причем все их мужья были королями? Да, безусловно.
В статье Д. О’Коррайна Женщины в общественной жизни Древней Ирландии приводится достаточно много подобных примеров (число браков может превышать не только три, но и четыре), причем часто женщина не только вступала в новый брак после смерти мужа, но и просто покидала его ради другого, иногда – его политического соперника (см. [O’Corrain 1978]). Легкость развода была обусловлена самим древнеирландским правом, согласно которому женщина могла покинуть мужа и требовать раздела имущества, если, например, он с годами стал слишком толстым, если храпел по ночам, часто изменял ей, был слишком религиозным и проч. (см. об этом, например, [Jaski 1996]). Если же жена не имела законных оснований требовать развода, она все равно могла уйти от мужа, правда, при этом она лишалась приданого. Таким образом, в том, что описанные нами персонажи по имени Гормлат неоднократно вступали в брак, причем все их мужья были королями, как кажется, нет ничего экстраординарного, если мы к тому же вспомним, что и сами эти женщины принадлежали к королевскому роду.
Рис. 20. Белая королева, шахматы, кость. Начало XII в., Ирландия, графство Мит
Как мы уже отмечали, в истории средневековой Ирландии можно встретить и других королев, также носивших имя Гормлат. Так, например, это же имя носила жена внука Бриана Бору Тайрделбаха (он был сыном его младшего сына Тайга, а не Доннхи, матерью которого была Гормлат / Кормлёд), умершего в 1086 г. Причем, как отмечает Д. О’Коррайн, «обе в анналах называются “королевами Мунстера”» [O’Corrain 1978, 10]. Сопоставление примерных дат рождения всех наших трех королев Гормлат (ок. 810, 880 и 950 г.) демонстрирует «преемственность через поколение», и, таким образом, Гормлат № 4, которая предположительно могла родиться в 1020 г., казалось бы, действительно идеально вписывается в этот ряд. Мы полагаем, что работа с анналами могла бы пролить дополнительный свет и на этот персонаж, который либо встроится в ту же линию «роковой королевы – символа власти», либо ее прервет, если, например, выяснится, что Гормлат № 4 отличалась скромным поведением и была замужем всего один раз, причем муж ее на верховный трон Ирландии не претендовал. Впрочем, даже в последнем случае все может быть интерпретировано как «излет мифологической традиции» при переходе к новому мышлению в период перед норманнским завоеванием. Достаточно известна и некая Гормлат – аббатиса монастыря Клонброни, умершая в 815 г. (см. о ней в книге Ирландские имена, где названо всего пять наиболее известных Гормлат [O’Corrain, Maguire 1990, 114]; остальные три нами уже описаны, а о четвертой – см. ниже).
Рис. 21. Знатная дама, предположительно – графиня Ормонд. Рельеф в церкви Св. Марии, Килкенни, XII в.
В уже упомянутом нами трактате Старины жен говорится, что Гормлат, дочь Доннхада (№ 1), была матерью короля Аэда Финдлейта, сына Ниалла Кайлле (видимо, бежав с Федельмидом, она оставила ребенка в доме отца, либо у него было несколько жен, носивших это имя, что вполне возможно). Сам же Аэд женился затем на женщине, которую также звали Гормлат, дочь Миредаха, по прозвищу «пестрая», от которой у него родился сын Домналл. Аэд Финдлейт, который происходил из северных Ун Нейллов, был верховным королем Ирландии, но, вчитываясь в текст трактата, в котором Гормлат Пестрая называется одновременно матерью Домналла, сына Аэда, и некоего Кумаскаха, сына Айлиля, мы можем сделать вывод, что эта Гормлат также была замужем не один раз, причем один из ее мужей правил в Таре [Banshenchus 1931, 225]. В Анналах четырех мастеров смерть Аэда Финдлейта датируется 876 г., причем отмечается, что он был королем довольно известным, правил в Таре 16 лет и мирно умер своей смертью в 20‑й день ноября. Видимо, после этого на его вдове женился некий Айлилль, желавший также сделать политическую карьеру, но не слишком в этом преуспевший. По крайней мере, в списках верховных королей его имя не упоминается.
И поэтому спросим себя: не слишком ли мы преувеличиваем символическую роль именно этих трех женщин, их имен и их браков, которые происходили уже в период исторический? Безусловно, заслуга Энн Триндад, которая нашла разрозненные упоминания об этих женщинах в разных анналах, сопоставила их имена и биографии и выявила своего рода архетип королевы-питья, носящей символическое имя, очень велика. Но почему тогда только этих трех? И насколько осознавалась символическая роль самого имени Горм(ф)лат в реальный исторический период самими королями, которые, стремясь к верховной власти, выбирали себе жен с таким именем, с одной стороны, и составителями анналов – с другой? Это вопрос очень сложный и, вероятно, не предполагающий однозначного ответа.
Так, в работах отечественной мифологической школы мы можем встретить частые упоминания об особой значимости имени как для самого его носителя, так и для окружающих, опознающих при помощи значимого имени основные черты личности и даже судьбы данного человека, причем эти высказывания становятся уже своего рода «общим местом» и основанием для дальнейших построений, как нам кажется, не всегда отличающихся научной строгостью. Так, например, О.М. Фрейденберг принадлежит афористическое высказывание: «значимость, выраженная в имени персонажа и, следовательно, в его метафорической сущности, развертывается в действие, составляющее мотив; герой делает только
