ОАС: Пушкин играет в тайну, когда неизвестно, есть тайна или нет. Как у Шекспира загадка об инцесте[5]. У Пушкина многого не знаем, есть ли тайна вообще — мелковато, если это тайна, которую надо скрывать.
«Излиться свободным проявлением» — и «блажен, кто держит язык за зубами», две позиции. Пушкинская тайна — конечно тайна смерти. «Д. в К.» — тема того же самого приближения к смерти.
Пушкин. Переводы и подражания. — 21.12.1999
Фантастика, эикастика — поэт не должен проявлять волю. Он передает дело охраняющему очагу. Study of intimate embrace of Eros & Civilization. — Огонь очага страхует дом от пожара. — Позднее искусство: возвращается к очагу.
Природа и эрос обычно противоположны цивилизации.
Образец позднего искусства: Рембрандт. Огонь из одного источника. Поздний Рембрандт между человеческим устройством и природой.
И это у Пушкина — уже не сентиментализм. Чувство у Пушкина — не против цивилизации, как в сентиментализме. Мягкое, любовное, эротическое начало — у Мандельштама.
Трагедия: жертвоприношение. Рембрандт: мир, увиденный когда решение о смерти уже принято. — «Ифигения в Авлиде»: жертве дается слово; но Гамлет: шекспировское?
[Вопрос] Позднее искусство — классическое? а подтрунивание?
ОАС: позднее искусство как испытание после классики и романтики.
Q: Баратынский, посадка леса.
ОАС: Баратынский, недостигнутость, неудача. Уходит глубоко и не находит, что ищет. Пушкин: таинственный дар поэта, вызвать вещь звучащую, как «Твой голос для меня», вещи у Пушкина говорят, это собственно сумасшествие, безумие.
6 июля 2001
Москва
Дорогой Владимир Вениаминович,
Мы как‑то совсем потеряли связь. Не знаю, как ее наладить. Я пробовала искать Вас по телефону — in vain. Послезавтра, Бог даст, переберусь в Азаровку и надеюсь быть там безотлучно. Если вдруг Вы выберетесь, это будет мне великой радостью, Вы знаете. Скучаю по Оле и по мальчикам. Для них у меня лежат гостинцы от Мари- Ноэль.
Пожалуйста, отыщите какой‑нибудь путь связи!
Поклон Оле
целую Рому, Володика, Олега, Димочку их madrina и Ваша comare[6] ОС.[7]
[11.1.2002[8]]
J. W. Goethe Zum neuen Jahr
Zwischen dem Alten Zwischen dem Neuen,
Hier uns zu freuen Schenkt uns das Glück,
Und das Vergangne Heißt mit Vertrauen Vorwärts zu schauen, Schauen zurück.
Stunden der Plage, Leider, sie scheiden Treue von Leiden,
Liebe von Lust;
Bessere Tage Sammeln uns wieder, Heitere Lieder Stärken die Brust.
Leiden und Freuden, Jener verschwundnen, Sind die Verbundnen Fröhlich gedenk.
O des Geschickes Seltsamer Windung!
Alte Verbindung,
Neues Geschenk!
Dankt es dem regen, Wogenden Glücke,
Dankt dem Geschicke Männiglich Gut;
Freut euch des Wechsels Heiterer Triebe,
Offener Liebe,
Heimlicher Glut!
Andere schauen Deckende Falten Über dem Alten Traurig und scheu; Aber uns leuchtet Freundliche Treue; Sehet, das Neue Findet uns neu.
So wie im Tanze Bald sich verschwindet, Wieder sich findet Liebendes Paar,
So durch des Lebens Wirrende Beugung Führe die Neugung Uns in das Jahr.
E‑mail переписка 15 апреля 2002
(Оригинал на итальянском)
Дорогая Ольга Александровна,
Только что Ирина Александровна сообщила мне Ваш электронный адрес. Надеюсь, что уже сегодня утром, прежде чем выйти из дома, Вы прочтете мое письмо. Не уверен, что Ваш компьютер читает кириллицу и что Вы умеете открывать приложение.
У нас — у всех — все прекрасно. Правда, работы прибавилось и Ольге, и мне.
Ваше отсутствие остро чувствуется, но есть ощущение, что в Риме все идет отлично — или я неправ? Приветы от всех наших,
В.
17 апреля 2002
(Оригинал на английском)[9]
Дорогой Профессор,
Мне так приятно получить от Вас письмо на изысканном итальянском (in italiano aulico), потому что на вилле Сербеллони никто не говорит по — итальянски. How ага you doing? — этим приветствием меня здесь все встречают каждое утро. Вилла Сербеллони — это фактически не Италия, а своего рода американское представительство, огромное и замкнутое — Земной Рай с оттенком американской мечты. Мой компьютер читает кириллицу, но писать на ней не может. Скучаю по Вас и Ольге и мальчикам. Вот бы Вы появились здесь и посмотрели на все, что я тут вижу! Трудно описать. Я вспоминаю стихи Гельдерлина о божественной невинности Альп, когда с балкона оглядываю холмы и озера (их тут два, Комо и Леко). Боже!
Сегодня после завтрака у нас было занятие эвритмией. Вы слышали о такой? Я раньше не знала. Потом я бродила в наших садах (тут много замечательных вещей: древняя крепость, которую относят ко временам Плиния Младшего; бывший францисканский монастырь, древняя часовня Монсеррато, пруды, фонтаны, скалы и т. д., и т. д.). Потом за обедом мы говорили о Рембрандте с британским физиком. Потом я спустилась купить сигарет в селенье Белладжо, оно на берегу Комо, за стенами нашей Волшебной Горы. Так и проходит день.
В пятницу 19 апреля я уезжаю из Рокфеллеровского поместья во Флоренцию, а потом в Рим. А еще через неделю, в пятницу 26, из Италии и итальянской Америки — в Москву. Я ничего здесь не делаю кроме — как кто‑то здесь это назвал — being open, то есть глядеть вокруг без малейшей мысли. По — русски я написала бы больше, но мне не нравится писать русские слова латиницей.
До Встречи!
Ваша
ОС
17 апреля 2002
(Оригинал на английском)
Дорогая Ольга Александровна.
Ваше письмо своим тоном даже больше, чем словами, позволяет заглянуть в то, что происходит в Северной Италии. Хотя и не в Риме, как я почему‑то решил, но Вы, видимо, «are doing” точно так, как я предполагал. К сожалению, 26 апреля у меня лекция в Католическом Колледже, иначе я настоятельно спрашивал бы о времени Вашего прилета в Шереметьево. Нет, я совершенно не представляю себе, что такое эвритмия в смысле практических занятий, даже не знаю, хорошая это вещь или не очень. Именно относительно этого предмета в Вашем письме какая‑то зловещая непрозрачность. Вы также ничего не рассказываете о фауне Земного Рая. Думаю, весна прибавляет много прелести этому месту и времени. У нас тоже весна, слишком теплая и сухая для начала апреля, она началась несколько пугающе, хотя последние два или три дня — ненастнее и поэтому приятнее. Мы — я имею в виду Ольгу и мальчиков — вполне сносно справились с этими неделями (хотя все переболели какой‑то странной ангиной, может быть, связанной с этой необычной погодой), а что касается меня, то упрямое чувство счастья все растет во мне, переходя пределы возможных объяснений. Все выглядит изумительно хорошо, мои прежние оценки и прогнозы прекрасным образом не сбываются. Рома занимается еще меньше, чем прежде, и получает оценки еще лучше. Володик каждый день выучивает по стихотворению из Матушки Гусыни или из Пушкина. Олег обнаруживает необычную способность трудиться. Дмитрий дарит мир всему окружающему при помощи своего таинственного знания, как с ним управляться. Нашей Лапке еще рано замуж, но она проводит долгие часы, задумчиво глядя в окно.
Спасибо за письмо, сегодня мы его будем читать за обедом как самые свежие новости.
Пожалуйста, пишите еще.
Да, мне пришло на память, что Вы прилетаете после 22, так что я снова смогу Вас встретить в аэропорту. Всего вам доброго.
В
18 апреля 2002
(Оригинал на английском)
Дорогой Владимир Венимаминович.
Спасибо за письмо! Я вижу, you are doing well. Бог Вам помочь! Пишу коротко. Я должна вернуть мой компьютер в течение часа или даже раньше: подходит последний для меня здесь обед с «последующим аперитивом» “following aperitives”. Вчера вечером у нас показывал свои работы американский композитор David Claman. Мне нравится его музыка: серьезная и в каком‑то смысле теплая. Сегодня вечер его жены Сунниты (она индианка). Она исследует геометрические законы традиционного кельтского орнамента. Еще прежде мы слушали лекцию британского физика, который работает над «теорией горячих полей». Замечательно интересно. Я нахожу в его мысли больше поэзии, чем во всех современных стихах (за исключением, наверное, Ивана Жданова, у которого есть в уме что‑то вроде этих «горячих полей»).
Что касается здешней фауны, мало что могу рассказать о ней. Звери, кажется, изгнаны из Эдема (хотя говорят, что вокруг виллы водятся горные волки). Множество птиц в садах, утки и лебеди в озере. Лягушки и золотые рыбки в прудах. Бабочки, ящерицы, муравьи. Больше я никого не видела.
Что до эвритмии, я покажу Вам первые упражнения. Они, должно быть, полезны в семейной жизни: они учат координировать движения и настроения в группе. Я бы предложила для всех постсоветских людей занятия эвритмией: мы нуждаемся в восстановлении простейших норм коммуникации.
P. S. Простите, я не закончила письмо. Мой рейс Люфтганзой LH 3326 26 апреля. Он прилетает в 00.35 по московскому времени, то есть в первый час 27 апреля! Очень неудобное время, да? Надеюсь, Ирина меня сможет встретить.
