Дети водили хоровод, в центре круга сидел мальчик, изображавший ящера, хор пел:
Сиди, сиди, Яша,
Под ореховым кустом.
Грызи, грызи, Яша,
Орешки каленые,
Милому дареные.
Где твоя невеста?
В чем она одета?
Как ее зовут?
И откуда привезут?
Ящер (Яша) выбирал девочку, которая должна была откупиться от него песней, пляской или поцелуем.
Вообще же, надо полагать, многие детские игры являются трансформацией древних языческих обрядов, совершавшихся в особой ритуальной одежде.
В средней или нижней части лопаски прялки изображали вспаханную землю (заштрихованные квадратики и ромбы). Позднее на месте очень условной земли появились живые люди с разнообразными сценками их быта. Ниже земли, на боковых нижних выступах прялки («серьгах»), почти обязательно изображали восходящее и заходящее солнце. Вся центральная часть прялки была отведена теме солнца, кудель служила символом неба, а «белый свет» изображался в виде диска, игравшего в своей сложной композиции десятками граней.
На наиболее архаичных прялках, помимо кружков, обозначавших ход солнца, вырезали три круга: в центре круг, обведенный волнистой линией с квадратом земли (пашни) посередине; ниже круг с кривыми линиями, подчеркивающими динамику движения; в верхней части прялки, прямо над кружками, отмечающими путь солнца по небосводу, огромный круг из множества деталей, создававших эффект сверкания. Все три элемента — земля, солнце и «белый свет» — являются составными частями картины мира. Возможно, не каждый круг осмыслялся как знак солнца. В некоторых случаях он мог выражать идею кругозора, небосвода, всего «белого света».
Наряду с главной идеей суточного круговорота на прялках прослеживается и тема Мокоши. На основной плоскости преобладает солнце, но верх прялки мог содержать сложную композицию из древа жизни с птицами, сидящими на его ветвях, двух коней внизу и человеческой фигуры с воздетыми к небу руками. До нас дошло много таких прялок, широко распространенных по всему Русскому Северу.
Так из глубины веков наши предки посылают нам сигналы-символы о своей жизни, о своем миропонимании, об отношении к силам природы. Расшифровкой этих сигналов стали заниматься сравнительно недавно, и много еще интересного и неожиданного предстоит открыть в них будущим исследователям.
Из поколения в поколение передавались рисунки вышивки, ткачества, украшавшие ворот рубахи, оплечье, рукава, а также подолы юбки, сарафана. Они отнюдь не были случайными. Какие-то мало-мальски значимые случайности в орнаменте народной одежды появились лишь в конце XIX — начале XX в. в тех местностях, в которых было достаточно сильно влияние города. Но в глубокой древности, в эпохи, далеко не полно изученные нами, люди передавали видимый мир, свои представления о нем и взаимоотношения с ним условным изобразительным языком. Это была первая система Кода, изобретенная людьми и имевшая для них магический смысл.
Шло время, и постепенно эта система превратилась в художественный орнамент, получивший, таким образом, помимо магического, еще и эстетическое содержание, которое сохраняет до сих пор, заставляя нас восхищаться его необычайной красотой.
Первозданные виды одежд всегда просты по покрою, который обычно соответствовал образу жизни людей, конкретной природной среде их обитания. Например, основной одеждой славян и угрофиннов, обитавших в районах среднего течения реки Оки, была рубашка. Она защищала людей от палящих лучей летнего солнца во время работы в поле, зимой на нее надевали меховую одежду.
Неразлучная с телом человека рубашка в глазах наших предков обладала магической силой. В сказке о царевне-лягушке отец женихов просит сшить ему рубашку. Если кто-то хотел причинить зло своему недругу, то стоило ему завладеть на время рубашкой врага, произнести несколько заклинаний, и, по поверьям, хозяин был уже обречен — на него напускали порчу.
Знаком служения женщин на земле, знаком близости к ней был орнамент на подолах женских рубашек. Сложный по рисунку, богатый сочными красками, он широкой полосой украшал «подолицу». С первого взгляда трудно понять его далекий сокровенный смысл. Спокойная красота геометрических фигур не ассоциируется у нас с системой мироздания, а между тем мы находим здесь и знак солнца с его сложными загнутыми концами, и знак поля в виде ромбов с точкой в середине, и знак человека. Существовали и другие узоры, в которых чередовались более простые изображения людей, животных и птиц, но все они берут начало от древней славянской мифологии.
Наборы поясные. VIII–XI вв.
В рубахах женщины выходили на покос. Эти «покосные рубахи» чаще всего были белыми, но могли быть и красного цвета. Иногда на белую рубашку надевали красный сарафан. Красный цвет в русском народном костюме существовал в таком большом разнообразии оттенков, что из них можно было составить целую палитру, своеобразную цветовую симфонию. По законам цветового контраста, сочность красного увеличивается на фоне зелени, придавая радостное, праздничное звучание костюму и облику крестьянских женщин, выходивших на поле.
Многогранна была и символика красного цвета. Он был символом солнца и огня, а огонь в деревне — это не только тепло, но и страшные пожары, поэтому красный цвет служил символом и радости, и горя. Но и это не все. В лирических протяжных песнях «алый цветик» сопровождал мотивы грусти неразделенной любви. Однако в женских костюмах для сенокоса он был посланцем красного солнца, символом его союза с землей.
Женский славянский наряд имел и особую схему головного убора, также связанную с представлениями древних славян и их верованиями. Так, в восточнославянском головном уборе была выражена идея неба, изображалось солнце и мировое древо, устремляющееся к небу, птицы. Сами названия женских головных уборов перекликаются с именами птиц: «кокошник» — «кокош» (петух), «кика», «кичка» (утка), «сорока» и др.
Таинственный сумрак лесов, в которых обитали славянские племена, где бродили лоси, олени, косули, летали кички (утки) и другие птицы, сформировал и сказочный женский костюм с рогатой кичкой. Даже его название говорит о связи с животным миром. Рогатая кичка — сложный головной убор с рогами, состоявший из нескольких частей. Основой убора была стеганная из толстого холста на подкладке кичка, сзади к ней прикрепляли «снур» — толстый плетеный шнур, украшенный крупным бисером. Как символ языческого божества — животного, он спускался вдоль спины. Древний обычай требовал украсить или «оградить» уши от наговора и «сглазу», поэтому поперек кички надевали шнур с великолепными кистями. Затылок закрывали «позатыльником», от которого спускалась прямоугольная сетка, закрывавшая часть спины. «Позатыльник» должен был закрыть все до единого волоски, потому что, по древним поверьям, волос обладал магической силой. Этой силой наделила женщин земля, а женщина, имевшая нивы, наделяла волосы. Выходя замуж, женщина становилась членом чужого рода и, чтобы не принести несчастье мужу и его родне, должна была тщательно прятать свои волосы.
Многие русские головные уборы украшали жемчугом. Жемчуг был одним из излюбленных материалов Древней Руси наряду с деревом, белым камнем, льном, серебром и медью. Иностранцы, посещавшие Россию в XVII–XVIII вв., называли жемчуг национальным русским камнем. Добывали его главным образом в русских реках. Долгое время возникновение жемчужин в раковинах было окутано легендами. Считалось, что жемчужины — это яйца моллюска, живущего в жестких створках раковин. (Раковины на Руси делили на самцов и самок.) В Карелии, например, существовала такая поэтичная легенда: в жабрах семги зарождается жемчужная искра, и, возвращаясь через три года из моря на место своего рождения, семга в солнечный день опускает искру в раскрывшуюся раковину. От этой искры и родится лучший жемчуг.
Красота жемчуга имела для людей какое-то особое значение. Может быть, любуясь его переливами, наши предки ощущали невидимую связь между всем живым в природе. Возможно, в процессе добычи жемчуга между ним и человеком возникала таинственная близость. Ведь люди не только доставали раковину со дна, но, вскрыв ее, вынимали мягкую жемчужину и для того, чтобы она затвердела, осторожно клали в рот на два-три часа, а затем, завернув во влажную тряпицу, прятали за пазуху, и только через несколько часов жемчуг становился твердым камнем.
Бережное «вынашивание» жемчуга непосредственно самим человеком, на его теле, в глазах людей, добывавших его, было таким серьезным и важным делом, что промысел этот был сопряжен с особыми строгостями. Поскольку считалось, что заниматься добычей жемчуга могут только люди с чистой душой, постольку перед выходом на ловлю раковин полагалось старательно вымыться и выпариться в бане. Само отношение к жемчугу как к материалу определяло его место в жизни русского человека: им украшали все, в чем отразились сокровенные поиски прекрасного.
