Андрей Пелипенко - Избранные работы по теории культуры

Ознакомительная версия.

151

О человеческом мозге как о принимающем устройстве см.: 417, p. 178; 416, p. 148.

См.: www.HeartMath.com/company/index.html.

Ещё в 70-х гг. в СССР, когда некий «чудак» написал, что означенные свойства воды следует изучать и использовать, то получил через газету с высот академического Олимпа ответ, суть которого свелась к блистательной фразе о том, что «вода ведёт себя не научно».

Среди работ, критикующих такого рода уловки, см.: 226.

Это донельзя затрёпанное слово стало едва ли не символом паранауки. Однако, разработки в области клеточного поля и общих принципов формообразоваиня в живой системе А. Гурвича, отношение к которым в академической среде остаётся скептическим, тем не менее, используются достаточно широко. См. напр. работы Дж. Хаксли, Г. де Бира, Ч. Чайлда, Н.К. Кольцова и др.

Среди примеров продуктивного подхода в поле гуманитарного дискурса можно отметить исследования психических оснований и компонентов религиозного опыта Е. А. Торчинова.

Помимо известных лСД-сеансов С. Грофа здесь можно отметить т. н. эффект Хупкоса, состоящий в психической актуализации следов прежних рождений в состоянии медитативного транса. См.: 365.

Речь идёт о хорошо известном в квантовой механике и упоминавшемся уже эффекте отсутствия у микрообъектов объективных свойств, независимых от аппарата измерения и, что особенно важно, в данном случае, от сознания экспериментатора. См. напр.: 218, с. 7; 335, s. 49.

Среди отечественных публикаций на эту тему внимания заслуживают: 91, с. 58–67; 92, с. 49–57; 90, с. 71–76; 155, с. 62–64; 1, с. 51–61. и нек. др.

Этот более всего ожидаемый читателем подход чреват либо апологетикой мистики и фрондёрским отрицанием принципов научности, либо, напротив, «разоблачением чёрной магии».

Этот термин здесь понимается исключительно в значении указания на модус вещей, не зависящий от человеческого сознания

Концепт Единого со всеми его изофункциональными коррелятами, разумеется, возникает уже на гораздо более поздней стадии развития сознания и культуры, но я использую здесь это понятие как обобщенную номинацию палеосинкрезиса в котором пребывало человеческое сознание задолго до появления любого рода концептов.

Здесь слово «ложных» употребляется в значении, требующем не выразимой на письме нюансировки: нечто между заключением в кавычки и отсутствием

таковых.

Поясню, что термины и импликативный и когерентный не являются здесь полными синонимами. Когерентность – это тот модус реальности, в котором субстанциональность импликативного мира являет себя человеку наиболее непосредственно, т. е. ещё до фильтрации и обработки всех поступающих в мозг сигналов сознанием. Кроме того, типология связей внутри импликативного мира полностью не покрывается понятием когеренции.

Репутация этого автора в кругу учёных-физиков неоднозначна. Это, однако не делает безосновательным обращение к некоторым его утверждекниям.

Шипов Г.И. Теория физического вакуума. М., 1993. О связях квантовых процессов: эффекте нелокальности, редукции волновой функции и др. с пси-фенеоменами см. также: 182, с.100; 300, р. 671; 231; 175 и др.

Термин когерентная суперпозиция употребляется здесь и далее в более широком смысле, чем в квантовой физике, поскольку речь идёт, главным образом, о реалиях макромира.

В этом же ряду и описанные этнографами бесчисленные примеры установления архаическим (и не только) сознанием вторичных зависимостей на основании разнообразно понимаемой симпатии. «…Гучиол, который надевает на голову перья орла, преследует цель не только украсить себя: он помышляет о том, чтобы при помощи перьев приобщиться к зоркости, прозорливости, силе и мудрости птицы. Сопричастие, лежащее в основе коллективного представления – вот, что заставляет действовать таким образом» [137, с. 83]

Такой вывод можно сделать из совместного интервью, Д. Бома и К. Прибрама, опубликованного в середине 80-х гг.

По В. Гейзенбергу, заимствовавшему термин потенция у Аристотеля, квантовый объект в промежутке между наблюдениями существует в трансцендентной сфере, т. е. чисто потенциально.

Здесь, разумеется, напрашивается перекличка с аристотелевскими идеями о разделении онтологических статусов бытия, из которых впоследствии развились классические философские категории возможного и действительного. Правда, содержание категории возможного было «приземлено» и перемещено также в область эмпирического, что принципиальным образом исказило первоначальные натурфилософские интуиции древних.

Ознакомительная версия.