1960–1970‑х годов отразилось изменение вектора международной политики: в списках памятных дней стали чаще встречаться праздники и даты, установленные ООН и другими международными организациями, членами которых становился Советский Союз [480]. К концу советской эпохи количество международных праздников, введенных в отечественные календари, достигло трех десятков (выходными днями они не отмечались).
На новогодних страницах школьных календарей представлены темы благоустроенного досуга, веселого праздника и детской игры. Спутник. Календарь для школьника на 1958, 1959, 1960 годы. М.: Главполитиздат
Будучи проектом политического издательства, курировавшего выпуск всех календарей, «Календарь школьника» четко следовал за политическим курсом страны, отражая все повороты этого курса. После XX съезда КПСС с его страниц своевременно (в издании 1957 года) были убраны упоминания о Сталине и людях из его ближайшего окружения, а также цитаты из их статей и выступлений. Последующее возвращение сталинских страниц или их очередное исчезновение в «Календаре школьника» происходило в соответствии с указаниями, исходившими из Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС. Эти же указания определяли появление в календаре информации о членах Политбюро и советского правительства, политических лидерах и главах иностранных государств. Указаниями определялись частотность упоминания их имен (только в юбилеи или ежегодно), публикация портретов (или только информационный текст), объемы календарных текстов, им посвященных.
Первомайские страницы традиционно оставались идеологически насыщенными во все эпохи советского календаря. Спутник. Календарь для школьника на 1958, 1959, 1960 годы
Стабильность советской административно-политической системы 1960–1970‑х годов (то, что потом назовут «брежневским застоем») определила дискурс «Календаря школьника»: имена публично не вычеркивались, враги коллективно не проклинались, вожди открыто не восхвалялись. Эмоциональный стиль календаря приобрел приличную сдержанность: радость на его страницах не превращалась в истерику, а ненависть не переходила в проклятия. Одним словом, календари школьника демонстрировали «социализм с человеческим лицом».
«Человеческое лицо» социализма в календаре 1960‑х годов представляли образы советских школьников: ленинцев по коммунистической идеологии, пионеров по принадлежности к политической организации, атеистов по убеждению. Их отличительными чертами были искренность и открытость, романтическая увлеченность и демократизм, неприятие ксенофобии и презрение к снобизму. Именно такие лица изображались на красочных обложках календаря «Спутник», издания которого посылали обществу и миру сигнал о новом поколении советских детей и подростков.
Обновленный календарь школьника включал в себя основные советские нарративы: ленинский, революционный, военный, космический, пионерский и природный, которые были представлены в типичных для отрывного календаря жанрах (очерки, стихи, песни, описания, подписи к картинкам). Принципиально изменилась не тематика, а дискурс школьного календаря. В соответствии с новыми веяниями редакция Политиздата отказалась от перепечатки в календарях школьника газетных передовиц и информационных сообщений общеполитического характера. Педагогические стандарты и методические установки 1960–1970‑х годов не допускали пренебрежения возрастными особенностями школьников и законами детской и подростковой психики, каким бы значимым ни был общественно-политический материал (спасибо советским психологам, получившим в эти годы право голоса наравне с педагогами). Редакция «Календаря школьника» не пыталась экспериментировать с публицистическим дискурсом для детей и подростков, ограничиваясь редактурой официальных текстов в соответствии с общими литературно-публицистическими стандартами. Эти стандарты были достаточно приемлемыми с точки зрения языковой и художественной культуры, за что спасибо детским писателям и профессиональным редакторам того времени.
Культ личностей в «Календаре школьника»
После XXI съезда КПСС (1959) календарь, как и все советские общественно-политические издания, стал призывать пионеров и школьников к активному участию в реализации коммунистического проекта.
Вы будете жить при коммунизме! Так сказала вам, всему советскому народу наша Коммунистическая партия. И так будет. <…> Но нельзя только рассуждать да мечтать о коммунизме. Посмотрите, что вы можете сделать сейчас, чтобы хоть немного приблизить будущее. Немало дел, которые вам доступны: построить школьную ГЭС, механизировать подачу воды на ферму, электрифицировать птичник, переоборудовать клуб, посадить цветы на улицах городов и сел, шефствовать над яслями и детскими садами, отыскивать полезные ископаемые…
«Календарь школьника» на 1963 год
Акцент в обращении был сделан на участии школьников в решении хозяйственно-бытовых и экономических задач (в изданиях «Звездочки» главным был концепт мечты, без производственной прагматики и бытовой конкретики). О реальных возможностях школьников «электрифицировать птичник» речь в этом призыве не шла, ведь календарь – это не пособие по механизации и электрификации, а идеальная и одновременно нормативная картина мира. Она подкрепляется не фактами (практика печатать в календарях итоги промышленных и сельскохозяйственных достижений не оправдала себя), а авторитетным высказыванием, в роли которого выступают лозунг, цитата, афоризм или даже одно значимое слово [481]. Значение имело не само слово, а стоявшее за ним имя, само по себе являвшееся цитатой. Набор имен был строго ограничен кругом политических и государственных личностей, и попасть в число цитируемых авторов не мог никто, кроме них [482].
В отрывных календарях о наступлении коммунизма возвещалось языком плаката. Календарь школьника (отрывной) на 1963 год. М.: Главполитиздат; Воспитание советского школьника с помощью авторитетного слова. Календарь школьника (отрывной) на 1959 год. М.: Главполитиздат
Обильно используя авторитетные цитаты, издатели календарей для школьников с осторожностью относились к народным пословицам. Поначалу (в календарях 1956–1958 годов) печаталось много пословиц, в том числе разных народов [483]. Затем зарубежные пословицы были убраны из календаря и остались только русские, но и они сошли на нет. Живое народное слово не должно было конкурировать с высказываниями обитателей советского политического Олимпа. Были опасения и другого рода: иносказательный язык пословиц допускал разнообразные толкования и скрытые смыслы, в отличие от однозначности авторитетной цитаты [484].
Календари школьника 1960–1970‑х годов отразили тот процесс «нормализации, стандартизации и цитируемости форм авторитетного языка», который был характерен для публичной языковой культуры брежневской эпохи [485]. На первом месте стояла узнаваемость слова, закрепленного за авторитетным именем, а не смысл или оригинальность. Повтор – один из маркеров авторитетного слова, позволяющий не только усилить его давление, но и приглушить конкретный смысл высказывания, подчеркивая значение имени, а не факта. Отсюда склонность к тавтологическим высказываниям, которые могли бы служить примером невнятности мысли или недостатка стиля, если бы не выступали в роли авторитетных слов. Так, «украшением» школьных календарей многие годы служила цитата из Горького: «Пионеры – это люди, которые создают и вносят в жизнь новое, полезное, и люди, которые расширяют новое, полезное» («Календарь школьника» на 1962 год от 20 января). По тавтологичности с ней могла бы сравниться цитата, подкрепленная именем М. И. Калинина [486] («Если говорить о красоте жизни, так именно беззаветная борьба за Родину есть высшее проявление прекрасной жизни» – «Календарь школьника» на 1967 год) или именем Ф. Э. Дзержинского («Вера в свои силы и желание жить для других – это огромная сила», в том же издании). Апофеозом тавтологии в 1970‑х годах стал лозунг «Экономика должна быть
