Ознакомительная версия.
(V, 33)
Необходимый закон поэта – лень. “Темный ум” проясняется в “бездействии”, “праздности” и “беспечности” (итал. non far niente – “ничего не делать, бездельничать”). Набоков писал в своих комментариях: “Использование итальянских слов “far niente” (которые даны здесь четырьмя слогами как если бы они были латинскими) – это на самом деле галлицизм…”. В “Книге отражений” Анненский несколько раз в чрезвычайно категоричной форме растолковывает пушкинскую мысль. Хлебников производит имя героини от le n? ant в интерпретации Анненского и – через пушкинский роман в стихах – от русского слова “лень”:
Летят в медовое не знаю,
Недолгое великое ничто,
Куда и тянет и зовет
Цель бога быть ничем.
Ведь нечто – тяжесть, сила, долг, работа, труд,
А ничто – пух, перья, нежность, дым,
Объема ящик, полный пустоты,
То ящик бабочек и лени и любви.
(III, 146)
К тексту хлебниковской драмы непосредственно примыкает стихотворение Мандельштама “В Петербурге мы сойдемся снова…” (1920):
В Петербурге мы сойдемся снова,
Словно солнце мы похоронили в нем,
И блаженное, бессмысленное слово
В первый раз произнесем.
В черном бархате советской ночи,
В бархате всемирной пустоты,
Все поют блаженных жен родные очи,
Все цветут бессмертные цветы.
Встреча в северной столице. Встреча не первая, но слово, найденное в ночи, – произнесено впервые. После этого раздается песнь и зацветают цветы. Но что это за заветное слово? Произнесенное, блаженное и бессмысленное, оно служит залогом спасения и пропуском в бессмертие:
Дикой кошкой горбится столица,
На мосту патруль стоит,
Только злой мотор во мгле промчится
И кукушкой прокричит.
Мне не надо пропуска ночного,
Часовых я не боюсь:
За блаженное, бессмысленное слово
Я в ночи советской помолюсь.
(I, 149)
Не отсутствие ночного пропуска для хождения по городу смущает поэта – он ему просто не нужен, нужно что-то другое – пароль из времени в вечность. Из стихотворения “Люблю говорить слова…” Ходасевича (1907):
Из всех цепей и неволь
Вырывают строки неверные,
Где каждое слово – пароль
Проникнуть в тайны вечерние.
(I, 323)
Даже произнесенное, слово-пароль нуждается в воссоздании и постоянной мольбе о нем – само оно не хранится. Но этот пароль пропущен, не назван и зияет в стихотворной ткани. “Пропуск” есть опущенность и отсутствие важнейшего слова. В “Канцоне” знаком такого пропущенного слова было “села”, которое обозначает паузу, роздых певческого голоса. Однако слово отсутствует, присутствуя, и трижды повторяется в тексте! Это слово – “всё” (“В бархате всемирной… Всё поют… Всё цветут…”). Гумилев писал в рецензии на мандельштамовский “Камень” (1916): “Всё для него чисто, всё предлог для стихотворения…”.
“Всё”, как и у Хлебникова, выражает, с одной стороны, совокупность и полноту сущего, с другой – идею конца. Звук исчезает, воцаряется пустота. Погребальное собрание на тризне глухой советской ночи подводит этот печальный итог – всё, солнце умерло, конец. Но “божественный сосуд” голоса разбить нельзя. Цветаева цитировала Овидия: “Мои жилы иссякнут, мои кости высохнут, но ГОЛОС, ГОЛОС – оставит мне Судьба”. “Хоры сладкие Орфея” неспроста – здесь должен прозвучать греческий язык. Греч. ? l o V (читаемое как “holos”) – “всё”, “весь”, “мир в целом”. У Пастернака:
Во все продолженье рассказа голос –
Был ‹…›
Был слушатель холост, был голос – была
Вся бытность разрыта, вся вечность…(
I, 515-516)
Мандельштам знал, о чем писал Пастернаку в январе 1937 года: “Хоть раз в жизни позвольте сказать вам: спасибо за все и за то, что это “ все” – еще “ не все” ” (IV, 174). Пушкинское признание “Нет, весь я не умру…” звучит в том смысле, что в заветной лире не умереть могу я только весь. Это призыв истинной поэзии к всеединству живого голоса:
Вот дароносица, как солнце золотое,
Повисла в воздухе – великолепный миг.
Здесь должен прозвучать лишь греческий язык:
Взят в руки целый мир, как яблоко простое.
(1915; I, 114)
Малларме говорил, что поэт пишет словами, а не идеями. Это означает, что каждый ход поэтической мысли выражается словом и его звучанием, выполняется словом и производен и индуцирован звуковой субстанцией. “Natur hat weder Kern / Noch Schale, / Alles ist sie mit einem Male” (Goethe). И в природе слова нет внутреннего и внешнего, все единым махом. Ядро и оболочка, звук и смысл суть одно. “Выворачивайтесь нутром!” – призывал Маяковский (II, 17). Поэзия и есть немыслимо вывороченное нутро. И греческий язык прозвучал, центром и событием которого стал сам Голос. Вот теперь всё.
* Ссылки на указанных авторов и издания даются в книге лишь с указанием тома и страницы.
Блок А.А. Собрание сочинений в восьми томах. М.-Л., 1960-1963, т. I-VIII.
Бродский И. А. Сочинения. СПб., 1998, т. I-IV.
Брюсов В.Я. Собрание сочинений в семи томах. М., 1973-1975, т. I-VII.
Гейне Г. Собрание сочинений в десяти томах. Л., 1957-1959, т. I-X.
Гете И.В. Собрание сочинений в десяти томах. М., 1975-1980, т. I-X.
Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений. М., 1940-1952, т. I-XIV.
Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Л., 1972-1990, т. I-XXX.
Иванов В.И. Собрание сочинений. Брюссель, 1971-1987, т. I-IV.
Мандельштам О.Э. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1993-1997, т. I-IV.
Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. М., 1955-1961, т. I-XIII.
Ницше Ф. Сочинения в двух томах. М., 1990, т. I-II.
Пастернак Б.Л. Собрание сочинений в пяти томах. М., 1989-1992 , т. I-V.
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в десяти томах. М.-Л., 1949-1951, т. I-X.
Хлебников В.В. Собрание произведений. Л., 1928-1933, т. I-V (По мере необходимости мы делали текстологическую сверку с изданием: Велимир Хлебников. Творения. М., 1986).
Ходасевич В.Ф. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1996-1997, т. I-IV.
Цветаева М.И. Избранная проза в двух томах. New York, 1979, т. I-II.
Цветаева М.И.Собрание стихотворений, поэм и драматических произведений в трех томах. М., 1990-1993, т. I-III.
© 2001 Журнальный зал в РЖ, "Русский журнал"
This file was created with BookDesigner program [email protected] 14.01.2009
Ознакомительная версия.
