Эрик Линкольн выделяет три общих черты чёрных националистических религиозных движений: отрицание белого и его культуры, отрицание «негритянской идентичности», поиск африканского наследия. Все три аспекта взаимосвязаны, а типичными образцами Линкольн считает «Нацию ислама» и растафари — «наиболее экстремистское секретное общество, базирующееся в Вест-Индии, но действующее также и в Нью-Йорке».[609]
Разумеется, представления Линкольна о растафари как «экстремистском секретном обществе» объясняются неосведомленностью знатока «Нации Ислама» и неоправданны — это уже миф второго порядка, миф о могущественном тайном заговоре для возрождения мифа. По словам нигерийского учёного Е.У. Эссиен-Удома, все движения диаспоры, стремящиеся отождествиться с «небелыми» цивилизациями («чёрные копты», «арабы», «эфиопы», «мавры», «египтяне», «иудеи» и т. п.), отвергают «негритянское наследие» как период отступничества от непрерывной преемственности соответствующей традиции, либо же, как период Божьей кары, насланной на чёрную расу. Эта кара часто парадоксальным образом является частью Божьего плана избавления чёрной расы. Посылка здесь такова, что чёрный человек духовно болен (выпал из-под милости Бога), надо возродить его, отбросив «негритянство». По учению И. Мухаммеда, воскрешение мёртвых в день Страшного суда надо понимать не как оживление умерших — только Бог бессмертен, — а как оживление чёрной расы, ныне мёртвой. «Негр» — это и есть состояние живого трупа, т. е. физически человек принадлежит к своей расе, а духовно — к белой цивилизации, служащей клеткой для чёрного человека.[610] Задача «негра», по словам того же Эссиен-Удома, пересказывающего учение И. Мухаммеда, — ожить, и те, кто обратился к учению «чёрного азиатского человека», уже возродились. Ад и рай — это иносказание, речь идёт об условиях жизни, отказываясь от «негритянского» прошлого, чёрный человек отказывается от ада.
Представление о «негритянской культуре» как состоянии смерти свойственны и растафари. «Негр» — это живой мертвец, поклоняющийся мёртвому (распятому) богу белых, а также участвующий в «крысиных гонках». Боб Марли заявляет: «Политика — это козни дьявола. Она не имеет ничего общего с Христом. Они говорят, что Христос мёртв, но если они верят, что Христос мёртв, значит, они сами мертвы. Христос не может умереть, потому-то мы и живы».[611]
Отсюда и критика «негра»: Илайдж Мухаммед поносит «негра» и «негров» как наиболее безнравственный народ в мире, деградировавший и утративший собственную культуру.[612] Обычное же наименование потенциальных неофитов — «так называемые негры». По словам И. Мухаммеда, особо важно помнить притчи великого пророка чёрных мусульман Исы (т. е. Христа) о «неграх»: о заблудшей овце, о блудном сыне и о воскрешении Лазаря.
Чёрные мусульмане отрицают не только всю «белую» культуру, но и «чёрную субкультуру бедности» как «нецивилизованную» и препятствующую материальному и моральному прогрессу. Новый этос И. Мухаммеда полностью отрицал традиционные ценности чёрной общины (в том числе и подражание европейским понятиям о красоте). Запрещалась не только свинина, что вполне понятно, но и кукуруза — обычная пища афроамериканцев на Юге.[613] Запреты растафари также охватывают все привычные на плантациях блюда и ром, а также принятые на плантациях речевые формулы. В «Законы ислама» входил моральный кодекс, запрещавший уподобляться «неграм»: прелюбодействовать, употреблять алкоголь и наркотики, табак, играть в азартные игры, танцевать и ходить в кино, заниматься сутенёрством, спортом, бездельничать, чревоугодничать, долго спать, ссориться с женой, быть неуважительным с женщинами и властями, неряшливо одеваться, — всё, что в сознании расистского Юга было атрибутами Джима Кроу. Отказ от всего, символически ассоциировавшегося с образом раба, с рабским статусом, вообще свойственен чёрному национализму.
Ритуальный семиотический протест против считающегося унизительным или принудительно навязанным положения вообще распространён повсеместно: в армии, в местах заключения, в школе и т. д. Он принимает вид знаковой инверсии, касающейся предписанной одежды, форм поведения, выполнения обязательных действий. Всё это делается ради знакового обозначения чуждости, непринадлежности насильно навязанному порядку.
В терминологии «Чёрных мусульман», как и растафари, «негр» оскорбительное обозначение ублюдков, испорченных европейской цивилизацией, Квоши, Джима Кроу. Джона Кроу, «крэйзи болдхэда» или Дяди Тома. Так, Питер Тош, гневаясь на диск-жокеев коммерческого направления, «принижающих моральные стандарты рэггей в своих предназначенных для танцулек записях», называет их «Джонами Кроу».[614]
В большинстве националистических культов с омерзением отвергается (хотя неосознанно воспринимается) всё, связанное с «религиями рабов» и «негритянскими культами»: ривайвализм и покомания для растафари, экстатические радения «спиритуалистических церквей Юга» для «Нации ислама» и гарлемских «Чёрных иудеев». Последние называют всё, что связано с чёрными церквями Юга, «ниггерством», а христиан — «неграми».
Проповедь на «ризонинг» растафари или в храмах «Чёрных мусульман» непременно содержит обличение «негра». Вот уже знакомые нам мотивы новообретённой идентичности: по словам «Сестры X» из «Нации Ислама»: «Я хотела узнать об обычаях моего народа, плохи ли они, хороши ли они, пусть даже они ни то ни сё. Если мой народ носил ожерелья из костей, — ладно, я хочу носить такие же… Когда я попала сюда, я нашла себя, я нашла свой народ». «Сестра Нелли» рассказывает: «Я узнала в „Нации[615]“, что африканцы не были дикарями, а вот духовно мёртвые негры США — вот они-то и есть настоящие дикари».[616]
В этой связи следует отметить, что неверно полагать, будто оскорбительным для чёрного националиста считается само по себе слово «негр»: в отличие от таких унизительных прозвищ чернокожих, как nigger, yabby, skoon, wog, spade и т. п. в радикальной националистической лексике оно встречается куда как часто. Это обычное клеймо для копирующего белых туповатого олуха, продавшегося белым политикана-интеграционалиста и т. д. Оскорбительным считается сам образ, стоящий за ним. «Расово же сознательный чернокожий» — это «афроамериканец», и с «негром» его путать не следует, тем паче, что он принадлежит к «арабо-египетской цивилизации».
До конца 50-х «Мусульмане» не признавали названия «Африка» и называли себя исключительно «азиатами», т. к. в древности-де Африка была известна как «Южная Азия». Это явный пережиток отношения к Африке, свойственного предыдущему периоду чёрного национализма, когда преобладали взгляды, критиковавшие расизм с универсалистских позиций. Но и позже в вербовке неофитов «Чёрные мусульмане» употребляли термин «чёрные азиаты», т. к. слово «Африка» встречалось ещё в среде афроамериканцев со стыдом и неловкостью. После «чёрной культурной революции» 60-х и в значительной мере благодаря росту «африканских» настроений в массовой культуре и поп-музыке (в первую очередь, в соул, хип-хоп и рэггей) в массовом восприятии образ «Африки» полностью переменился буквально на глазах.
Этот переворот в сознании достаточно своеобразно осознавался Малькольмом X, учивший: «Только тот человек действительно изменяет ход истории, который изменяет мысли человека о самом себе. Гитлер так же, как и Будда. Сталин так же, как и Иисус…и достойнейший И. Мухаммед».[617]
Образ «Африки» — это именно образ, а не принадлежность к реальной культуре. Если для африканца африканское наследие — это действительная проблема, а для вестиндийца это соотнесенность его культуры с африканской, то для американца это проблема чисто экзистенциальная. Он субъективно причисляет себя либо к Африке, либо к Америке, строя соответствующий «Образ Себя». Посвященная культурно-националистическому движению книга Евы Новицкой удачно называлась «Африканцы по собственному выбору. Африка в сознании черных американцев».[618]
У самих же «Чёрных мусульман» создание собственного образа дополняются построением образов других этнических групп, в которой определённым качествам отводилось своё место: англосаксы — дипломаты и государственные деятели, итальянцы — уголовники, «тупые ирландцы» — «менты» (cops), немцы «хорошие учёные», евреи — «мозг белой расы».[619] Собственно, условная развёртка абстрактных качеств по этническим координатам культурного пространства непременный приём создания этнокультурных стереотипов в любой культуре.
Замечательно, что к 80-м годам реабилитация собственного образа зашла так далеко, что даже его недостатки стали восприниматься как безусловные достоинства, одновременно вернулось и словечко nigger (в нарочито искаженном «черным» жаргоном варианте nigga') — теперь уже как выражение «крутизны» в gangsta rap'е (правда, допустимое только «между своими» — типичный пример, когда в своем кругу бранная кличка выворачивается наизнанку, а подразумеваемые под нею качества из оскорбительных становятся предметом гордости. Участник рэп-группы Niggas With Attitude Айс Кьюб резонно утверждал, что при употребление слова «ниггер» черной молодежью оно превращается в позитивное обозначение, а унизительный смысл нейтрализуется.
