он наставляет генерала (с. 22):
Действуй строго по закону,
То бишь действуй… втихаря.
Горькой иронией наполнены такие строчки Л. А. Филатова о лицемерной заботе царя о своём народе (с. 69):
Зря ты, Федя, для меня
Мой народ – моя родня.
Я без мыслей об народе
Не могу прожить и дня!..
Утром мажу бутерброд —
Сразу мысль: а как народ?
И икра не лезет в горло,
И компот не льётся в рот!
Ночью встану у окна
И стою всю ночь без сна —
Всё волнуюсь об Расее,
Как там, бедная, она?
Нянька
Няньки не было ни в одном из вариантов исходной сказки. Её образ, не стеснённый фольклорными ограничениями, вышел неожиданным: она легко позволяет говорить царю всю правду-матку. Мы видели это в её диалогах по поводу намерения царя жениться, мы видим это и в других ситуациях. Её характеристика послов, например, бьёт в самую точку. О «гиш-панском» гранде, например, она говорит (с. 17):
Как же, помню!.. Энтот гранд
Был пожрать большой талант:
С головою влез в тарелку,
Аж заляпал жиром бант!
Что у гранда не спроси —
Он, как попка, – «си» да «си»,
Ну а сам всё налегает
На селедку иваси!
Как она позволяет себе разговаривать с царём? Вот так, например (с. 14):
Постеснялся хоть посла б!..
Аль совсем башкой ослаб?..
Где бы что ни говорили —
Всё одно сведёт на баб!
Не боится нянька и угроз царя. Таких, например (с. 18):
Ну, шпиёнка, дай-то срок —
Упеку тебя в острог!
Так-то я мужик не злобный,
Но с вредителями строг.
Нянька хорошо ориентируется в политической обстановке. После свержения царя она говорит его эмансипированной дочке (с. 77):
Нам теперь – имей в виду! —
Надо быть с толпой в ладу:
Деспотизм сейчас не в моде,
Демократия в ходу.
Генерал
Генерал у Л. А. Филатова – типичный служака, готовый на любую подлость. Вот как его представляет автор (с. 19):
«Был у царя генерал, он сведенья собирал. Спрячет рожу в бороду – и шасть по городу. Вынюхивает, собака, думающих инако. Подслушивает разговорчики: а вдруг в стране заговорщики? Где чаво услышит – в книжечку запишет. А в семь в аккурат – к царю на доклад».
По силе страсти к Марусе он превосходит всех своих фольклорных прообразов. Вот как он описал царю свою влюблённость в неё (с. 21):
Был я даве у стрельца,
У Федота-удальца,
Как узрел его супругу —
Так и брякнулся с крыльца.
Третий день – ей-ей не вру! —
Саблю в руки не беру,
И мечтательность такая,
Что того гляди помру!
А намедни был грешок —
Чуть не выдумал стишок,
Доктора перепужались,
Говорят: любовный шок!..
Генерал не отличается своей верноподданностью царю. Он быстро сориентировался в новой обстановке. Он готов служить любой власти (с. 71):
Оправдаю. Отслужу.
Отстрадаю. Отсижу.
К угнетающей верхушке
Больше не принадлежу!..
Он готов понести наказание, но, правда, не без привилегий (с. 74):
Сознаю свою вину.
Меру. Степень. Глубину.
И прошу меня направить
На текущую войну.
Нет войны – я всё приму —
Ссылку. Каторгу. Тюрьму.
Но желательно – в июле,
И желательно – в Крыму.
Баба Яга
Баба Яга у Л. А. Филатова, хоть и напоминает, фольклорную, но явно отличается от последней своим простодушием: с лёгкостью необыкновенной этот «фольклорный элемент» советует отправить Федота на тот свет, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Вот как она сформулировала последнее задание Федоту:
Колдуй, баба, колдуй, дед,
Трое сбоку – ваших нет,
Туз бубновый, гроб сосновый,
Про стрельца мне дай ответ!
Пусть Федот проявит прыть,
Пусть сумеет вам добыть
То-Чаво-На-Белом-Свете —
Вообче-Не-Может-Быть!
Ну, Федот, теперь держись!
Дело верное, кажись!
Вот уж энтого заданья
Ты не выполнишь ни в жисть!..
Наказанья за свои подлые советы Яга не боится. Вот по какой причине:
Я – фольклорный элемент,
У меня есть документ.
Я вообче могу отседа
Улететь в любой момент!
За жару ли, за пургу
Все бранят меня, каргу,
А во мне вреда не больше,
Чем в ромашке на лугу!
Ну, случайно, ну, шутя,
Сбилась с верного путя!
Дак ведь я – дитя природы,
Пусть дурное, но – дитя!
Голос
Этот невидимый герой-волшебник выдержан в основном в фольклорном духе. Он верный раб своего хозяина. Но Л. А. Филатов и здесь блещет остроумием. Вот как его герой обрисовывает собственный портрет в ответ на предложение Федота разделить с ним трапезу (57):
Я бы рад, да мой портрет
Для меня и то секрет!
Сам порою сумлеваюсь,
То ли есть я, то ли нет!..
У меня забот не счесть:
Есть еда, да нечем есть,
Есть табак, да нечем нюхать,
Есть скамья, да нечем сесть!
Так устал за тыщу лет,
Что не в радость белый свет!
Думал было удавиться, —
Дак опять же шеи нет!
Л. А. Филатов явно модернизирует своего невидимого героя. Вот как, например, он соглашается на предложение Федота «сплавать до расейского царя» (с. 57–58):
Я полезных перспектив
Никогда не супротив!
Я готов хоть к пчёлам в улей,
Лишь бы только в колефтив!
Дай приказ – и хоть куды,
Хоть на добычу руды!
Буду вкалывать задаром,
Без питья и без еды!
