Фольклор в Ветхом завете, с. 167.
«Эдда. Скандинавский эпос», перевод С. Свириденко, М., 1917, с. 338.
См.: Y. Kamp, Danske Folkeminder, Eventyr, Folksagn, Odense, 1887, № 96.
См.: K. Stroebe, Nordische Volksmärchen, v. I, Jena, 1922, № 13.
См.: A. Rittershaus, Neuisländischen Volksmärchen, Halle, 1902, № LIII; E. O. Sveinsson, Verzeichnis der isländischen Märchenvarianten, Helsinki, 1929 («FF Communications», № 83), № 566.
См.: A. Rittershaus, Neuisländischen Volksmärchen, № LXXI, LXXIII.
См.: «Kinder und Hausmärchen gesammelt durch die Brüder Grimm», Aufbau-Verlag, Berlin, 1956, № 124 (S. 542–543).
Культ священных кошек существовал в различных странах. Классический пример этого дает фольклор древнего Египта. В Лоанге царь привязывал к руке кусок кожи дикой кошки. В одной сказке племени баронга (см. A. Junod, Les chants et les contes de Ba-Ronga, Lausanne, 1897, p. 253) девушка, выходящая замуж, берет с собой кота в род мужа. Жизнь ее рода «привязана» к коту. Он помогает девушке в новой семье, но крадет масло, и муж его убивает. Молодая женщина в отчаянии уносит труп кота в родную деревню. Все жители деревни погибают. В аналогичной сказке баронга вместо кота — буйвол Матланга Валибала. Обе сказки убедительно доказывают тотемную природу «кота в сапогах» и дают возможность в этом смысле поставить его в один ряд с «пашущей собакой» китайской сказки, чудесной коровой, помогающей падчерице, буйволом-тотемом, покровителем одного из родов баронга, котом — священным тотемом другого рода баронга. В греческой сказке герой обещает коту после его смерти сделать серебряный гроб и оказывать ему всевозможные почести (подробнее о «Коте в сапогах» см. в кн.: P. Saintyves, Les contes de Perrault, Paris, 1923, p. 471).
См.: K. Müller-Lisowski, Irische Märchen, Jena, 1923, № 35.
См.: H. E. Ончуков, Северные сказки («Записки РГО», т. XXXIII, СПб., 1905), № 46 (далее — Ончуков).
См.: Архив Института истории, языка и литературы Карельского филиала АН СССР (далее — Архив НИЯЛ), колл. 29, папка 19, № 11.
См.: «Сказки Ф. П. Господарева», Петрозаводск, 1941, № 30.
См.: Архив НИЯЛ, колл. 29, папка 4, № 94.
См. там же, № 106.
См.: «Сказки славянских народов», М., 1898, с. 102.
См.: «Сказки Петербургской губернии», № 3 («Живая старина», XXI, 1912).
См.: А. Н. Афанасьев, Народные русские сказки, 4-е изд., т. I–III, М.-Л., 1936–1940 (далее — Афанасьев), № 2.
См.: П. В. Шейн, Великорус в своих песнях, обрядах, обычаях, верованиях, сказках, легендах и т. п., т. I, СПб., 1898 (далее — Шейн), № 58.
Существуют стандартные европейские и азиатские сказки о «благодарном мертвеце». В одной из них (см. S. Liljeblad, Tobias-Geschichte und andere Märchen mit toten Helfern, Lund, 1927) герой выкупает тело отца у кредиторов, которые не дают его хоронить. В сюжете № 508 мотив благодарного мертвеца служит введением: герой завоевывает невесту на турнире благодаря коню или оружию, полученному от благодарного мертвеца. Русский сюжет о благодарном мертвеце в западноевропейской сказке почти не встречается.
Афанасьев, № 184, 180.
См.: Б. и Ю. Соколовы, Сказки и песни Белозерского края, М., 1918 (далее — Соколовы), № 93.
Дополнительные варианты: а) младший сын находит после смерти отца спрятанные у него в носках деньги (см.: А. М. Смирнов, Сборник великорусских сказок архива РГО в «Записках РГО», т. XLIV, вып. 1–2, Пг., 1917, № 91. Далее — Смирнов; б) сын приходит на могилу отца и жалуется, что не может повидать Елену Прекрасную, к которой сватаются старшие братья; отец дает ему коня (Афанасьев, № 80); в) отец дарит младшему сыну чудесных зверей — золоторогого оленя, свинку-золотую щетинку, золотогривую кобылку (см.: И. В. Карнаухова, Сказки и предания Северного края, Л., 1934, № 45. Далее — Карнаухова); г) единичный вариант (Афанасьев, № 181) — младший сын ловит коня на кладбище (влияние мотива волшебного вора).
В турецком варианте, по-видимому, отражающем славянское влияние (поскольку это русский сюжет), отец-падишах говорит сыновьям: «Кто после моей смерти проведет на моей могиле три ночи и убьет моих врагов, тот пусть воссядет на мой трон» (см.: «Турецкие народные сказки», Л., 1939, № 3).
См.: Д. Н. Анучин, Сани и кони как принадлежность похоронного обряда («Древности», Труды Моск. Археол. общества, т. XIV). — Конь играл большую роль в сельскохозяйственной магии (бросали лошадиную голову в костры, «чтобы все родилось») и в брачных обрядах (вводили лошадь в дом невесты).
См.: Добровольский, Смоленский этнографический сборник, № 30 («Записки РГО», т. XX, 1891). Далее — Добровольский.
Ср. мальгашскую сказку о младшем сыне, который выкармливает тотемное животное и за это получает от покойных родителей чудесный талисман, а также меланезийскую сказку о сиротке, уронившем жир на землю (невольная жертва предкам) и получившем магическую помощь от покойного отца.
См.: Афанасьев, № 186, 126, 128, 238 (132), (168); Ончуков, 241; Добровольский, № 9, 12; Соколовы, № 55, 39; Шейн, № 276, 134.
В карельских и финских вариантах младший сын, стороживший поле после старших, ловит волшебного вора, который оказывается чудесным конем или девицей-лебедем.
См.: Соколовы, № 58.
Ср. анекдотические сказки о том, как крестьянин засевает поле вместе с медведем (первоначально хозяином леса) и потом дает ему «корешки», а сам берет «вершки».
См., например, Афанасьев, № 168.
Там же, с. 176.
