59
“От гносиса или теологии ее (мифологию) отличает творчески — художественный характер”. “Образы (Bilder) составляют ее материю, как тоны — материю музыки” (9).
Kerenyi, Umgang… 31–32.
Тезис Кереньи о нормальности мифологии противостоит позднеантичной и просвещенческой критике мифа как выдумки и невежественной фантазии — и, одновременно, неомифологизму, в котором миф связан с экстраординарным, психоделическим состоянием или неврозом.
Здесь вновь невозможно не вспомнить Гете, его мысль о “прафеномене”, знак встречи с которым - изумление: вершина и предел познавательного движения. Нам уже не нужно знать, что это: достаточно того, что это есть. В утверждении того, что нечто есть, Кереньи видит основной смысл мистерии (ритуала вообще).
Ср. сходную тему образа (в искусстве), говорящего прежде всего о собственном рождении в современной переписке Манна и Кереньи “Охранной грамоте” Б. Пастернака.
Образ, в котором Кереньи, вслед за Отто, видит сущность мифа, характеризуется своей ограниченностью. Однако границы образа — не “нечто другое”, но все, Alles. Таким образом границы образа не столько отделяют его от чего‑то другого: они привлекают к рассмотрению вместе с ним все и “позволяют увидеть все во всем. Так становится очевидным, что бытие, которое хочет заключить себя в образе, божественно” (Отто, 152). Эту мысль Кереньи развивает в своем исследовании Прометея как парадигмы человеческого существования.
Die gluckhafte Sphare des Daseins — W. F. Otto. Theophania, 61. Эта беспечальная, не знающая морализма сфера существования, по Отто, представлена особенно символом Г ермеса.
Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М. 1957.
Umgang, 41.
“Мотив младенца — символ единящего, делающего цельным. Его выражают также круг, крест, шар, квадрат — формы цельности” (C. G.Jung und K. Kerenyi. Einfurung in das Wesen der Mythologie. Gottkind mythos. Eleusinische Mysterien., 123).
Прикоснувшись к мифической магме, исследователь начинает распознавать ее и в позднейших явлениях. Интересно, что для Кереньи, как и для О. Фрейденберг, едва ли не ключом к архаике оказался поздний жанр греческого романа: ему посвящены начальные работы обоих исследователей.
Сходая идея одушевляла замысел Symbo^um^ П. Флоренского.
Jung, Kerenyi, op.cit. 32.
Там же.
См. слова Кереньи об опасности мифа в современности: мифическое слово опасно, поскольку это слово авторитарное, слово откровения, тем самым предоставляющее говорящему право личной безответственности. (K. Kerenyi. Umgang mit Gottlichem. Uber Mythologie und Religiongeschichte. Gottingen.1961, 36). “Рассказывающий не отвечает за то, что говорит. Авторитета некоей смутной традиции для него достаточно” (там же, 37). Начиная с софистов и Сократа мифу противопоставляется логос, как слово ответственное.
О внесении представления о секулярном в библейский сюжет как об анахронизме см. выше. Выделение saeculum как чисто профанного (иррелигиозного) пространства и секуляризация, т. е. выведение определенных зон жизни из круга действия неких абсолютных, сверхъестественных сил — достаточно позднее явление. См. альманах Saeculum, Freiburg — Munchen 1951, 1952.
Umgang, 48. При этом то, перед чем человек склоняется или выпрямляется, может быть и Ничто, как в буддизме, уточняет он.
Там же, 50.
Как попытку гуманизировать (в обсужденном смысле евгемеризма) язык герметичной лирики, предложив “расшифровки” того, что там “зашифровано”, можно понять критические опыты М. Л. Гаспарова, частности, его фраппирующие комментарии к Мандельштаму.
Переписка, 24.
Я. Голосовкер. Имагинативная эстетика. Публикация Н. В. Брагинской. — “Символ” 29, сентябрь 1993. Париж, с. 76.
Переписка, 140.
Kultur und Politik, 1939.
Естественно, реалистическая мотивировка продажи души дьяволу действием бледной спирохеты — в определенном смысле секуляризация сверхъестественного. Но пожалуй, она только приближает, а не дистанцирует мистический сюжет.
“Современный человек смеется над христианской надеждой на потусторонний мир — а сам срывается в хилиазмы, которые в тысячу раз неразумнее идеи блаженного потустороннего мира смерти”. “Идеал движения вперед, прогресса (идеал сознательного) более абстрактен, неприроден и тем самым “неморален”, поскольку требует предательства традиции…. Более древнее понимание вещей знало, что каждый шаг вперед возможен лишь Deo concedente. Полный отрыв от корней наступает там, где это Deo concedente забыто.” Jung, Kerenyi, 121/
В личной беседе с Глюксманом в Париже в 1993 году я заметила, что его одиннадцатая заповедь избыточна: если бы зло не было присуще человеку, ему не нужно было бы давать и Десяти Заповедей. Глюксман ответил, что моя критика либерально: некий раввин сказал ему, что он счел себя Господом Богом, дающим новые заповеди. На мой вопрос, кто ему близок в современной философии, он ответил, что ему близки не философы, а люди действия: Врачи без границ.
Мне известно единственное исключение: поэзия Елены Шварц, где Музы являются во всей своей реальности, и совсем иначе, чем у Рильке или Мандельштама. Но что делают эти Музы? Они в конце концов в позднейшей поэме Шварц заказывают по себе панихиду в православном храме.
Текст опубликован в энциклопедии для детей «Культуры мира» (М., 2004).
То, что виделось мне горьким, обращено было мне в сладость души и тела (лат.).
Св. Франциск Ассизский, Сочинения. М. 1995, с. 8–9.
Песни трубадуров. Пер. со старопровансальского А. Наймана. М. 1979, с. 27, 30, 31, 67.
Св. Франциск Ассизский, Сочинения…, с. 136.
К воротам отстроенной им церкви Пресвятой Девы Марии Порциункулы.
Св. Франциск Ассизский, Сочинения., с. 74.
Второе житие святого Франциска Ассизского, составленное Фомой Челанским, гл. XC // Истоки францисканства. Ассизи 1996, с. 440.
S. Franciscus Assisensis. Admonitiones, cap. XXVII.
«Блажен слуга, хранящий тайны своего Господина в сердце своем». Св. Франциск. Поучения. (лат.) (ОС)
Ты держишь меня, как изделье, И прячешь, как перстень, в футляр.
ибо здесь нет ни единой точки, которая тебя не видит. Ты должен переменить свою жизнь.
Имеется в виду церемония вручения Премии А. Солженицына. Н. Д.Солженицына подарила мне букет из удивительных роз бледно — бледно зеленого цвета.
В действительности, два текста: текст выступления на презентации двухтомника и текст выступления на церемонии вручения премии А. Солженицына.
Cité dans Henri Matisse, Écrits et propos sur l’art, établis par Dominique Fourcade, Collection Savoir, Hermann, Paris, 1972, p.251.
Ibid. p. 99.
Entendons‑nous bien: le mot de “clairière”, ainsi que celui de “clarté”, n’a pas non plus de rapport avec la lumière. Ils viennent du radical *kel (appeler, clamer). Pour que retentisse un appel, il faut bien qu’il y ait un espace libre, plus exactement un espace dégagé. Mais rien n’est dit, avec “clairière” ou “éclaircie”, sur le rapport possible entre l’appel et le dégagement de l’espace où l’appel retentit. Or Lichtung dit précisément la manière dont a lieu le désemcombrement de l’espace libéré.
