ИСКУССТВО В КАМНЕ И КАМЕННЫЕ ЛЮДИ
В течение одного-единственного часа нам достался и проливной дождь, временами с градом, и ослепительное солнце. Оправдывая образное определение Монголии — «Страна яростных ветров», — единственным постоянным элементом погоды был действительно яростный ветер, который дул сразу со всех сторон. Мы ехали осматривать древние рисунки, выбитые в камне, в ущелье Цагаан-Салаа — свидетельство рассвета эпохи монгольского кочевого общества.
По пути мы миновали несколько шаманских святынь, или обо, расположенных на возвышенных участках дорог. Эти сложенные из камней пирамиды до двух метров высотой являются местами поклонения (как жилища духов-защитников) и поэтому украшены синими лентами. Путник, проезжая мимо обо, должен спешиться, обойти его трижды по часовой стрелке и добавить к пирамиде три камня. Помимо синих лент, приношениями служат банкноты, монеты, жир животных, предметы одежды, пустые бутылки и даже деревянные костыли или гипсовые лангетки. В отдаленных местностях можно увидеть в обо также черепа коней или яков или оленьи рога. Как и могильные курганы в Евразии, обо — священные места, где в прежние времена почитали память умерших. Вплоть до XVI века каждая семья или племя имели собственный обо. В начале весны община приносила в жертву коня и помещала его голову в обо, сопровождая обряд приношением пищи. Затем духов мертвых приглашали к участию в пиршестве, в ходе которого им рассказывали о происшедших за год событиях. Таким образом поддерживалась связь между миром живых и миром мертвых.
К вечеру мы достигли реки Бага-Ойгур и стали лагерем на берегу. За весь день мы не видели ни герое, ни людей и были уверены, что местность вокруг лагеря необитаема. Оказалось, мы ошиблись: по-волчьи внезапно в бледном лунном свете нарисовались силуэты двух вооруженных всадников. Произошел традиционный обмен нюхательным табаком между ними и нашим проводником, и после короткого разговора мы узнали, что один из мужчин был самодеятельным стражем наскальных росписей Цагаан-Салаа. Ньингже показал нам его сомнительную «верительную грамоту» — членский билет Коммунистической партии. Была распита бутылка горячительного — и вот уже кони уносят опасно раскачивающихся наездников к их становищу.
Ранним утром — поскольку солнце в 6 часов уже стояло высоко — мы отправились к скалам. Цагаан-Салаа — это огромная художественная галерея под открытым небом, тянущаяся вдоль берегов горных рек Цагаан-Салаа и Бага-Ойгур, «экспонаты» которой датируются поздним палеолитом. Скалы покрывают более 10 000 изображений, которые все без исключения ориентированы на юг, юго-запад или юго-восток — те стороны горы, которые обращены к закатному солнцу.
Когда в конце ледникового периода таяли ледники, их место заняли густые леса и болотистые равнины, населенные турами, лосями и благородными оленями. Около 4600 лет назад началась засуха, которая привела к исчезновению туров. В то же время широко распространились верблюды. По всей западной Монголии уменьшалась площадь лесов, а с ними — и количество крупных лесных животных. Начиная с конца бронзового века, около 3000 лет назад, сокращались стада диких копытных, таких как яки, и росло поголовье прирученного скота; охота продолжалась только на меньших животных — благородных оленей, медведей и вепрей. Изображения Цагаан-Салаа — не имеющая равных летопись этих изменений, запечатлевшая также зарождение монгольского кочевого образа жизни. Рисунки груженых быков и бредущих стад, ведомых пастухами и охраняемых собаками, показывают, что люди в те времена часто меняли места пастбищ, а изображения хижин и загонов для скота — что зимой они устраивали постоянные становища.
Мы исследовали Цагаан-Салаа несколько дней, обнаружив сотни рисунков мамонтов, туров, гигантских лосей и оленей, хищных птиц, коней, вепрей, верблюдов, яков и другого скота, лисьих или собачьих голов, сцен охоты, сражений с применением стрел и луков или мечей, а также двух- и четырехколесных повозок и даже человека на лыжах[27]. Последний преследовал оленя или лося с изображенным между рогов округлым диском. Хотя лыжник оказался только один, мы нашли еще нескольких оленей с дисками или шарами на головах. Они напомнили мне египетские изображения бога плодородия и подземного мира Аписа, почитавшегося в образе быка с солнечным диском между рогами.
Несколькими неделями позже в Улан-Удэ, столице Бурятии, мы повстречались с этнологом, который сумел объяснить эти замечательные сценки:
— У народа эвенков, живущего в этом районе, бытует миф о гигантском лосе Хэглэне, подхватившем солнце на рога и унесшем его к северу, угрожая человечеству вечным холодом и бесконечной ночью. Чтобы спасти людей, божественный богатырь Маэн (Манги) погнался за лосем и силой отобрал у него солнце, на рассвете вернув его людям. Эвенки верят, что эта космическая мистерия совершается каждую ночь. Человек на лыжах в Цагаан-Салаа — это изображение Маэна, преследующего Хэглэна.
Рисунки Цагаан-Салаа запечатлели происходивший в соответствии с климатическими изменениями переход от охоты и собирательства к кочевому скотоводству. Ложе долины Цагаан-Салаа покрыто погребальными насыпными холмами, называемыми курганами, датируемыми началом 1-го тысячелетия до н. э. Эти курганы моложе большинства рисунков, что заставляет предположить намеренное возведение этого некрополя в непосредственной близости от скал с петроглифами.
Мы также видели несколько изображений порожних или груженых повозок, запряженных лошадьми. На плоских травянистых равнинах Монголии тяжелые колымаги когда-то использовались для перевозки грузов и герое во время миграций кочевых племен. Такие повозки с толстыми деревянными колесами без металлических ободьев до сих пор в обиходе в Центральной Монголии.
В то время как многие мотивы постоянно повторяются, нам встретились и более редкие изображения, такие как танцующий человек с головой оленя; оленьи рога ясно различимы. Многие столетия охотники надевали шкуры и головной убор с рогами или длинными ушами, приманивая или выслеживая добычу; этот прием широко распространен и сегодня. С другой стороны, рисунок мог изображать часть ритуала, которым охотник выказывает уважение духу животного перед тем, как отправиться на охоту. Эту последнюю интерпретацию подтверждает древний охотничий ритуал южносибирских эвенков, в ходе которого они, обрядившись в оленьи шкуры и надев рога, пляшут в священном месте, чтобы привести духа оленьего рода в благоприятное настроение. А еще этот образ может быть соотнесен с танцем шамана. Вера в то, что шаманы умеют превращаться в животных, показывает, насколько зыбка в представлении монгольских кочевников граница между мирами людей и живой природы.
Особенно поразительны два варианта изображений оленей в Цагаан-Салаа. Один, предположительно относящийся к скифскому периоду (т. е. с VIII–IX по III век до н. э.), имеет крайне стилизованно изображенные рога с отростками, похожими на птичьи клювы. В другом случае рога имеют форму дерева. В данном контексте олень является символом — носителем женского начала, поскольку ежегодно отрастающие и сбрасываемые рога олицетворяют цикл жизни и смерти, способность людей и животных к продолжению рода и вообще плодородие природы. Другим, еще более конкретным, выражением женского плодородия являются сцены отела, спаривающегося скота, изображения стельных олених с ясно видимыми в их животах оленятами.
Еще один замечательный мотив — «хозяин зверей». Это мужчина, стоящий между двумя каменными козлами, вставшими на дыбы в зеркальных по отношению друг к другу позах. Человек простертыми в стороны руками касается их голов. Годом раньше нам довелось видеть этот образ в пустыне Гоби, в Южной Монголии, только «хозяин зверей» стоял между двумя огромными дикими яками. Этот рисунок отображает идею превосходства шамана — и человека вообще — над животными. В миросозерцании монгольских народов люди, фауна и флора представляют различные, но одинаково ценные элементы общего мироздания. Человек — часть природы, он не стоит над ней.
Монгольские кочевники относятся к животным с огромным уважением; убивать их можно только ради пищи или одежды. Бесцельное убийство или мучение животных запрещены, как и бесцельная вырубка леса. Кочевник, живущий возле реки Бага-Ойгур, рассказал нам, что нарушение таких табу ведет к болезням или исчезновению целого вида. Души убитых животных отказываются возрождаться на данной территории. Разгневанные духи могут также убедить других животных тоже покинуть этот район. Эта система верований, по-прежнему широко распространенная среди кочевников Центральной Азии, — не что иное, как экологическая философия жизни.
