Бывшую у нас вечером жену Бауда я за нездоровьем не могла принять, но с нею виделся С., которому она передала, что муж ее нашел нам яванского слугу по имени Кромози, знающего немного немецкий язык и долженствовавшего служить нам курьером. Так как завтра мы предпринимаем путешествие внутрь страны, нам необходимо иметь человека, говорящего по-малайски и с которым мы сами могли бы изъясняться, так как Джон ничего не понимает из здешних наречий, а мой запас малайских слов пока еще весьма невелик.
Четверг 4 февраля, Синданглая (3500 футов). — В шесть часов утра мы отправили людей и багаж по железной дороге в Чианджур, откуда до Синдаглаи им следовало ехать шестнадцать верст на лошадях; сами же мы поехали туда же в экипаже (тридцать три версты) по прямой дороге, идущей через горный проход Мегамендунг в 4,586 футов вышины.
Со времени открытия железной дороги из Бейтензорга в Бандунг и Чианджур шоссе, по которому прежде поддерживалось сообщение с этими городами, запущено и на нем не содержатся более почтовые лошади. Нам пришлось устроиться с одним китайцем, взявшимся нас доставить в Синданглаю на своих лошадях без перекладки. Экипаж наш имел вид деревянного ящика, поставленного на четырех колесах, натянутого сверху парусинным тентом и имевшего внутри узкое низкое сиденье и маленькую дощечку спереди для кучера. В этот ящик были запряжены в ряд три маленькие тощие лошадки, которыми управлял китаец с босыми ногами и непокрытой головой, одетый в туго обтянутые панталоны, доходившие только до колен, и в полотняную белую кофточку. Толстую свою косу, заплетенную красным шелковым шнурком, он для большего удобства запрятал себе в карман. Экипаж был настолько узок и низок, что даже я не без труда в нем уселась; С. же со своими длинными ногами только после больших усилий кое-как поместился.
Выехав в семь с половиною часов утра, в чудную, не слишком жаркую погоду, мы тотчас за Бейтензоргом стали подыматься в гору, сначала мимо деревень и садов и затем через рисовые поля. Дорога, окаймленная живыми изгородями вьющихся и цветущих растений, затенялась высокими деревьями, растущими по ее сторонам; туземные опрятные плетеные домики с широкими верандами, где копошились полунагие ребятишки, перемежались иногда с красивыми виллами голландцев, сады которых нередко скрывались под громадными раскидистыми ветвями варингинов (Ficus sycomorus), этих столь типичных деревьев Явы. Стволы последних достигают неимоверных размеров, а кроны их настолько широки, что четыре или пять подобных гигантов затеняют целые большие площади. Между домами встречались также туземные лавки и рестораны, состоявшие из большого навеса с подмостком, на котором были расставлены блюда с различными яствами и неизменный чай; туземцы-посетители помещались тут же на полу, рядом с блюдечками, и предавались чаепитию или еде. Лавочники по большей части были китайцы, которые, подобно евреям у нас, забрали на Яве всю мелкую торговлю в свои руки.
Масса туземцев направлялась в город, неся самые разнообразные деревенские продукты на базар; они были очень живописны с перекинутыми через плечо длинными бамбуковыми коромыслами, к обоим концам которых на тонких бечевках были подвешены плоские плетеные подносы. На этих подносах у одних громоздились картофель, лук и всякая зелень, у других — ананасы, у третьих — птицы и т. д., даже дрова в виде маленьких, аккуратно сложенных друг над другом, поленцев, переносились этим способом. У продавцов травы большие ворохи ее скрывали и подносы с коромыслом, и даже человека, несшего ее; свежесжатый, несмолотый рис был связан маленькими пучками, висевшими поперек коромысла. Тут же находились и разносчики, у которых в больших круглых корзинах, покрытых сверху плетеными подносами, с деревянными подставками снизу, помещались нитки, иголки, бумага, шляпы и прочий дешевый товар; такие же корзины служили переносными кухнями для приготовления и продажи прохожим туземцам всяких лакомых блюд. Особенно красиво и искусно сделаны были мешки из плетеного раттана, употреблявшиеся для переноски сыпучих веществ.
Вообще, столько переносилось разных предметов, что невозможно все перечислить, и по ним одним составлялось понятие о занятиях туземцев и производимых ими сельских продуктах. Мужчины, кроме поясного куска полотна, не имели никакой другой одежды, если не считать неизменной большой шляпы, которую они при виде европейцев снимали, низко кланяясь. Во всякое время оживленные дороги сегодня были ими более обыкновенного, так как китайцы праздновали свой Новый год.
Вскоре рисовые поля сменились лесами, пересеченными оврагами и реками; в одном месте деревянный крытый мост высился над бурным многоводным потоком, протекавшим далеко внизу меж зеленых берегов, с которых высокие перистые бамбуки грациозно склонялись над водой. Вообще вся местность была крайне волнистая и разнообразная. Изредка виднелся вулкан Геде, коего скаты казались совсем черными от густого джунгла, росшего по ним, а вершина отчетливо обрисовывалась на безоблачном небе.
Дорога, по которой мы следовали, шла все время в гору, иногда только спускаясь, так что наши лошадки даже шагом с трудом втаскивали экипаж, несмотря на то, что С. и кучер на всех более тяжелых подъемах выходили и шли пешком. У подножья хребта Мегамендунг нам припрягли еще пару лошадей цугом, которых двое саисов[149] повели под уздцы, двое других стали подгонять бичами, а пятый пошел сзади. От этого места шоссе, в инженерном отношении очень дурно проложенное, поднималось почти прямо вверх без всяких поворотов, вследствие чего подъем в несколько верст длины был крайне крут, а от плохого ремонта покрылся большими каменьями, обсыпавшимися под ногами лошадей. Окрестности становились все диче, жилища исчезли и великолепный девственный лес показывался во всем своем величии. Громадные деревья, пальмы, массы папоротников, древесных и других, множество вьющихся растений, раттаны, различные паразиты — таков был состав этого роскошного джунгла. Я несколько раз выходила из экипажа, чтобы снимать фотографию, чередуясь с С., так как невозможно было идти долго пешком: ветер сюда не проникал, а полуденное солнце сильно припекало.
Добравшись, наконец, до вершины Пунчак, мы остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям и полюбоваться видом, открывавшимся сверху на одно из самых больших резидентств Явы — Преангер[150], расстилавшееся перед нами широкой панорамой. Рисовые поля, равнины, между которыми виднелись реки, местами озера, к югу дома санаториума Синданглая, деревни, окруженные деревьями, разбросанные всюду, а вдали и кругом горы с оголенными от лесов скатами — все это отчетливо виднелось с нашего возвышенного места, давая ясное понятие о местности, куда нам предстояло ехать.
Отстегнув уносную пару лошадей, мы стали круто спускаться с двумя саисами, задерживавшими экипаж за колеса и изображавшими собою живой тормоз. Погода вдруг изменилась: нависшие тучи заволокли солнце, накрапывал небольшой дождь и температура воздуха заметно понизилась.
Приехав в Синданглаю в двенадцать часов дня, во время общего отдыха, мы долго никого не могли найти, чтобы показать нам помещение и внести ручной багаж. Гостиница — большой двухэтажный деревянный дом с широким крытым балконом вокруг, куда выходили все комнаты, оказалась довольно посредственной и даже не особенно чистой. Зато неудобства ее окупались имевшейся при ней просторной купальней с чистой проточной водой, где мы после пыльной, душной пятичасовой езды с наслаждением освежились. Люди наши с вещами прибыли только в третьем часу.
Перед обедом мы ходили пешком в Чипанас, отстоящий на четверть версты от гостиницы и где находится небольшой дворец генерал-губернатора, окруженный маленьким, но очень красиво разбитым садом. На обратном пути, проходя через туземную деревню, я сняла несколько фотографий жилищ и типичных групп жителей, весело и охотно слушавшихся моих указаний относительно позировки.
Синданглая — санаториум, куда приезжают европейцы, больные и другие, нуждающиеся в перемене воздуха и более прохладном климате; сюда же присылаются на казенный счет больные и выздоравливающие голландские офицеры и солдаты, для которых правительством построены особые здания. При санаториуме имеется врач, аптека и небольшая больница. Средняя годовая температура здесь колеблется между 13° и 19° R.
Пятница 5 февраля, Синданглая. — Встав рано, мы в семь с половиною часов уже отправились верхом в ботанический сад Чибодас, находящийся в шести или семи верстах отсюда на высоте пять тысяч футов, на скатах Геде, а оттуда к водопаду Чибурум. До сада мы ехали почти все время открытой местностью, сначала мимо рисовых полей и огородов, а затем по высокой, доходящей почти до седла траве, называемой по-явански аланг (Imperata arundinacea). Всюду виднелись во множестве цветущие растения и кустарники: вербена, хибискус лилифлорус и спектабилис с громадными колокольчикообразными цветами, прекрасные датуры и др.
