Ознакомительная версия.
Систематическое толкование уголовного закона также свидетельствует о смысловой и правовой идентичности терминов «денежные средства» и «имущество». Термин «имущество» давно используется законодателем для обозначения предмета посягательства при конструировании различных составов преступлений (например, против собственности). При этом он охватывает и денежные средства, и иное имущество. Не сформулирован же, скажем, состав кражи или грабежа как «тайное (или открытое) хищение чужих денежных средств или иного имущества», а присвоения или растраты – как «хищение чужих денежных средств или иного имущества, вверенных виновному». То же самое можно видеть и в других составах. Например, предмет преступления, предусмотренного ст. 175 УК РФ (Приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем) также не разделен на «денежные средства» и «имущество», хотя включает в себя и то, и другое[186]. Думаем, вряд ли у кого-то из правоприменителей имеются сомнения относительно правовой и смысловой идентичности понятий «денежные средства» и «имущество», зачем же тогда их разграничивать при законодательном описании предмета легализации (отмывания)?
Кроме того, следует учитывать, что на практике предметом легализации (отмывания) могут быть не только денежные средства или имущество, но и право на имущество (имущественные права), которое также является самостоятельным предметом уголовно-правовой охраны (в статьях 159, 163 УК РФ). Например, И. А. Клепицкий указывает, что имущество в ст. 174 УК РФ «понимается в широком значении, принятом в гражданском праве, и включает не только вещи (наличные деньги, ценные бумаги, вещи в узком смысле слова), но и имущественные права»[187] (курсив наш. – О. Я.). В. М. Алиев также пишет, что «практически все, не охваченные в Федеральном законе о противодействии легализации объекты гражданских прав, могут быть получены незаконным путем и принести правонарушителю материальную выгоду»[188].
О необходимости включения имущественных прав в предмет состава отмывания говорится также в Страсбургской конвенции, Рекомендательном акте для Содружества Независимых Государств, принятом на 7-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств – участников СНГ 17 февраля 1996 г. и Модельном законе «О противодействии легализации (“отмыванию”) доходов, полученных преступным путем».
Поэтому полагаем, что при законодательном описании предмета легализации (отмывания) необходимо исключить из него указание на «денежные средства» (оставив только термин «имущество»), но включить «право на имущество».
Вместе с тем представляется спорным мнение авторов, предлагающих включить в предмет легализации (отмывания) и другие объекты гражданских прав, предусмотренные гражданским законодательством, в частности работы и услуги, информацию, результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность), иные объекты гражданских прав[189]. О необходимости включения в предмет легализации «работ» и «услуг» говорит также И. Д. Камынин[190].
По нашему мнению, данные предложения необоснованны. Хотя в теории гражданского права договоры на оказание услуг и относят к имущественным договорам[191], а «услуги имущественного характера» предусматриваются уголовным законом в качестве предмета некоторых преступлений (например, ч. 3 и 4 ст. 184; ч. 1 и 3 ст. 204; 304 УК РФ), тем не менее, не представляем, как можно легализовать услуги путем совершения с ними финансовых операций и других сделок? То же самое касается и других объектов гражданских прав: работ, информации и интеллектуальной собственности. Поэтому включение их в предмет легализации (отмывания), на наш взгляд, является нецелесообразным из-за опасности загромождения закона излишней, избыточной информацией и отсутствия перспективы реализации данных положений на практике.
Есть и другие мнения относительно предмета легализации (отмывания). П. Н. и Н. П. Панченко разделяют предмет легализации на «деньги», «ценные бумаги» и «имущество», а для избежания многословности предлагают обобщающий термин «незаконные приобретения». Соответственно, и состав преступления они предлагают называть «легализация (отмывание) незаконных приобретений»[192]. Полагаем, что термин «незаконные приобретения» (с учетом изменений, внесенных в нормы УК РФ о легализации с 1 февраля 2002 г., – «преступные» приобретения) не может быть использован из-за возможности двусмысленного толкования. Ведь «приобретение» (существительное среднего рода от глагола «приобрести») может означать как «действие по приобретению», так и «то, что приобретено (получено) посредством действия»[193]. Иными словами, «приобретение» – это может быть и «кража», и «то, что приобретено путем кражи» (т. е. и процесс, и результат деяния).
Неприемлемым представляется и термин «доход», используемый для определения предмета легализации, например, Ю. В. Коротковым[194] и В. Н. Кужиковым[195]. Хотя данный термин и содержится в названии Закона «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма», однако он используется в других нормах УК (например, п. «б» ч. 2 ст. 171, п. «б» ч. 2 ст. 172 УК РФ) и уже получил свое официальное толкование. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ разъяснила, что «доход, предусмотренный ст. 171 УК РФ, следует определять как разницу между полученной от предпринимательской деятельности прибылью и расходами, понесенными в результате этой деятельности»[196]. Исходя из этого, «доход», как предмет легализации, пришлось бы определять как разницу между прибылью, полученной в результате совершения преступления, и расходами, при этом понесенными. Это дало бы субъектам право требовать вычета из суммы прибыли, полученной ими в результате совершения преступления, всех расходов, которые они так или иначе при этом понесли. Например, преступники могут использовать для совершения преступления автомобили и компьютеры с дорогостоящим программным обеспечением (иногда в несколько раз превышающим стоимость самого компьютера), учреждать «подставные» фирмы и банки, закупать оружие и боеприпасы, а кто-то вообще потребует включить в перечень «затрат» свои расходы на получение высшего образования (финансового, экономического или юридического), обосновав это тем, что без профильного образования совершить задуманную аферу ему бы не удалось. Поэтому использование термина «доход» для обозначения предмета легализации (отмывания) представляется необоснованным, иначе при подсчете может оказаться, что не легализаторы должны государству, а оно – им.
В юридической литературе было высказано также мнение о «беспредметном» характере легализации. Его авторы полагают, что денежные средства или иное имущество, приобретенные незаконным путем, правильнее было бы считать не предметом, а средством совершения преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, поскольку они являются не тем, по поводу чего складываются общественные отношения, а тем, с помощью чего они разрушаются[197]. На наш взгляд, данная позиция ошибочна. При легализации (отмывании) общественные отношения разрушаются не самими денежными средствами или иным имуществом, а совершением с ними определенных действий, указанных в законе – «финансовых операций» и других «сделок». Без совершения субъектом какого-либо из этих действий посягательства на объект уголовно-правовой охраны не происходит.
Понятие «приобретение» денежных средств или иного имущества имеет два значения: либо виновный приобрел предметы легализации лично путем совершения преступления (в статье 1741 УК РФ), либо ему было заведомо известно о том, что данные предметы были приобретены преступным путем другими лицами (в статье 174 УК РФ). В первом случае, если виновный лично совершил первоначальное преступление, в результате которого приобрел денежные средства или иное имущество (ст. 1741), то он не может не знать о преступном способе его приобретения.
Конкретное деяние, посредством которого были приобретены предметы легализации, должно относиться к числу уголовно наказуемых на момент его совершения по времени (ст. 9 УК РФ) и пространству (ст. 12 УК РФ). Если на момент приобретения денежных средств или имущества способ их приобретения не являлся преступным, а стал таковым лишь впоследствии, то последующие финансовые операции и другие сделки с ними не могут образовать состава легализации (отмывания). Если денежные средства или имущество были приобретены в результате совершения преступления, которое затем было декриминализовано, то финансовые операции и сделки с ними также не образуют состава легализации (отмывания). Приоритетным здесь является положение об обратной силе уголовного закона (ст. 10 УК РФ).
Ознакомительная версия.
