Но теперь, когда все это сделано, в чем заключается следующая задача?
Я лично полагал бы, что сейчас настало время, когда нужно остановить дальнейшее продвижение теории общего предупреждения, а также воспрепятствовать дальнейшему усилению влияния идей неоклассицизма, по крайней мере у нас в Скандинавии. Эти теории обладают счастливым свойством делать проблему ясной, они как бы раскрыли нам глаза. Простота и жесткость неоклассицизма облегчают понимание сути дела. И благодаря этому хорошо видно, что такая система неприемлема в качестве основы для контроля над преступностью.
Глава шестая СКРЫТАЯ ИДЕЯ
Педагоги часто говорят о «невидимом уроке». Речь идет об идее, которая передается посредством системы образования, — фактически не обязательно, чтобы кто-либо осознавал полный смысл происходящего. В школе такая идея может состоять в том, что самые ценные, самые важные в жизни знания должны быть почерпнуты из книг и что, наоборот, вещи, познанные самостоятельно, представляют меньшую ценность. Возможно, существует правильное решение — притом единственное — для большинства проблем, и оно должно быть найдено в учебниках или получено от учителя.
Идея может состоять в том, что основное средство обучения — это создание групп равных под руководством одного, который им неровня и знает различие между добром и злом. Это может быть вера в то, что и каждой системе, часто разделенной на стандартные группы, согласно указаниям руководства, есть победители и побежденные. Победители должны получать награды, как в школе, так и вне ее, тогда как побежденные должны всегда терять. И возникает убеждение, что цель обучения в школе не ученье само по себе, а получение наград.
6.1. Преувеличение значения преступления
Скрытая идея, которую несет неоклассицизм, состоит прежде всего в том, что подчеркивается решающее значение преступного деяния. Нарушение закона, этот конкретный поступок, имеет значение столь важное, что приводит в движение всю государственную машину и предопределяет почти в деталях все, что будет иметь место в дальнейшем. Ни желания жертвы преступления, ни индивидуальные свойства виновного, ни конкретные местные условия, а преступление — грех — оказывается решающим фактором. Скрытая идея неоклассицизма состоит в том, что, исключая все эти факторы, кроме преступления, она лишает легитимности целый ряд альтернатив, которые следует принимать во внимание.
Такая система фактически приводит к отрицанию псех других ценностей, которые, несомненно, подлежат шслюченпю в эту Наиболее важную ритуалистическую демонстрацию государственной власти. Наша уголовная политика должна отражать тотальность основных ценностей системы. Мои чувства и, полагаю, чувства многих людей оскорбляет создание системы, в которой преступлениям придается такое значение, что, обладая абсолютным приоритетом среди других факторов, они определяют судьбу лица, совершившего какое-либо преступление. Что может сказать предлагаемая неоклассиками шкала о таких ценностях, как доброта и милосердие? Что — о тех преступниках, которые столь тяжко страдали в жизни ранее, что в известной степени были наказаны еще задолго до совершения преступления, влекущего теперь за собой наказание?
Что — о различиях между бедным вором и богатым, между человеком острого ума и тяжелодумом, хорошо образованным и не имеющим никакого образования? Я не знаю. Но я знаю, что не могу принять систему ранжирования ценностей, ведущую к признанию ничтожности всех этих различий и выражаемых ими ценностей. Система, позволяющая руководствоваться исключительно тяжестью деяния, никоим образом не способствует моральному совершенствованию общества. Неоклассицизм решает некоторые фундаментальные проблемы приоритетов путем простого их игнорирования. Таким образом, он несет дополнительную важную, но снова ложную идею: мир прост, и все грехи в нем могут быть однозначно и ясно классифицированы и взвешены заранее.
6.2. Порицание индивидов, а не систем
Упрощенные построения неоклассицизма направляют внимание скорее на отдельных лиц, нежели на социальные структуры. Д. Гринберг и Д. Хзмфрис (1980) показали это в своем анализе политических последствий установления системы фиксированных наказаний:
«...философия воздаяния по заслугам сосредоточивает внимание только на отдельном преступнике. Если я потерял работу, потому что экономика находится в состоянии упадка, и краду, чтобы содержать себя и свою семью, или если я несовершеннолетний и краду, потому что государство приняло закон о регулировании детского труда, или если я охвачен яростью, потому что цвет моей кожи делает меня объектом дискриминации, ограничивающей мои возможности, — модель воздаяния по заслугам говорит лишь о том, что я должен быть наказан за свой дурной поступок, хотя, быть может, и не столь сурово, как зто происходит сейчас. В таких случаях не требуется полностью отрицать индивидуальную ответственность, чтобы увидеть, что, сосредоточив внимание на вине и наказании, которое я должен получить, указанная модель вытесняет из поля зрения другие проблемы: динамику капиталистической экономики; способ распределения выгод и потерь между классами, расами, по признаку пола, порождающий условия структурного характера, в которых члены общества несут ответственность, когда они нарушают закон; отражение в праве интересов одних классов в ущерб интересам других. Всем этим пренебрегают в пользу абстрактного морального негодования по поводу поведения отдельного правонарушителя. Но именно на этих, исключенных из рассмотрения проблемах должно сосредоточить свое внимание движение за радикальные политические перемены. Модель воздаяния по заслугам создает помехи этому делу не только излишне абстрактными ответами на поставленные ею вопросы, не учитывающими социальное положение преступника, но в еще большей мере выборам самих вопросов» (с. 215 — 216).
6.3. Причинение боли не такое уж благо
Еще более отрицательную роль, чем придание преувеличенного значения преступлению и порицанию отдельных людей, играет легитимация боли. Намеренное причинение боли возводится до уровня законной реакции на преступление. Но еще в школе меня учили — п это не было скрытой идеей, — что наилучший ответ тому, кто меня ударил, подставить ему другую щеку. 11о реагировать, а простить, проявить доброту — решение, вызывающее глубокое уважение, — все зто чуждо простодушию неоклассицизма. Неоклассицизм пытается обеспечить ясность и предсказуемость. Предлагаемая им система стремится держать судью под строгим контролем подробных правовых предписаний и тем самым предотвратить произвол. Это делает необходимым точное определение наказаний. Детальное регулирование дает преступнику эффективное средство защити. Но такое регулирование — весьма тяжелые доспехи. Наиболее сомнительный аспект скрытой идеи обнаруживает себя именно здесь. Неоклассицизм трактует наказание как неизбежное решение, как нечто само собой разумеющееся, превращая его в единственную, постоянную альтернативу. Теория некарательного моадействия вела к скрытому наказанию, к тайному причинению боли под видом предлагаемого лечения. По новая теория говорит о наказании во имя самого имкаяапия. Она делает наказание законным и пеизГнжным. Я легко могу понять давних сторонников некарательного воздействия, которые с возмущением восклицают: посмотрите, что натворили все эти склонные к разрушению социологи и криминологи вкупе с защитниками нрав человека! Наши идеи некарательного воздействия, признают они, часто вели к злоупотреблениям: было гораздо больше слов, чем дел. Но идеи некарательного воздействия и их воплощение отражали также определенные ценности. Теория некарательного воздействия отдавала приоритет многим из тех ценностей, которые, как вы теперь можете видеть, постепенно исчезают в результате жестких и чрезмерных упрощений неоклассицизма [6]. Этот упрек оправдан. Это не означает, что маятник должен качнуться назад в прежнем направлении; но это означает, что теорию некарательного воздействия с ее чрезвычайно важной, но часто скрытой идеей сострадания, утешения, заботы и доброты следует принимать всерьез. Причинение боли могло допускаться теорией некарательного воздействия, но лишь как звено в цепи событий, которые в перспективе должны были улучшить участь страдающего. Здесь нет надобности говорить о том, что боли было слишком много и что она причинялась часто с ложными намерениями. Но теория — и практика — предполагала также реальное уменьшение боли. Т. Боттомс (1980, с. 20) говорит об этом следующим образом: «Этика исправления и, быть может, в еще большей степени предшествовавший ей либеральный реформизм были этикой принудительного попечения, но по крайней мере попечения».
