Александр Бойко - Римское и современное уголовное право

25

История повторяется. Некогда великий Рим олицетворял космополитические устремления, позволял внутренние квиритские порядки корежить в угоду мировой торговле. Их территориальные потомки первой половины XIX века боролись за национальное объединение и против могущественного соседа (Австро-Венгрия), а потому яро противодействовали космополитическим и всемирно-человеческим умствованиям. Один из духовных вождей Рисорджименто (движение за возрождение Италии) Джузеппе Джусти призывал воздерживаться от jus gentium до воссоздания национальной государственности. В его легендарной шутке “Просветители” есть и такие злые строки:

Мы видим, что мировой дух традиционно поселяется в империях, там же концентрируются и общемировые претензии на господство своих правил. Сегодня это делают США под гуманитарным флагом защиты прав и свобод всех чужестранцев.

О важности практикующей юриспруденции для развития права в тот далекий период убедительно пишет потомок древних латинян, итальянский профессор Чезаре Санфилиппо: “Ныне деятельность истолкователя ограничивается точным пониманием содержания и значения нормы и последующим ее применением к конкретному случаю. В римском же мире, напротив того, interpretari, истолковать в некоторых случаях означало буквально создать право. И верно, наряду с довольно скудным числом случаев, для которых можно было сослаться на писаную норму, в отношении которых римский юрист осуществлял ту же деятельность, имелся целый ряд (довольно многочисленный) других случаев, которые за отсутствием писаной нормы необходимо было подвести под юридическую регламентацию, привлекая обычай. Применительно к этим случаям римский юрист, глубокий знаток обычаев, mores, должен был самостоятельно извлечь из них и создать юридическую норму, включить ее в систему, вывести из нее все возможные теоретические и практические следствия”. – Чезаре Санфилиппо. Курс римского частного права. – М.: Изд-во БЕК, 2000, С. 18.

История государства и права зарубежных стран: Учебное пособие. – Ростов-на-Дону: РГУ, 1994. – С. 228.

История государства и права зарубежных стран: Учебник для ст-тов юр. вузов и фактов. – Часть II. – М.: 1996. – С. 152. Аналогичного мнения придерживался и проф. П.Н.Галанза. “В истории Римского права, – писал он, – можно установить три периода: а) в первый период, предельной границей которого является 1-я Пуническая война (264–242 гг. до н. э.), вырабатывается так называемое цивильное, квиритское гражданское право; б) во второй период, предельной границей которого является царствование Диоклетиана (с 284 г. н. э.), римское право переживает пору своего расцвета. Оно выходит за национальные рамки. Рядом с цивильным правом появляется преторское право, из которого выделяется так называемое “общенародное право” (jus gentium). Эдикт императора Каракаллы (212 г. н. э.) уничтожил двойственность римского права, и оно стало единым для всех жителей Римской империи; в) третий период относится ко времени разложения и гибели рабовладельческого Рима. В рабовладельческом обществе зарождаются феодальные отношения. Христианство становится государственной религией. В это время происходит систематизация (разрядка в источнике – А.Б.) всего римского права, итогом чего был свод императора Юстиниана…” (Галанза П.Н. Государство и право Древнего Рима. – М.: МГУ, 1963. – С. 11–12). На тех же позициях расположился А.И.Косарев (доклассический, классический и постклассический – Римское частное право. – М.: 1998. – С. 21).

Квиритское право – переходный или предклассический – классический – постклассический период. – Римское право: Учебник. – М.: 2000. – С. 15–18.

Основы римского частного права. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1999. – С. 36.

Римское частное право // Проблемы истории и теории. – М.: 1995. – С. 5.

Римское частное право: Учебник под ред. И.Б.Новицкого и И.С.Перетерско-го. – М.: 1997. – С. 19–23.

Дождев Д.В. Римское частное право: Учебник для вузов. – М.: 1997. – С. 13–75.

Основы римского права: Конспект лекций. – М.: 2000. – С. 19.

Нелишне знать, что в начале деятельности Российской Академии наук (XVIII век) ее членам также поручалось составлять гороскопы. Единственное отличие от похожей практики римских служителей культа состояло в объекте наблюдения: коллегии авгуров предсказывали будущее по особенностям полета птиц и склевывания ими зерен, российским и иностранным академикам приходилось опираться на поведение более загадочных объектов – звезд. Приятно вспомнить недавнее прошлое. На требования Горбачева, Ельцина и прочих партийных бонз к науке сконцентрировать свои усилия в преддверии 26 съезда КПСС на важных делах ректор Ростовского госуниверситета незабываемо сострил на городской партконференции: “Многотысячный коллектив нашего университета выдвигает в качестве злободневной интеллектуальной задачи лозунг: “Достойно встретим комету Галлея!” Когда нынешние вожди обращаются к интеллигенции с сакральной просьбой срочно придумать национальную идею, сознание щекочут противные мысли: а может ли быть национальная идея в униженной, зависимой от зарубежных доноров стране?; не будет ли она пахнуть национально-освободительным нектаром?; а нужен ли такой уклон исполнения заказчику?

Тарпейская скала представляла собою в те времена один из утесов Капитолийского холма в центре Рима. Место казни считалось удобным по признаку близости к площади, где творилось судоговорение; не только пострадавшая сторона и судьи, но и улюлюкающая толпа зевак могла принять участие в исполнении только что прозвучавшего приговора. Вначале с Тарпейской скалы сбрасывали только наказанных смертью преступников. Позже утес стал лобным местом и для невинных – физически дефектных лиц (monstrum). Попытки править человеческую биологию юридическими мерами зло высмеял в притче “Тарпейская скала” известный русский художник Павел Андреевич Федотов.

(Цит. по: “Муза пламенной сатиры”. – М.: Детская литература, 1974. – С. 79. Аппенинская страсть к “высотным” способам исполнения наказаний сохранилась и в Средние века. В Венеции осужденных сбрасывали в канал с моста, за что последний получил наименование “моста вздохов”.

В отечественном уголовном законодательстве искания лучшей конструкции продолжаются. УК РСФСР 1960 года содержал состав причинения ущерба государственной и общественной собственности без признаков хищения – ст. 94, а случаи угона автотранспорта относились к группе преступлений против общественного порядка. В то же время пресса пестрела сообщениями о загнанных подростками колхозных лошадях (самовольный прокат), а наука дискутировала о целесообразности введения состава временного позаимствования чужого имущества и “возможности” хищения нематериальных энергоносителей. Последний кодекс декрими-низировал случаи причинения ущерба собственнику, если они не выражены в форме хищения, но ввел в специальную главу статью об уголовной ответственности за неправомерное завладение транспортными средствами без цели хищения и установил ответственность за жестокое обращение с животными (ст. 245). Рассуди читатель: уголовный закон какой эпохи и какого государства, формально пропагандирующего частную собственность и личный эгоизм, больше заботится о собственности как основе рыночного уклада экономики?

Ночной похититель мыслился в те времена более опасным субъектом, что понятно в свете права на самооборону. Потерпевший не был стеснен в своих действиях по защите имущества, но в темное время суток охрана ценностей была более трудным предприятием. Сегодня корыстные посягательства вошли в круг забот публичной власти, и потому она ищет превентивные средства в самом корыстолюбце; главное – не время хищения, а его открытость либо тайность. Причем ответ на последний вопрос зависит от субъективной оценки происходящего самим виновным.