Криминологию же интересуют внутренний мир человека и причины формирования криминальной установки. По мнению А. И. Долговой, характеристика личности преступника состоит в выявлении ближайших к преступлению и преступности причинных связей, причинных комплексов и цепочек. При этом она указывает на наличие шести групп признаков:
1) социально-демографические признаки;
2) уголовно-правовые признаки;
3) социальные проявления в разных сферах жизнедеятельности (социальные связи);
4) нравственные свойства;
5) психологические признаки;
6) физические (биологические) характеристики[111].
По этой причине криминологический взгляд на личность и методология исследования личности значительно ближе к социальным и психологическим наукам, нежели к юридическим.
В науки социального цикла понятие «личность» было введено для подчеркивания неприродной («надприродной» или «надорганической», социальной) сущности человека, т. е. акцент делается на социальном начале[112].
В свою очередь, в криминологии «личность – это «социальное лицо человека», то, кем он стал, развиваясь и живя в обществе»[113]. «Личность – совокупность социальных и психологических свойств человека, которые его выделяют из среды других людей и присущи именно этому человеку»; «это совокупность социально-демографических, социально-психологических, нравственных и правовых свойств, признаков, связей, отношений, характеризующих лицо, совершившее преступление, влияющих на его преступное поведение»[114].
Согласно традиционной криминологической типологии личности преступника, водители транспортных средств исключены из групп последовательно-криминогенного и ситуативно-криминогенного типа. Все водители относятся к типу случайных преступников. То есть любой водитель, вообще не склонный ни к каким правонарушениям, может стать преступником в принципе. «Есть также большая группа неосторожных преступлений, от которых не застрахован ни один водитель автомашины. Он не собирается совершать преступление, он законопослушный гражданин, но ситуация складывается так, что он совершает наезд на пешехода или столкновение со встречной автомашиной, в результате наступает уголовная ответственность»[115].
Такое теоретическое положение чрезвычайно важно, поскольку криминологией теоретически обосновано и практически доказано, что имеются такие свойства личности, которые характерны именно для лиц, совершающих преступления, особенно тяжкие, умышленные[116].
Однако неосторожная преступность достаточно специфична: «Крайне нежелательно именовать в равной мере преступниками (личностью преступника) лиц, совершивших различные по уровню общественной опасности уголовные деяния. Думается, что не следует именовать таковыми лиц, совершивших неосторожные преступления (малозначительные, не тяжкие). Их свойства довольно часто не соответствуют свойствам тех лиц, кто совершает умышленные преступления (тяжкие). Это – особая категория лиц»[117].
Например, В. Е. Квашис неоднократно указывал на очень весомое значение (до определяющего) в детерминации неосторожного преступления той обстановки, в которой оно совершается, отводя личности неосторожного преступника роль второго системного фактора: определённые психофизиологические дефекты не позволяют индивиду адекватно воспринять опасную ситуацию либо принять правильное решение, когда для этого имелась возможность[118].
Я. И. Гилинский также отмечает, что современные результаты исследований неосторожной преступности нарушают некоторые представления о причинах преступности или преступлений, поскольку ставят под сомнение постулаты о детерминированности некими врождёнными преступными чертами личности, а отсюда – целесообразность и эффективность уголовного наказания за их совершение: «…да, всегда надо быть внимательнее, осторожнее, осмотрительнее, предусмотрительнее, но надо ли для этого сажать в тюрьму?»[119]
Таким образом, положения криминологической науки позволяют усомниться в наличии устойчивых и специфичных общественно опасных свойств и качеств личности водителей, совершивших дорожно-транспортные преступления. Отталкиваясь от этих теоретических положений, наше внимание будет сосредоточено на элементах психологической структуры (подструктуры) личности.
Известно, что психологические (взаимозависимые) подструктуры личности одновременно являются и ее уровнями.
Первый (низший) уровень – биологически обусловленная подструктура. Она включает природные свойства типа нервной системы, возрастные, половые, некоторые физиологические свойства организма и патологические свойства психики, темперамент.
Второй уровень – все индивидуальные свойства отдельных психических процессов, ставшие именно свойствами личности, придающие ей особенность. Сюда включены индивидуальность проявления памяти, эмоций, ощущений, мышления, восприятия, чувств и воли.
Третий уровень – социальный опыт, в который входят приобретенные человеком знания, навыки, умения, привычки.
Четвертый уровень – направленность личности, оцениваемая с позиций социально-психологического анализа. Направленность личности раскладывается на следующие подструктуры: влечения, желания, интересы, склонности, идеалы, индивидуальное мировоззрение и миропонимание и высшая форма направленности – убеждения[120].
Анализ прикладных криминологических исследований позволяет сделать вывод о том, что доминирующим элементом структуры личности водителя, попадающим в поле детального исследования, выступает направленность личности с позиций социально-психологического анализа (т. е. четвертый уровень в представленной системе личности).
В современной отечественной криминологии социально-психологический анализ проводится путем выявления мотивов преступного поведения, которые позволяют обнаружить некоторое сходство психологических свойств исследуемых преступников. Эти свойства, характерные для исследуемой группы преступников, признаются общественно опасными, зачастую детерминирующими преступное поведение и поэтому требующими корректировки.
В. В. Лунеев определяет мотивацию в широком смысле как внутренний субъективный стержень (процесс) преступления, который включает в себя: актуализацию потребности, формирование конкретного мотива, опредмечивание мотива в цели, выбор путей достижения цели, предвидение и прогнозирование возможных последствий, принятие решения действовать, контроль и коррекцию совершаемых действий на основе конкретного мотива и другие моменты.[121]
Сами же мотивы «выражают наиболее важные черты и свойства, потребности и стремления личности. Мотивы не только то, что побуждает к определенному поведению, но и то, ради чего оно совершается, в чем его внутренний смысл для действующего субъекта. При этом по внешним оценкам мотив может расцениваться как неадекватный внешним условиям, но он всегда будет строго соответствовать особенностям данной личности»[122].
Рассмотрев дефиниции «мотивация» и «мотив», следует обратить внимание на то, что мотив как побудительная сила имеет для нас значение в части преступлений, совершенных по легкомыслию, – в тех случаях, когда водитель идет на осознанный риск, нарушая правила дорожного движения. При небрежности о мотивах вести речь не приходится ввиду отсутствия в этих преступлениях побудительной силы как таковой: «При небрежной вине, в отличие от легкомысленной, лицо, совершая действие или бездействие, не предвидит возможности наступления общественно опасных последствий, но при соответствующей внимательности и предусмотрительности, как полагает закон, оно должно было и могло по своим объективным и субъективным возможностям предвидеть эти последствия»[123].
Поскольку лицо совершает преступление из-за невнимательности и непредусмотрительности, постольку речь об общественно опасных мотивах в этих случаях идти не может. Здесь перед нами два иных психологических феномена: отсутствие внимания и должной предусмотрительности, а значит, мотивы просто не включены в механизм совершения преступления по небрежности.
Итак, мотив дорожно-транспортных преступлений может иметь место только в том случае, если они совершаются по легкомыслию. Соответственно, специфика отсутствия мотива в преступлениях, совершаемых по небрежности, диктует необходимость выявить и проанализировать факторы, рассеивающие внимание водителя, а также факторы, которые способствуют отсутствию должной предусмотрительности по отношению к общественно опасным последствиям.
