Зарегистрированные преступники — это по преимуществу мужчины. И они очень молоды. Пик приходится на группу пятнадцатилетних. Соответствующие показатели у женщин обычно значительно ниже, чем у мужчин, но и у них максимум наблюдается в самые молодые годы. Со временем возрастные различия в показателях преступности также меняются. Полицейская статистика 1870 г. не зафиксировала пик арестов среди подростков. Сто лет назад этот пик находился где-то после двадцатилетия, а затем, с возрастом, преступная активность медленно снижалась. Возраст задержанных преступников к 1970 г. претерпел изменения — это уже не зрелые мужчины, а юноши и дети.
Однако это изменение полностью соответствует изменению общего положения молодежи в высокоинду-стриализированном обществе. Когда выполнение всей повседневной работы еще не механизировано, когда животные должны находиться под присмотром заботливых детей, когда для того, чтобы поддерживать огонь, необходим хворост, собранный в лесу детскими руками, когда лампы надо заправлять керосином, когда снег должен быть убран любым, кто это может сделать, когда носки нужно связать, а грязь — отмыть, опять-таки молодыми руками, тогда жизнь наполнена тяжелыми обязанностями, быть может, даже превышающими возможности детей и молодежи, но в то же время это жизнь, в которой они полностью причастны к решению существенно важных для данного общества задач.
В урбанизированном обществе все эти задачи решаются при помощи механизации. Трезвая оценка положения может привести к страшному подозрению — возможно, ситуация такова, что дети и молодежь фактически уже не имеют важного значения. Они не нужны для выполнения главных функций общества, пока не вырастут. Постоянное увеличение сроков обучения в школе в индустриальных обществах происходит, вероятно, не только в связи с потребностями образования, но также в связи с потребностью держать детей и молодежь вне основного потока жизни. Поскольку мы их не используем, лучше держать их в школе, пока они не станут взрослыми.
В этом пункте нашего рассуждения мы можем использовать то, что дало нам социологическое изучение тюрем. Мы знаем, что их обитатели труднее всего поддаются контролю. Чем больше вы потеряли, тем меньше можно отнять у вас посредством наказания. И чем меньше вы включены в основные виды деятельности данной социальной системы, тем труднее повлиять на вас обещанием вознаграждения, к которому стоило бы стремиться. Таким образом, мы снова возвращаемся к проблеме равенства, а также релевантности. Пол, возраст, цвет кожи — полезные категории для тех, кто хочет разделить общество. В странах, население которых не различается по цвету кожи, максимально используются две другие категории. По-моему, статистические данные о преступности несовершеннолетних убедительно показывают, что разные возрастные группы по-разному участвуют в жизни общества. Эти данные ясно отражают, каких успехов мы добились в своем стремлении держать молодежь в стороне от основного потока жизни, несмотря на то что мы даем молодым мужчинам, в отличие от женщин, максимум мотивации для того, чтобы они становились инсайдерами, участниками основных видов деятельности.
4.3. Индикаторы нерелевантности
Возьмем такой факт, как преобладание бедных среди заключенных. Добавим к этому тот факт, что наивысшие показатели арестов отмечаются среди детей и молодежи. Сравним эти факты с основными проблемами, перед которыми оказывается современное общество. Я думаю, многие согласятся со мной: перед нами тот печальный случай, когда машина юстиции занята вопросами, имеющими второстепенное значение.
В обществе, которое быстро индустриализируется, контроль над преступностью, по-видимому, повсеместно осуществляется в соответствии со старой моделью борьбы с людьми, согрешившими против обычаев, имевших большое значение в небольшом по своим масштабам обществе, пока оно не исчезло. Это легкий выход, потому что он традиционный, а также потому, что он сохраняет систему санкций, которая способна лишь нанести удар по молодым, тем, кто принадлежит к низшим слоям общества, горожанам, преимущественно мужчинам с криминальным прошлым. Что может быть более удобным — и менее противоречивым?
Сопоставим это с тем, что я считаю реальными проблемами; речь идет о том же самом феномене, который сокращает возможности неформального контроля, — громадные объединения с высокой степенью разделения труда, гигантские фабрики, картели, огромные больницы и управляющая всем зтпм бюрократия. Именно это создает совершенно новые и большей частью неразрешимые проблемы для органов контроля. Можно указать на две большие проблемы такого рода. Первая — контроль за индивидами внутри зтих новых организаций. Это проблема преступлений против организаций и преступлений, совершаемых посредством организаций. Но есть и вторая, более крупная проблема. Организации живут жизнью, несводимой к жизни отдельных индивидов. Д. Кресси обратил на это внимание в своем анализе организованной преступности. Эта проблема имеет общий характер. Все организации, как и все люди, имеют возможность совершать преступления. Подобно отдельным лицам, организации могут совершать действия, не относимые однозначно к белому либо черному, к преступному либо непреступному. В таких случаях речь идет скорее об оттенках серого. Существуют нормы, регулирующие деятельность этих организаций, но тем самым существуют также и возможности нарушения закона.
А теперь вернемся к нашим проблемам. Какого рода контроль нужен для обнаружения новых преступлений? Какого рода полицию нужно обучить, какого рода прокуроров и с какими полномочиями подготовить? Некоторые требования к большим организациям имеют достаточно общий характер. Во многих законах, регулирующих систему общего образования, определяется, какого рода людей должна выпускать школа. Но что можно сказать по поводу тех многочисленных случаев, когда совершенно очевидно, что школа не справилась с этими требованиями? Социальное законодательство индустриальных обществ устанавливает некий минимальный стандарт услуг. Но что можно сказать о муниципалитетах, которые не обеспечивают даже этот минимум? Конституции многих государств гарантируют работу своим гражданам. Что можно сказать, котда эти гарантии не реализуются? Большинство тюремных правил предусматривает некоторый минимум прав. На практике дело часто обстоит по-другому. Кто за этим смотрит? Где организации — достаточно сильные и достаточно независимые, — чтобы нести полицейскую слуя«бу в тюрьме, или, что еще более абсурдно, где наше последнее изобретение — полиция для полиции?
5. ВОЗМОЖНОСТЬ РЕФОРМ
Мы надеемся, что на этой общей основе можно лучше понять, какие возможности и какие препятствия существуют на пути проведения реформ. Позвольте мне начать с вопроса о традиционной преступности.
5.1. Контроль над традиционной преступностью
Большая часть того, что нужно сказать, уже сказана. Если преступность отражает социальные условия, то именно на эти условия следует обратить внимание, чтобы действительно повлиять на события. Но при этом следует ясно осознавать все препятствия, существующие на пути реформ в сфере борьбы с преступностью. Совершенно неверно считать, что только зло порождает зло или что преступность — порождение темных сторон жизни общества. Преступность отражает также и такие условия, которые многие считают благом. Вернемся к феномену крупных объединении, внутренней дифференциации, свободы от принуждения. Нарушения закона в значительной мере должны рассматриваться как часть цены, которую нам приходится платить за то, каким образом мы организуем все наши социальные системы. И мы не организовались бы именно так, если бы не имели к тому оснований. Во всяком случае, есть люди, которым подходит принятая модель.
Это, вероятно, основная причина того, почему тратится так много энергии на обсуждение симптомов преступности в дебатах по поводу реформ в области борьбы с ней. Если нарушения закона можно сдержать посредством сдерживания нарушителей, то мы можем сразу убить двух зайцев одним выстрелом. Это значит, что мы можем сохранить нашу основную социальную структуру и в то же самое время избежать платы за такое устройство общества. Этот путь особенно заманчив, так как расходы на лечение одних только симптомов должны нести те социальные группы, которые довольно далеки от большинства из нас.
Будучи криминологами, мы, однако, знаем, что нет надежды добиться сокращений преступности, концентрируя внимание на задержанных преступниках. Огромное число исследований по вопросам эффективности различных видов санкций приводит к выводу, имеющему принципиальный характер: в воздействии, которое санкции оказывают на преступников, нет существенных различий. Совершение — либо несовершение — нового преступления определяется не мерами, направленными на исправление, а другими факторами. Преступник может выполнять важную функцию в качестве индикатора проблем, созданных определенной социальной структурой. Но нет совершенно никаких оснований предполагать, что мы можем в сколько-нибудь значительной степени повлиять на преступность в обществе нашего типа посредством особенно искусного воздействия на преступника.
