Учебник общей части (изд. 1948 г.), с одной стороны, категорически утверждает: «Наличие вины умышленной предполагает не только сознание лица о фактических обстоятельствах, образующих соответственный состав преступления, но и сознание общественной опасности совершенного деяния». Утверждение, казалось бы, достаточно определенное. Однако, далее, на той же странице следует иное утверждение: «В силу сказанного при установлении умышленной виновности лица мы можем исходить из того, что сознание общественной опасности совершенного деяния по общему правилу всегда имеется у виновного. Поэтому для наличия умысла достаточно установить предвидение определенных фактических обстоятельств, принадлежащих к объективной стороне состава данного преступления».
Итак, по учебнику, с одной стороны, для наличия умысла необходимо сознание лицом «общественной опасности совершенного деяния», с другой – «для наличия умысла достаточно установить предвидение определенных фактических обстоятельств» – противоречие, четко свидетельствующее об отсутствии у автора отчетливого решения вопроса[120].
Недооценка требования ст. 10 УК РСФСР о сознании общественной опасности отразилась и в учебнике издания 1952 г. Действительно, в учебнике нового издания указано: «…в практической судебной прокурорской работе для установления умысла лица, когда речь идет о применении действующего уголовного закона, достаточно по общему правилу установить предвидение лицом определенных фактических обстоятельств, принадлежащих к объективным признакам состава данного преступления. Требование, чтобы наличие сознания общественной опасности деяния у виновного было специально доказано в каждом конкретном случае при совершении умышленного преступления, создало бы лишь ничем не обоснованные привилегии для лиц, сознательно или по легкомыслию не пожелавших ознакомиться с известными уже всем правилами социалистического общежития и уголовными законами социалистического государства, в котором они живут.
Было бы политически неправильным освобождать таких лиц от уголовной ответственности за умышленное совершение общественно опасного деяния, запрещенность которого они могли и должны были сознавать»[121].
«Практическая судебно-прокурорская работа» в Советском Союзе основывается на точных указаниях закона. Поэтому, если закон (ст. 10 УК РСФСР) требует для наличия умысла сознания лицом общественной опасности последствий его действий, то и «судебно-прокурорская работа» должна в полной мере идти по этому пути. Конечно, если наличие сознания общественной опасности не вызывает сомнений, то «доказывать» нет нужды, как нет нужды доказывать любой факт, не вызывающий сомнений у суда.
При неосторожности в форме самонадеянности лицо предвидит общественно опасный характер возможных последствий; при неосторожности в форме небрежности – лицо могло и должно было предвидеть общественно опасный характер последствий своих действий.
За недоносительство лицо будет нести уголовную ответственность и в том случае, если оно не знало о преступности и наказуемости недоносительства. Но состав недоносительства будет лишь в тех случаях, когда недоноситель знал, что не сообщает о контрреволюционном преступлении (состав ст. 5812 УК РСФСР), или знал, что не сообщает о вооруженном восстании, бандитизме или подделке денежных знаков и т. п.
Отсюда следуют существенные практические выводы. Как известно, п. 5 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» карает недонесение о хищении социалистической собственности более опасного вида, то есть недонесение о хищении, совершенном повторно или организованной группой, или в крупных размерах. Отсюда необходимо сделать вывод, что в умысел лица, ответственного за недонесение, должно входить не только знание того, совершается или совершилось хищение социалистической собственности, но и знание того, что хищение совершается или совершилось повторно или организованной группой, или в крупных размерах. Весьма в этом отношении поучительно определение Верховного Суда СССР 17 июня 1950 г. по делу К. и З.
К. и З. были привлечены к уголовной ответственности по ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» за то, что они будто бы похитили с К-ли 2 куб. м лесоматериала.
В судебном заседании было установлено, что К-ли продал лесоматериал Б., а предварительно попросил К. и З. распилить этот лесоматериал. Суд признал обвинение в отношении К. и З. в хищении лесоматериала не установленным, но признал их виновными в том, что они не донесли о совершенном К-ли хищении.
Осуждение К. и З. противоречит Указу от 4 июня 1947 г. На основании ст. 5 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» подлежат ответственности лица, которые не донесли органам власти о достоверно известном хищении государственного и общественного имущества, совершенном повторно, а равно совершенном организованной группой (шайкой) или в крупных размерах. Исходя из материалов дела К-ли, если бы и был признан виновным в хищении лесоматериалов, мог бы нести ответственность лишь по ст. 1 Указа от 4 июня 1947 г., поскольку хищение им было совершено без участия других лиц, а размер похищенного также не дает оснований для квалификации его действий по ст. 2 Указа.
Следовательно, К. и З. не могли быть привлечены по ст. 5 Указа.
Определение Верховного Суда СССР говорит о достоверно известном хищении государственного или общественного имущества, совершенном повторно или организованной группой, или в крупных размерах. Следовательно, виновный должен знать, что совершается или совершалось хищение более опасного вида.
2. Факультативные элементы, характеризующие субъективную сторону преступления
а) Мотив и цельВыше было отмечено, что специфика каждого преступления находит свое выражение главным образом в элементах, характеризующих объективную сторону преступления, – действии, предмете, способе, времени, месте совершения преступления и др. Элементы состава, характеризующие субъективную сторону, значительно скупее описаны законом; их и по существу значительно меньше: обязательных – один (умысел или неосторожность), факультативных – немногим более.
Среди факультативных элементов, характеризующих субъективную сторону умышленно совершенных преступлений, главную роль играют мотив и цель[122] совершенного преступления.
В советском уголовном законодательстве указание на цель как один из элементов состава содержится в ряде норм.
Особенно в этом отношении заслуживают внимания постановления о контрреволюционных преступлениях. Статья 581 УК РСФСР, дающая общее родовое определение контрреволюционного преступления, указывает: «Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных и автономных республик рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик, или к подрыву, или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции». Таким образом, с объективной стороны контрреволюционное преступление по Уголовному кодексу обрисовано весьма широко: закон говорит о «всяком действии», но это широкое понятие находит свое четкое ограничение в субъективной стороне – в направленности действия к подрыву или ослаблению основ советской власти и советского строя.
В постановлении Пленума от 31 декабря 1938 г. особо подчеркивается значение цели в составах преступлений, предусмотренных ст. 587, 589 и 5814 УК РСФСР[123]: «Учитывая, что в судебной практике имели место случаи неправильного применения ст. ст. 587, 589 и 5814 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик». Пленум Верховного Суда СССР указывает, что «по смыслу этих статей применение их может иметь место лишь в тех случаях, когда обстоятельствами дела установлено, что подсудимый действовал с контрреволюционной целью»[124].
Так, ст. 582, 587, 589 и 5814 УК РСФСР предусматривают совершение преступления с контрреволюционной целью; ст. 5936 УК РСФСР – разрушение или повреждение путей сообщения с целью вызвать крушение поезда или судна; ст. 63 УК РСФСР – сокрытие наследственного имущества или имущества, переходящего по актам дарения, «в целях обхода закона о наследовании и дарении»; ст. 72 УК РСФСР – подделку удостоверений и документов в целях использования их»; ст. 731 УК РСФСР – угрозы должностным лицам и общественным работникам в целях прекращения их служебной или общественной деятельности или изменения ее характера в интересах угрожающего»; ст. 791 УК РСФСР – хищнический убой и изувечение скота с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его развитию; ст. 107 УК РСФСР – скупку и перепродажу товаров «в целях наживы»; ст. 119 УК РСФСР – провокацию взятки «в целях последующего изобличения давшего или принявшего взятку»; п. 2 ст. 136 УК РСФСР – убийство «с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление»; ст. 148 УК РСФСР – помещение в больницу для душевнобольных «из корыстных или иных личных целей»: ст. 149 УК РСФСР – похищение, сокрытие чужого ребенка с корыстной целью; ст. 1581 УК РСФСР – использование опеки «в корыстных целях»; ст. 168 УК РСФСР – удержание с корыстной целью чужого имущества; ст. 170 УК РСФСР – подделку «в корыстных целях официальных бумаг, документов и расписок»; ст. 171 УК РСФСР – обманное изменение с корыстной целью вида или свойства предметов, предназначенных для сбыта или общественного потребления.
