Ознакомительная версия.
586
В связи с этим В. О. Ключевский совершенно справедливо восклицал: «Правительственные учреждения: как они могут быть проводниками права, сами будучи совершенно бесправными?» (Ключевский В. О. Афоризмы и мысли по истории. С. 192).
Приемы управления, использованные Петром, сравнивают с революционными (А. Пушкин), большевистскими (Н. Бердяев), реформаторскими (А. Герцен), а его самого – с народовольцами (Н. Шелгунов), Комитетом общественного спасения во Франции (А. Герцен), революционером (В. Белинский), революционером на троне (А. Герцен), КПСС (В. Сироткин), Робеспьером и Наполеоном (А. Пушкин), Фридрихом II и варягом (А. Герцен), Лениным (Н. Бердяев), Сталиным (И. Солоневич) и даже с Ельциным (М. Соколов).
Такую разноголосицу оценок Петра блестяще проиллюстрировал А. С. Пушкин: «Его глаза сияют. Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен…» (Пушкин А. С. Соч. в Зт. М., 1985. Т. 2. С. 92).
Петр ничего решительно не установил в пользу политической свободы, он только открыл обществу доступ к наукам и торговле. Без намерения дать своему государству политические понятия, он, тем не менее, посредством просвещения все к этому подготовил (см.: Сперанский М. М. План государственного преобразования графа М. М. Сперанского. М., 1905. С. 21).
См.: Ключевский В. О. Афоризмы и мысли по истории. С. 177.
См.: Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 10 т. Л, 1977–1979. Т. 8. С. 93.
Надо сказать, что Европа изначально ставила себя выше славянских народов. Не случайно по-англ. Slav– и по-нем. Slawe – славянин, раб.
См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. 7. С. 100.
И. А. Ильин отмечает, что эти столкновения часто приводят к прямому заимствованию: «А, ты другой, у тебя кое-что лучше, надо перенять», или к обособлению: «Да, ты другой, и мне твое не нравится, не подходит, ты чужой и я останусь сам собой» (см.: Ильин И. А. Соч. М., 1998. Т. 7. С. 405).
Как уже говорилось, практика запрета самовольного пересечения границы началась в 1368 г. в Новгороде.
Любопытно, что даже политику Новгорода и Пскова, с их западной ориентацией, многие русские князья, в том числе Александр Невский и его потомки, воспринимали как изменническую (см.: Гринберг Ф. Рюриковичи, или Семисотлетие «вечных» вопросов. М., 1997. С. 245.
Известно несколько случаев, когда русских посылали за границу для изучения иностранных языков. Однако во второй половине XVI в. молодых людей посылали на Восток для изучения греческого языка, поездки же на Запад, по-видимому, были тогда еще достаточно редки (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. Борис Годунов. М., 1999. С. 43).
Боялись измены, латинской или иной ереси, безбожных обычаев иностранцев. Но больше всего, видимо, боялись результатов сравнения жизни на Западе и в России (см.: Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб., 1909. С. 58).
См.: О государстве Русском, или Образ правления русского царя (обыкновенно называемого царем Московским) с описанием нравов и обычаев жителей этой страны // О государстве Русском. СПб., 1906. С. 55–57, 127–129.
Соловьев С. М. Соч. История России с древнейших времен. М., 1989. Т. 5. С. 325.
Решительный сторонник западных нововведений, А. Матвеев первым в Москве открыл в своем доме нечто вроде журфиксов – собрания с целью поговорить, обменяться мыслями и новостями (см.: Ключевский В. О. Соч. М., 1957. Т. 3 С. 426).
См.: Малый энциклопедический словарь. Ф. А. Брокгауз-И. А. Эфрон. М., 1997. Т. 3. С. 244.
И только в 1702 г. в России начала выходить первая газета «Ведомости», которая не только информировала читателей о новостях, но стала пропагандистом петровской политики (см.: Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1998. С. 221).
Однако иноземцам легче было въехать в Россию, нежели выехать из нее (см.: Карамзин Н. М. История государства российского. Калуга, 1993. Т. 5–8. С. 408, 424).
Во второй половине XV в. по приглашению и без него в Москву ехали итальянцы, греки, немцы, англичане, голландцы и другие западноевропейцы. Мастера-иноземцы (Антон Фрязин, Марко Руффо, Пьетро Соларио, Алевиз) строили кремлевские башни и стены, Аристотель Фиораванти возводил церкви, работал на пушечном дворе, чеканил монету. Зимой множество купцов из Германии и Польши съезжались в Москву для покупки мехов. Однако справедливости ради надо сказать, что эти связи ограничивались потребностями политики и торговли и еще не разрастались в общую культурную связь, для которой почва не была готова и двумя столетиями позже (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. С. 21–23).
Эта страсть стала наиболее заметна во времена Алексея Михайловича. С этого времени в армии становится больше наемников; царских детей воспитывают иностранцы (Федора учит поляк Семион Ситиянович, Петра– Менезиус, бывший пленный шотландец, Алексея Петровича– немцы Нейгебауер и Гюйсен). В дальнейшем началась практика женитьбы на иностранках. Артамон Матвеев, фаворит Алексея Михайловича, глава Посольского приказа, человек западного воспитания и мышления, был женат на англичанке Гамильтон, а жена Алексея Михайловича, Наталья Нарышкина (мать Петра I), долгое время воспитывалась в семье Матвеевых. Петр женился на Марте Скавронской, Алексея Петровича женят на сестре супруги немецкого императора Карла VI, Софии-Шарлотте, которая окружает себя иностранцами, не терпит ничего русского (см.: Ключевский В. О. Соч. М., 1957. Т. 3 С. 426).
Супруга Василия была женщиной, воспитанной на западных понятиях, ее ближайшие родственники, отец и брат, имели устойчивые связи с иностранцами: Михаил Глинский провел всю юность в Германии и Италии.
Русский человек считал бороду не украшением, а признаком достоинства и даже благородства. В древнерусской литературе бритье бороды называлось «эллинским, блудным, гнусным делом». Безбородый напоминал иноземца, т. е. поганого еретика. В связи с этим в умах приверженцев старины указ Петра о брадобритии воспринимался как предположение, что царь отрекся от православной веры и подпал под власть Антихриста. Однако недовольство Петром не шло дальше разговоров, и лица, желавшие сохранить бороду, покорно уплачивали за нее ежегодную пошлину, получая «бородовой знак», обеспечивающий сохранение признака их благочестия. Только крестьянству и духовенству было предоставлено право беспошлинно носить бороду.
Однако к середине XVII в. брадобритие («скобление рыла») и тяга к немецкому платью были всеобщими (см.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. С. 81).
В России долгое время все иностранцы, приезжающие с Запада, назывались немцами.
Сначала местом их проживания было Замоскворечье, а затем – берег реки Яузы, где и выросла особая слобода, в которой в 1575–1576 гг. была построена протестантская церковь. Окончательно же немецкая слобода как место постоянного проживания иностранцев оформилась осенью 1652 г., когда после большого пожара, под предлогом новой застройки Москвы, жители добились выселения иностранцев за пределы города. Причиной такого решения была челобитная 1643 г. о строительстве иноверческих храмов во дворах домов, купленных иностранцами.
См.: Мулюкин А. С. Приезд иностранцев в Московское государство. СПб., 1909. С. 58.
Цит по: Ильин И. А. Соч. Т. 7. С. 406–407.
Погром и разграбление Немецкой слободы были проведены в 1578 и 1580 гг. при личном участии Ивана Грозного (см.: Валишевский К. Иван Грозный. М., 1993. С. 291).
Примером иностранного влияния на русские традиции было изменение положения женщин. Есть масса свидетельств, что жены Ивана III и Василия III занимали уже иное положение и открыто вмешивались в дела управления государством. Федор Иванович в 1598 г. «учинил» после себя на троне жену Ирину, а Борису «приказал» царство и свою душу. Это было неслыханно: женщина на Руси, не будучи опекуншей малолетнего царя, никогда не царствовала самостоятельно. Путь царской вдовы лежал в монастырь.
См.: Юрганов А. Л. У истоков деспотизма// История отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории России IX–XX вв. М., 1991. С. 170.
См.: Платонов С. Ф. Москва и Запад. 1999. С. 48–49.
Ознакомительная версия.
