Я считаю долгом оговориться, что подсудимые Овсянников, Левтеев и Рудометов обвиняются в поджоге чужого имущества. Мельница принадлежала Кокореву, но несомненно, что во время поджога она была в полном распоряжении подсудимого, так что указанные мною условия обстановки к настоящему делу вполне применимы. Отопление паром и освещение газом прекращено было на мельнице за двое суток до пожара. За двое суток прекращена была на мельнице работа по размолу зерна. Допустить предположение, что пожар на мельнице произошел от трения осей в мельничных барабанах, невозможно. Работы были прекращены за двое суток до пожара; накануне пожара на мельнице были только рабочие, которые очищали помещение от мучной пыли. В 4 часа рабочие ушли с мельницы, в 6 или 7 часов мельница была осмотрена приказчиками, а пожар начался в пятом часу утра. Причину этого пожара объяснили неосторожным обращением с огнем, но это объяснение не представляется серьезным. На мельнице, судя по показанию Кузнецова, действительно нарушалось запрещение курить табак. Необходимо при этом принять в соображение, что в самом здании мельницы, во дворе и вокруг ее было постоянное движение с 9 часов вечера до начала пожара. В девятом часу вечера возвратились приказчики; в десятом часу возвратилась жена мельника Зоммера; в десятом часу дня или около того приходил Валдаев и встретил во дворе сторожа Рудометова. В 4 часа ночи дворник с улицы возвращался в дворницкую, проходя через двор мельницы, а другой дворник проходил двором, уходя в церковь. Наконец, на улице стоял городовой, который и поднял тревогу. При этом общем движении трудно допустить, чтобы от зароненной искры в каком-либо из помещений мельницы могло быть не замечено тление; трудно предположить, чтобы никто не заметил дыма или запаха гари, тем более, что мучная пыль, смешанная с воздухом, как показали эксперты, вспыхивает от прикосновения пламени.
Затем, мы поневоле должны остановиться перед одним фактом, перед тем фактом, что пожар в то время, когда пожарная команда прибыла на мельницу, обнаружился в трех различных местах здания. В общежитии так понимается, что пожар, начавшийся с двух мест, указывает на поджог. Однако по особенным условиям устройства здания мельницы приходится обратиться прежде всего к экспертизе. Исследование в этом отношении раскалывается на два направления: явились свидетели, видевшие дым из дымогарной трубы накануне пожара, затем следуют свидетели — нижние чины пожарной команды. Свидетель приказчик Валдаев, войдя в залу заседания, объявил, что, возвращаясь в четвертом часу накануне пожара домой, он увидел дым из дымогарной трубы и очень этому обрадовался, так как в здании мельницы было холодно. Из прочитанной вчера записки Валдаева к жене, записки, прочитанной по просьбе защиты, видно, что Валдаев накануне пожара целый день был в отсутствии. За Валдаевым следует свидетель Фролов, который видел дым из дымогарной трубы уже не в четыре часа, а в час пополудни, причем Фролов объяснил, что не припомнит, при каких обстоятельствах это было, но помнит только, что видел дым вместе со свидетелем Шишлаковым. Свидетель Шишлаков подтвердил это показание, добавив, что он видел дым, сидя на крыше. Этот оригинальный пункт нахождения был почему-то забыт свидетелем Фроловым. Затем один из приказчиков, прогуливаясь по Обводному каналу, также видел дым. Наконец, свидетель Херодинов, которого я также имею основание причислять к администрации коммерческого военного агентства, так как, хотя он и смотритель провиантского магазина, но занимался, собственно, извозом у Овсянникова, свидетель Херодинов тоже видел дым из трубы. Администрация Коммерческого агентства, судя по свидетельству Валдаева, была сильно обеспокоена признаками дыма. Валдаев вечером за чаем говорил своим товарищам, что виден дым из трубы. Затем на мой вопрос, ходил ли кто-нибудь справиться, в каком состоянии находится труба, Валдаев ответил, что никто не ходил; а за показанием Валдаева приказчик Морозов удостоверил, что никакого разговора о дыме из трубы у них не было. Свидетели машинист Кильпио и мельник Зоммер показали, что им тоже ничего о дыме из трубы не было известно. Таким образом, низшие органы Коммерческого военного агентства спокойно засыпают на этой огнедышащей мельнице. Затем, как сон в руку, является экспертиза преподавателя химии Лисенко, который сделал такое умозаключение, что мельница сгорела от огня в подземном канале, от огненного вихря трухи. Вот одно направление исследования. Отчасти сюда же следовало бы присоединить свидетеля Пудова, но он не заметил, откуда собственно шел дым. Если вы примете, гг. присяжные заседатели, это направление исследования, то вы предадите дело воле Божьей, и мы все со спокойною совестью уйдем из суда.
Необходимо, однако ж, исследовать истину разносторонне, так как дело представляет весьма серьезный интерес. Если обойти здание мельницы, то окажется с первого взгляда, что огонь действительно вышел как бы из земли целой массой и пожрал всю внутренность мельницы, не встретя никаких препятствий; а огромное число оконных и дверных пролетов как бы свидетельствует, что огонь и не мог встречать никаких препятствий, что экспертиза г. Лисенко вполне научна. Тем не менее, если присмотреться поближе к следам разрушения в здании мельницы, то оказывается, что местами уцелело дерево, местами обгорел чугун. Наличность уцелевшего дерева свидетельствует непреложно о том, что там, где оно уцелело, огня не было. Обгоревший же чугун свидетельствует нам, что там, где он горел, огонь был весьма силен. Попытка отыскать, где именно, в какой точке начался огонь, установить до некоторой степени направление огня, попытка весьма естественная, потому что человек весьма мало расположен верить чудесному, представляется осуществимою. Если вы затем обратите внимание на те следы разрушения, которые носят на себе кирпичные стены, то убедитесь, что в некоторых местах кирпич остекловился, в некоторых же местах он носит на себе только следы копоти. Эти следы разрушения приводят к тому заключению, что там, где следы сильнее, был и огонь продолжительнее. Там, следовательно, надо искать и начало пожара. По модели, которая стоит перед вами, оказывается, что следы остекловившегося кирпича наиболее заметны на стене зерносушильни в начале подземного канала и в веялочном отделении. Затем, с другой стороны находится обгоревшая лестница, которая не может не обратить на себя внимания, потому что другая лестница, находящаяся между двумя помещениями, совершенно сгоревшими, уцелела и не имеет почти следа повреждений. Откуда бы ни начался пожар, из дымогарной трубы или веялочного отделения, не представляется никакой возможности соединить два совершенно противоположных пункта, в которых огонь первоначально появился: зерносушильню и подвалы магазинного отделения. Капитальная стена, разделявшая магазинное отделение от зерносушильни, не имеет в подвальном этаже никаких пролетов; огонь мог пройти из зерносушильни в магазинное отделение разве только под лестницею. Но под лестницей находятся деревянные двери, и эти двери уцелели. По следам копоти, которые отмечены на модели, видно, что огонь тянуло в зерносушильню. Близ этой лестницы в зерносушильне сохранились деревянные балки, из чего следует заключить, что огонь не мог сообщиться из сушильни в подвальное отделение из-под лестницы. Профессор Бутлеров показал, что мука ни тлеть, ни гореть не может, что пыль от мучной трухи способна вспыхивать, когда она равномерно смешивается с воздухом; затем, профессор Бутлеров сказал после экспертизы Лисенко, что безусловно отвергает, чтобы при бездействии мельницы пыль от трухи могла находиться в таком равномерном смешении с воздухом, чтобы передавать огонь; далее профессор Бутлеров сказал, что пыль от трухи, смешанная с воздухом, при вспыхивании не передает огня тому материалу, к которому она прикасается, хотя бы материал был деревянной конструкции, пыль, вспыхивая, следа копоти на нем не оставляет. Таким образом, допустить соединение огня под лестницею между сушильней и подвалом посредством вспыхивания мучной пыли представляется невозможным.
Остается еще одно сообщение, которое связывает, однако же, непосредственно зерносушильню с магазинным отделением: это подвал магазинного отделения под подмостом в веялочной трубе. Там видно, что, отвлекаясь от основания трубы, огонь шел подвалом и истребил первую дверь; вторая уцелела и носит на себе только следы копоти. Далее, в середине подвала какой-то железный провод конструкции, нелегко воспринимающий огонь, и нет никакого основания предполагать, чтобы огонь отдушиной прошел в подвал магазинного отделения, тем более нет основания, что огонь в подвале к отдушине был второстепенный, был отвлечением от огня в веялочной трубе. Огонь в подвальном отделении магазина найден пожарною командой совершенно в противоположном конце от этой отдушины, и невозможно допустить, чтобы он прошел сюда каким-то зигзагом. Быть может, огонь мог распространяться с того подмоста от веялочной трубы в первом этаже? В том отношении я обращу ваше внимание на тот протокол следователя, в котором указано, что вырытые из горевшей муки в магазинном отделении — мука в магазинном отделении горела еще недели две спустя после пожара,— что вырытые из этой муки балки, обгоревшие снизу и сверху, остались совершенно целы на протяжении, соответствующем первому этажу. Это обстоятельство свидетельствует, что в первом этаже огня не было; оно же, кстати, совершенно осязательно подтверждает заключение профессора Бутлерова относительно того, что мука ни тлеть, ни гореть не может, потому что балки, лежавшие две недели в обгоревшей муке, сохранились неприкосновенными.
