Рис. 2. Дистрибутивные отношения (х появляется во множестве контекстов А, а В — это множество контекстов, в которых встречается у).
Следует подчеркнуть, что термин «дистрибуция» относится к множеству контекстов, в которых встречается лингвистическая единица, но лишь в той мере, в какой ограничения, накладываемые на появление рассматриваемой единицы в том или ином контексте, поддаются систематизации. Что здесь подразумевается под «систематизацией», объясним на конкретном примере. Элементы /l/ и /r/ имеют в английском языке, по крайней мере частично, эквивалентную дистрибуцию (об употреблении нами косых скобок см. 2.2.5): и тот и другой встречаются в ряде в остальном фонологически тождественных слов (ср. light 'свет': right 'правый', lamb 'ягненок': ram 'баран', blaze 'пламя': braise 'тушить', climb 'лазить': crime 'преступление' и т. д.). Но многим словам, в которых встречается один элемент, нельзя поставить в соответствие в остальном фонологически тождественные слова, в которых бы встречался другой элемент: не существует слова srip в качестве пары для slip 'скользить', слова tlip в качестве пары для trip 'поездка', не существует слова brend при существовании blend 'смесь', нет слова blick как пары для brick 'кирпич' и т. д. Однако имеется существенное отличие между отсутствием таких слов, как srip и tlip, с одной стороны, и таких, как brend и blick, — с другой. Первые два (и подобные им слова) исключаются в силу определенных общих законов, которым подчиняется фонологическая структура английских слов: в английском нет слов, начинающихся с /tl/ или /sr/ (данное утверждение можно сформулировать в более общих терминах, но для настоящих целей вполне достаточно сформулированного нами правила в том виде, в каком мы его только что изложили). Напротив, нельзя сделать никакого системного утверждения о дистрибуции /l/ и /r/, которое объяснило бы отсутствие слов blick и brend. Оба элемента появляются в других словах в окружении /b-i. . ./ и /b-е. . ./; ср. blink 'мигать': brink 'грань', blessed 'благословенный': breast 'грудь' и т. д. С точки зрения своей фонологической структуры brend и blick (но не tlip и srip) — вполне приемлемые слова для английского языка. Чистая «случайность», так сказать, что им не приданы грамматическая функция и значение, и они не используются языком.
То, что мы сейчас проиллюстрировали посредством фонологического примера, приложимо также и к грамматическому уровню. Не все сочетания слов приемлемы. Из неприемлемых сочетаний часть объясняется в терминах общей дистрибутивной классификации слов языка, тогда как остальные приходится объяснять, обращаясь к значению конкретных слов или к каким-либо другим их индивидуальным свойствам. Мы вернемся к этому вопросу позднее (см. § 4.2.9). Для целей настоящего рассуждения достаточно отметить, что эквивалентная дистрибуция, полная или частичная, не предполагает абсолютной тождественности окружений, в которых встречаются рассматриваемые единицы: она предполагает тождественность постольку, поскольку эти окружения определяются фонологическими и грамматическими правилами языка.
2.3.2. СВОБОДНОЕ ВАРЬИРОВАНИЕ
Как мы видели в предыдущем разделе, каждая лингвистическая единица имеет как контрастивную, так и комбинаторную функцию. Понятно, что две единицы не могут противопоставляться, если они не являются по крайней мере частично эквивалентными по дистрибуции (для единиц, находящихся в отношении дополнительной дистрибуции, вопроса о контрастности не возникает). Единицы, встречающиеся в некотором данном контексте, но не контрастирующие одна с другой, находятся в отношении свободного варьирования. Например, гласные двух слов leap 'прыгать' и get 'получать' контрастируют в большинстве контекстов, в которых они обе встречаются (ср. bet 'пари': beat 'бить' и т. д.), но находятся в отношении свободного варьирования в альтернативных вариантах произношения слова economics 'экономика'. И в фонологии, и в семантике следует избегать смешения свободного варьирования (эквивалентность функции в контексте) с эквивалентной дистрибуцией (появление в одних и тех же окружениях). Что именно подразумевается под свободным варьированием и контрастом, зависит от природы единиц, к которым применяются эти термины, и от той точки зрения, с которой они рассматриваются. Как мы видели, два элемента выражения находятся в отношении контрастности, если в результате замены одного из них на другой получается новое слово или предложение; в противном случае они находятся в отношении свободного варьирования. Но слова (и другие грамматические единицы) можно рассматривать с двух различных точек зрения. Только в тех случаях, когда речь идет об их грамматической функции (то есть, грубо говоря, об их принадлежности к существительным, глаголам или прилагательным и т. д.), понятия контраста и свободного варьирования интерпретируются в терминах эквивалентной дистрибуции; это объясняется наличием прямой связи между грамматической функцией и дистрибуцией (ср. § 4.2.6). Хотя между значением слова и его дистрибуцией также существует известная связь, ни одно из них не определяется другим полностью; и поэтому эти два понятия различаются теоретически. В семантике свободное варьирование и контраст следует толковать как «тождество и различие значений». (Более принято, однако, использовать в семантике традиционный термин «синонимия», а не «свободное варьирование».)
2.3.3. «ПАРАДИГМАТИКА» И «СИНТАГМАТИКА»
Благодаря возможности своего появления в определенном контексте языковая единица вступает в отношения двух разных типов. Она вступает в парадигматические отношения со всеми единицами, которые также могут встретиться в данном контексте (независимо от того, находятся ли они в отношении контрастности или свободного варьирования с рассматриваемой единицей), и в синтагматические отношения с другими единицами того же уровня, вместе с которыми она встречается и которые образуют ее контекст. Возвратимся к примеру, использованному нами в предыдущем разделе: в силу возможности своего появления в контексте /-et/ элемент выражения /b/ находится в парадигматическом отношении с /р/, /s/ и т. д. и в синтагматическом отношении с /е/ и /t/. Точно так же /е/ находится в парадигматическом отношении с /i/, /а/ и т. д. и в синтагматическом отношении с /b/ и /t/, а /t/ связано парадигматически с /d/, /n/ и т. д. и синтагматически с /b/ и /e/.
Парадигматические и синтагматические отношения релевантны также на уровне слов и, собственно говоря, на любом уровне лингвистического описания. Например, слово pint 'пинта', благодаря возможности появления в таких контекстах, как а. . . of milk'. . .молока', вступает в парадигматические отношения с другими словами — такими, как bottle 'бутылка', cup 'чашка', gallon 'галлон' и т. д., и в синтагматические отношения с a, of и milk. Слова (и другие грамматические единицы) в действительности вступают в парадигматические и синтагматические отношения различных типов. «Возможность появления» можно интерпретировать, обращая внимание на то, является ли получающееся в результате словосочетание или предложение осмысленным, либо безотносительно к этому; с учетом ситуаций, в которых производятся реальные высказывания, либо независимо от этого; учитывая зависимости между различными предложениями в связной речи, либо не учитывая их и т. д. Ниже нам придется остановиться подробнее на различных ограничениях, которые могут налагаться на толкование термина «возможность появления» (см. § 4.2.1 о понятии «приемлемость»). Здесь следует подчеркнуть, что все языковые единицы вступают в синтагматические и парадигматические отношения с единицами того же уровня (элементы выражения с элементами выражения, слова со словами и т. д.), что контекст языковой единицы может быть точно определен в терминах ее синтагматических отношений и что определение множества контекстов, в которых единица может встретиться, так же как и объема класса единиц, с которыми она вступает в парадигматические отношения, зависит от интерпретации, эксплицитно или имплицитно придаваемой понятию «возможности появления» (или «приемлемости»).
Может показаться, что последнее положение излишне усложняет вопрос. Позднее станет ясно, что одно из преимуществ данной формулировки состоит в том, что она позволяет нам разграничить грамматически правильные и осмысленные предложения не в терминах сочетания грамматических единиц в одном случае и семантических единиц («значений») в другом, а в терминах степени или вида «приемлемости», сохраняемой различными сочетаниями одних и тех же единиц.
2.3.4. ВЗАИМОЗАВИСИМОСТЬ ПАРАДИГМАТИЧЕСКИХ И СИНТАГМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Теперь можно сделать два важных утверждения о парадигматических и синтагматических отношениях. Первое из них, которое (наряду с разграничением субстанции и формы) может рассматриваться как определяющая черта современной, «структурной» лингвистики, звучит так: языковые единицы не имеют значимости вне парадигматических и синтагматических отношений с другими единицами. (Это более конкретная формулировка общего «структурального» принципа, гласящего, что всякая языковая единица имеет свое определенное место в системе отношений: см. § 1.4.6.) Вот иллюстрация из уровня элементов выражения. В предшествующем рассмотрении таких английских слов, как bet, pet и т. д., предполагалось, что каждое из этих слов реализуется последовательностью из трех элементов выражения (подобно тому, как они записываются последовательностями из трех букв в принятой орфографии). Теперь можно проверить это предположение. Допустим, вопреки фактам, что существуют слова, реализующиеся как put, tit, cat, pup, tip, cap, puck и tick, но не существует слов, реализующихся («произносимых») как but, pet, pit, bit, cut, gut, kit, duck, cab, cad, kid, cud и т. д. Иными словами, мы предполагаем (удовлетворяясь достаточно неточными фонетическими терминами), что все фонологические слова, представленные комплексами из трех звуков, можно описать с точки зрения их субстанциальной реализации (то есть в качестве фонетических слов) как последовательности согласный+гласный+согласный (где согласные — это [р], [t] или [k], а гласные — [u], [i] и [а] — для простоты предположим, что не существует других согласных или гласных), но что в первой и второй позиции возможны только такие сочетания согласного и гласного, как [pu], [ti] и [ka]. В таком случае ясно, что [u], [i] и [а] не являются реализацией трех различных элементов выражения, поскольку они не находятся в парадигматическом отношении (и, a fortiori, в отношении контрастности). Сколько именно элементов выражения выделяется в подобной ситуации (которая не является чем-то исключительным по сравнению с тем, что обычно встречается в языке) — зависит от некоторых более частных фонологических принципов, которые мы обсудим ниже. Можно считать, что в каждом слове выделяются только две позиции контрастности, из которых первая «заполняется» одним из трех консонантно-вокальных комплексов, а вторая — одним из трех согласных: тогда мы выделим шесть элементов выражения (реализуемых как /1/ : [ka], /2/ : [pu], /3/ : [ti], /4/ : [р], /5/ : [t] и /6/: [k]). С другой стороны, можно выделять четыре элемента выражения, из которых три реализуются согласными [р], [t] и [к], встречающимися в начальном и конечном положении, а четвертый, фигурирующий в срединной позиции, реализуется гласным, фонетическое качество которого определяется предшествующим согласным. Дело, следовательно, в том, что нельзя сначала установить элементы, а затем устанавливать их допустимые сочетания. Элементы определяются посредством одновременного учета их парадигматических и синтагматических связей. Причина того, что мы выделяем три позиции контрастности в английских словах bet, pet, bit, pit, bid, tip, tap и т. д., заключается в том, что парадигматические и синтагматические связи могут быть установлены в трёх точках. Мы увидим, что взаимозависимость парадигматических и синтагматических измерений представляет собой принцип, применимый ко всем уровням языковой структуры.
